Путешественники по снам - Марина Тена Тена

раздваивалась. – С самого начала было ясно, что лёгкого пути не будет. Так куда пойдём?

Мы так сильно углубились в чащу, что уже не видели маяка, поэтому понятия не имели, какое направление верное.

– Я уверен, что правая тропинка будет короче, – заявил Эрик.

– Логично, – кивнул я.

– Надеюсь.

Тана вздохнула и побрела дальше. Развилок нам попалось несколько, и на каждой следующей уверенность в том, что мы идём в правильную сторону, таяла. Тропинка была узкая, а повороты – порой совершенно незаметные. К счастью, Ракель была очень внимательна и сразу замечала просветы между стволами. Пару раз мы оказывались в тупике – и приходилось возвращаться, иногда даже казалось, что мы блуждаем кругами.

– Мы тут уже проходили? – указал я на сухое дерево, между корнями которого росли гигантские грибы с кроваво-красными круглыми шляпками, покрытыми синими точками.

– Нет, – уверенно заявила Ракель. – Нам встречалось похожее дерево.

– Нет, то же самое.

– Нет! – заспорила девочка. – У другого было вдвое больше грибов, а на стволе рос мох!

– Скорее всего, сон изменил его, – в отчаянии вздохнула Тана. – Знаете же, какие они переменчивые. Глазом не успеешь моргнуть – всё вокруг другое. Так что не ищите в нём логики.

– Но здесь всё иначе, – серьёзно возразил я. – Он вообще на сон не похож.

– Лазарь прав, – Эрик едва уловимо улыбнулся мне. – Мы здесь уже были.

– Тогда что происходит? – воскликнула Тана.

Мы не нашли, что ей ответить.

Уверенность, что мы идём верной дорогой, уменьшалась по мере того, как мы углублялись в тёмную чащу. Никто не рискнул озвучить то, о чём все думали: мы окончательно заблудились и понятия не имели, куда двигаться. Мы столько раз поворачивали, что уже давно потеряли изначальное направление.

Ракель остановилась перед очередной развилкой. Тропинка разделялась на три, и неизвестно было, какая из них верная. Тана, прищурившись, разглядывала их, как будто это были экзаменационные билеты.

– Не думаю, что мы сильно ошиблись. Главное – мы не вернулись к началу. В этом все лабиринты похожи.

– Кто-нибудь догадывается, в какой стороне маяк? – спросил Эрик. – Я уже запутался.

– Нет, – выдохнула Ракель.

– Значит, надо узнать, – заявил я со всей уверенностью.

Тана взглянула на меня, удивлённо вскинув брови. Я же выбрал самое высокое и крепкое дерево и подошёл поближе. Оно было похоже на ёлку с жёстким и корявым стволом, поэтому по нему удобно было взбираться.

– Я залезу на верхушку и посмотрю, куда дальше.

– Не неси чушь! – нахмурилась Тана. – Оно слишком высокое.

– В других снах я видал и повыше.

– В других снах они не пытались тебя убить, – скрестив руки, возразила подруга.

Я задумался. Это фигура речи или правда? Этот сон много раз ранил нас, но мог ли он нас уничтожить? После самых ужасных кошмаров я максимум зарабатывал ночь бессонницы… здесь же всё было по-другому. К горлу подкатил комок при мысли, что я могу умереть и просто не проснуться утром. С другой стороны, был ли у меня выбор?

– Что ты предлагаешь? Продолжать брести наугад? Вчера мы уже пытались – и к чему это привело?

– Думаю, я смогу помочь, – осторожно вмешался Эрик. – У меня не так много сил, чтобы поднять тебя в воздух, но, по крайней мере, я не позволю тебе упасть… или хотя бы смягчу падение.

– Мне не нравится слово «хотя бы», когда речь идёт о жизни и смерти, – возразила Тана, нервно поведя плечами.

– А мне не нравится идея оказаться в ловушке и знать, как выбраться, – отрезал я и начал карабкаться по стволу.

Обычно в снах это удаётся легко. Если спящий придумал мир, где гравитация не работает либо он сам и его жители умеют с ней справляться – проблем нет. Конечно же, и это правило на острове не действовало, и я мысленно благодарил дни, проведённые с Лу у бабушки с дедушкой, которые позволяли нам лазать по деревьям возле дома. Я устал и запыхался, но заставлял себя продолжать подъём, держаться и проверять каждую опору. Я продирался сквозь хвою, которая царапала мне щёки, но, к счастью, порой ветки переплетались в подобие платформ, где я мог делать короткие передышки.

– Осторожней! – крикнула Тана. Я представлял себе, как она закатывает глаза, но не без удовольствия отметил, что она за меня волнуется.

– Эрик, ты готов? Здесь ветки тоньше, и я не уверен, что они выдержат мой вес.

– Готов! – прилетело в ответ.

Я поднялся ещё немного, но когда подтягивался, ветка качнулась, и меня прошиб холодный пот. Я ещё ни разу в жизни не забирался так высоко, и не было сомнений, что, если я упаду, расшибусь насмерть.

– С тобой всё в порядке? – донёсся голос Ракель издалека, но у меня не было сил, чтобы ответить, поэтому лишь кивнул. Не знаю, видели ли меня друзья, но когда я попытался заговорить, голос прозвучал хрипло, визгливо и смешно.

Я поднял голову и медленно глубоко вдохнул, а потом выпрямился и огляделся. Ветка отчаянно раскачивалась при каждом движении, а у меня замирало сердце. Пришлось ухватиться за другую, не такую крепкую, как хотелось бы, мысленно убеждая себя: «Ничего не случится. Ничего не случится…» Если бы только мои мысли могли стать реальностью!

– Ты справишься, Лазарь! – кричала снизу Ракель, и это придало мне сил. Она в меня верит, и я просто не имею права обмануть надежды друзей, когда уже зашёл так далеко.

Поэтому усилием воли я изгнал страх и выпрямился так резко, что дерево подо мной зашаталось. Я бы вскрикнул от ужаса, если бы хватило воздуха. Потом я поднял голову и, вытянув шею, стал оглядываться в поисках маяка… А вот и он, вдалеке, слева по солнцу! Хорошей новостью было то, что мы миновали большую часть леса, плохой – ощущение, будто башня тоже наблюдала за мной. Она выглядела устрашающе, и я не мог смотреть на неё без содрогания… Но вовсе не это выбило меня из равновесия: я услышал свист, переросший в визг, и чья-то тень кинулась на меня, целясь когтями в глаза. Я сам заорал, прикрывая лицо свободной рукой. Ветка закачалась. Потом был удар в лоб, неверное движение… Прежде чем я успел отреагировать, я уже летел спиной с дерева вниз.

В лабиринте

Когда в фильме герой падает в пропасть, он обязательно делает что-нибудь запоминающееся: говорит эпичную фразу, даёт обещание, произносит имя того, кого любит… либо просто сохраняет спокойствие, принимая судьбу. В свою защиту скажу, что самое запоминающееся, что я сделал