Квинтэссенция - Джесс Редман

дома – начала ходить в кружок, завела друзей, и мы пытаемся… пытаемся кое-кому помочь. Иногда все просто замечательно, и изнутри я словно сияю. Но порой… порой мне кажется, что весь этот замечательный свет гаснет. И внутри меня остается только тьма, если вы понимаете, о чем я.

– Ах вот оно что, – сказал доктор Пэрри. – Но нельзя же все время чувствовать себя замечательно? – он наклонился вперед. – Иначе зачем был бы нужен свет без тьмы?

Альма покачала головой.

– Некоторые люди счастливы, – объяснила она. – И спокойны. Они словно излучают умиротворение. Но ко мне это не относится. С самого переезда я порой чувствую себя не на месте. Мне кажется, что мной что-то не так.

Из глаз Альмы полились слезы, когда она произнесла эти слова и раскрыла свой самый большой страх. Из сердца словно вытащили занозу, которая долго в нем сидела.

– Ох, Альма, – голос доктора Пэрри был мелодичным и нежным. Запах ирисок – сладких и золотистых, как солнечный свет, – наполнял воздух. – Никто не может быть счастлив все время, точно так же, как и испытывать покой. Абсолютно никто на это не способен. И то, чем тебе приходится заниматься… мне кажется, дорогуша, ты проделываешь огромную работу и выясняешь, как же в итоге тебе стать самой собой.

– Вовсе нет, – возразила Альма, вытирая глаза ладонями. – У меня появились новые друзья, и они такие замечательные во всем: веселые, умные и смелые. – Она остановилась и судорожно глубоко вздохнула. – Но я… иногда мне кажется, что я пустышка и ни на что не гожусь.

Доктор Пэрри на секунду замолчал. Альма, до этого наблюдавшая за лужицей из слез, которая образовалась в ямке между большим и указательным пальцами, подняла на него глаза и обнаружила, что он испытующе смотрит на нее через фантик от ириски.

– Со всем этим, – сказал он, – приходится сталкиваться каждому, независимо от того, есть у него сильные страхи или нет. – Психолог опустил обертку. – Могу с уверенностью сказать, что ты не пустышка, даже если тебе самой так кажется. Квинтэссенцию, видишь ли, не так-то просто погасить.

При этих словах Альма резко ахнула и выпрямилась на стуле.

– Откуда вы знаете про квинтэссенцию? – спросила она.

Доктор поднял брови и пошевелил ими, а затем хлопнул в ладоши.

– О, мне известно о ней, потому что я, помимо всего прочего, иллюминист, дорогуша, – ответил он. – Знать все это – моя работа. Тебе известно, что тот свет, который наполняет тебя изнутри, – это и есть квинтэссенция?

– Я так и думала, – прошептала Альма, вспомнив книгу и человеческие фигурки со сферами в центре. – Я думала, что благодаря этому становлюсь сама собой и другие называют меня Альмой.

– Мини-Альмой? – доктор Пэрри откинулся на стуле с оскорбленным выражением на разрисованном лице. – Дорогуша, что же общего между «мини» и квинтэссенцией?

– Называют меня Альмой, – подчеркнула Альма. – Так я говорю о… о своей квинтэссенции, видимо.

Психолог снова хлопнул в ладоши и звонко рассмеялся.

– Идеальное описание! – воскликнул он. – Просто идеальное! Как ее только не называли за последние годы: самая суть, сердце, искра, свет, душа! Что касается меня, я всегда предпочитал говорить «квинтэссенция». – Доктор Пэрри схватился за свой цилиндр и наклонился к Альме. – Квинтэссенция – это то, благодаря чему ты становишься сама собой. Именно так. Тебе предстоит ее узнать, взрастить и поделиться с другими. При всем при этом – и это самое сложное и чудесное – именно она связывает тебя со всем истинным. С землей и океанами, с воздухом и огнем, с друзьями и семьей, с незнакомцами и врагами, с каждой звездой и с многим-многим другим! В этой-то связи… о, в ней-то и заключена магия и слава, дорогуша!

Иллюминист был в полном восторге. Он встал ногами на складной стул, махал в воздухе обтянутыми перчатками руками и что-то напевал, размахивая в такт. Но Альму не напугало такое воодушевление. Ее тоже захватили его слова.

– Когда у меня бывает сильный страх, – сказала она, глядя на него снизу вверх, – кажется, будто кто-то выключает свет.

Доктор Пэрри жестикулировал всем телом: нет, нет, нет.

– Нельзя уметь все сразу, Альма! – воскликнул он. – Каждый Элементаль сталкивается с проблемами, преодолевает препятствия, боль, болезни и плохое настроение. И все же они способны взрастить свет, несмотря на трудности и благодаря им.

– Но, – не сдавалась Альма, – как насчет элементов? У меня есть свой?

– В тебе есть все они, Альма, – ответил доктор Пэрри. – И так у всех. Но один из них… один из них больше похож на тебя, чем все остальные. Думай, думай, думай… Благодаря чему ты чувствуешь себя живой и одновременно самой собой?

Первым, что пришло Альме в голову, был бодрящий ветер, который подталкивал ее в тот день, когда она нашла флаер.

– Я люблю выходить на улицу, – сказала она, – гулять, фантазировать, быть наедине с собой. Но и проводить время с друзьями мне тоже нравится. И… та, кому мы помогаем… Благодаря ей я тоже чувствую себя самой собой. Все это как-то связано с моим элементом?

– Да, напрямую, – ответил иллюминист. – Тебе нельзя сдаваться! То, что ты делаешь, укажет путь к твоему элементу. Продолжай искать! – он соскочил со стула и оказался прямо перед ней. – И говори правду, Альма. – Он прижал руку, обтянутую перчаткой, к подбородку. – Это тоже важно.

«Дом, правда, квинтэссенция и элементы» – все эти слова словно разжигали внутри Альмы огонь. Она, однако, спустилась с небес на землю, увидев перчатку доктора Пэрри, когда он убрал ее от лица. Она вся была в пятнах.

– Вы используете много косметики, – вырвалось у нее. – И вы напоминаете мне… у вас есть сестры? Или братья?

Доктор Пэрри, иллюминист, ухмыльнулся ей. Его зубы были настолько белыми, что создавалось впечатление, будто они сверкают, а глаза оказались невероятно голубыми и словно сияли. Даже кожа, каким бы толстым слоем краски ее ни покрыли, излучала сияние, словно тыква на Хэллоуин[11].

– О да, – сказал он. – И много. Но все они очень-очень далеко.

Психолог протянул руку Альме.

– Увы, наше время вышло.

Она нехотя пожала его руку. Ей еще столько всего хотелось спросить: доктор Пэрри, возможно, много чего мог бы рассказать. Но он уже провожал ее к двери, и она даже через его перчатки и свой свитер чувствовала на руке тепло его пальцев.

– Счастливо, Альма Растущего Света! – воскликнул он, распахивая дверь. – Продолжай поиски, и мы вот-вот увидимся! Это случится наверху, в самом конце!

– Почему вы так меня назвали? – спросила она, пятясь из кабинета спиной вперед. – И на каком верху? Вы