Дмитрий Молдавский - Русская сатирическая сказка

Сказки о мудром ответе связываются с именем многих замечательных людей. Биограф А. В. Суворова приводит одну из них как действительно бывший эпизод:

«Однажды в трескучий мороз спросил он (Суворов, — Д. М.) стоящего на часах солдата: «Сколько на небе звезд?». Тот ответил: «Сейчас перечту». И начал: «Раз, два, три...» и т. д. Когда он насчитал до тысячи и более, тогда Александр Васильевич, сильно прозябнув, спросил его имя — и ускакал. На другой день он — унтер. И Суворов сказал: «Нет, он меня перехитрил».

(Е. Фукс. Анекдоты князя италийского графа Суворова-Рымникского. СПб., 1900, стр. 130—131).  

Сюжет сказки о мудром ответе положен в основу стихотворения М. Исаковского «Царь, поп и мельник»:

Царь на трон уселся плотноС грозным скипетром в руках:— Сколько ж, пастырь беззаботный,Сколько звезд на небесах?

И, отбросив страх и робость,Мельник начал:                             — Счет мой прост:Звезд на небе — тьма да пропасть,Бездна, вир и девять звезд...

Царь смирился, сдался мигомИ ответил тот же час:— Я уже сверял по книгам,Вышло столько ж, в самый раз.

Он помедлил деловито,Глянул на пол, на стену...— А теперь, отец Никита,Объяви мою цену!

И ответил мельник честный,Что расценка на царейВсем и каждому известна:Двадцать девять целкашей...

(М. Исаковский, Соч., т. 1, Гослитиздат, М., 1951, стр. 159 и след).

Другим примером использования сатирической сказки данного типа может служить одно из стихотворений А. Суркова. Это стихотворение, написанное поэтом в годы Отечественной войны, рассказывает о героическом поведении советского человека на допросе в штабе врага. Автор использовал в нем образы сказки о мудром ответе:

«Парабеллум» приставили мне к виску,         — Говори, подлец, не крути:Сколько русских в лесу? — Как в море песку!— Сколько пушек? — Поди, сочти.

(Ал. Сурков. Разведчик Пашков. Избранные стихи, Изд. «Советский писатель», 1947, стр. 96).

Барин-кузнец (Садовников, № 39). Принадлежит к наиболее острым в социальном отношении сказкам. Барин здесь — воплощение неумелости, неспособности к полезному труду, за который он берется лишь из зависти. Комическое изображение того, как барин трудится, напоминает народные песни о дворянах или торговых людях Фоме и Ереме, которые также безуспешно пробуют заниматься разными работами (см. примечание к сказке о Фоме и Ереме). Социальная острота сатиры усилена концовкой, описывающей расправу с барином-кузнецом, во время которой лакей помогает мужику, делая вид, что в точности выполняет приказ барина. Создание комического эффекта таким приемом нередко у сказочников-сатириков.

Сказка «Барин-кузнец» легла в основу одного из сатирических стихотворений Демьяна Бедного «Горе-кузнец», где в форме сказки рассказывается, как кузнецы забастовали и барину пришлось работать самому:

Вот барин стал ковать,Да через час-то хвать —Беда: «Эх-ма! Досадно!Железа сорт плохой...Сгорело больше половины...К чему голубчик шины?Слышь? Удружу тебе сохой!».«Что ж! Ладно!».       Вновь кипит работа.А пользы нет: «Ведь вот грехи!Видать не выйдет и сохи!А сошничек тебе иметь-то неохота?Ужо спаяю сошничок!».«Что ж! Ладно!».Стук да гряк. Железо убывало,А «кузнецу» и горя мало;«Скую, — кричит, — кочедычок!».«Что ж! Ладно!».Барина заказчик не торопит.А барин глядь, уж вопит:«Готово! Просто шик!».А вышел — пшик!.

(Демьян Бедный, Собр. соч., т. 1, Гослитиздат, стр. 262).

Сказка о Фоме и Ереме (Смирнов, № 299). Бытующая в многочисленных песенных и полупрозаических вариантах сказка о двух братьях Фоме и Ереме, не способных ни к какому труду и потому терпящих неудачи при всех своих попытках пахать, сеять, жать, молотить, строить, торговать, охотиться, рыбу ловить и т. д., примыкает к сатирам на представителей господствующего класса, не приученных к полезной работе. Именно потому, что эти персонажи воспринимались в народной среде как образы людей, чьи «белые руки чужие труды любят», историческая песня о Щелкане Дудентьевиче, в ее поздних вариантах, называет Фому и Ерему в числе тех, кого «Возвяг Таврульевич» «пожаловал селами, поместьями, городами с пригородками».

В еще более остро преувеличенном виде неспособность представителей господствующих классов к труду изображена в народной песне:

У нас было в селе Поливанове,Боярин-от дурак в решете пиво варил,Пойти было молоденьке, поучить дурака!Возьми, дурак, котел, — больше пива наваришь!А дворецкий дурак в сарафан пиво сливал.Возьми, дурак, бочку, — больше пива насливаешь!А поп-от дурак косарем сено косил.Возьми, дурак, косу — больше сена накосишь!

(А. И. Соболевский. Великорусские народные песни, т. VII. СПб., 1902, стр. 25).

В XVII веке народная песня-сказка о Фоме и Ереме была обработана в книжную повестушку, уточнившую социальное лицо героев: в повести они называются то дворянскими детьми, то торговыми людьми (подробнее см.: В. П. Адрианова-Перетц. Русская демократическая сатира XVII века. Серия «Литературные памятники», Изд. АН СССР, М.—Л., 1954, стр. 241—245). Песенные варианты (Шейн, Соболевский и др.) свидетельствуют иногда о связи не только с текстом устной сказки, но и с повестью XVII века.

Барин и плотник (Ончуков, № 223). Сказка записана собирателем со слов неизвестного, случайно встреченного на постоялом дворе человека. Многое в ней явно восстановлено по памяти. Сказка несомненно принадлежит к позднейшим антибарским сказкам. Названия деревень «Адковая» и «Райковая» принадлежат к характерным для сатирической сказки именам-названиям, определяющим предмет и в силу этого играющим роль в развитии сюжета (см. в ряде сказок: Сумин-град — сумка, Печь-печинский град — печь, и др.).

Сказка эта близка к таким сказкам, как «Барин и кузнец», где высмеивается барское неумение работать, бездарность. Близка она и к интересной сказке «Барин-драчун», записанной собирателем Н. В. Новиковым от Ф. П. Господарева (Сказки Филиппа Павловича Господарева. Запись текста, вступительное слово, примечания Н. В. Новикова. Петрозаводск, 1941, стр. 403).

Сердитая барыня (Соколовы, № 45; записана от Г. Е. Медведева). Сказка построена на противопоставлении жизни богатой барыни и нищей жены озлобленного и грубого деревенского сапожника. Составители хрестоматии «Устное поэтическое творчество русского народа» (Изд. Моск. унив., 1954) С. И. Василенок и В. М. Сидельников относят происхождение сказки к периоду разложения феодально-крепостнических отношений и развития капиталистических отношений в России.

Набитый дурак (Афанасьев, № 403), Дурень Ненило и жена его Ненилушка (Соколовы, № 18; записана от М. И. Медведевой, основной репертуар которой состоял из фантастических сказок), Лутонюшка (Афанасьев, № 405), Сказка о глупых людях (Смирнов, № 274), Как один богач хотел своего сына женить (Смирнов, № 200; записана от Ивана-шорника). Невпопад сказанное героем сказки при виде похорон пожелание «таскать вам — не перетаскать» в живом языке превратилось в поговорку, характеризующую неуместные поступки или слова. Именно в таком смысле применяет, например, это выражение В. И. Ленин (см.: В. И. Ленин, Соч., т. 5, стр. 341).

Глупец-недотепа, все делающий невпопад, известен и как герой «скоморошины», записанной уже в XVIII веке в сборнике Кирши Данилова:

А жил был дурень,А жил был бабин.Вздумал он, дурень,На Русь гуляти,Людей видати,Себя казати.Отшедши дуреньВерсту, другу,Нашел он, дурень,Две избы пусты,В третей людей нет.Заглянет в подполье,В подполье чертиВостроголовы,Глаза, что часы,Усы, что вилы,Руки, что грабли,В карты играют...Он им молвил:«Бог вам в помочь,Добрым людям!»А черти не любят,Схватили дурня,Зачали бити,Зачали давити,Едва его, дурня,Жива отпустили... и т. д.

(Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. Подготовка текста, статья и комментарии С. К. Шамбинаго. Гослитиздат, М., 1938, стр. 264—265).

Отдельные эпизоды сказок о глупцах связаны со значительной группой народных присловий, т. е. с «прозвищами, относящимися не к единичному лицу, а к группе лиц, составляющих собою географическое или этнографическое целое» (Д. Зеленин. Народные присловия и анекдоты о русских жителях Вятской губернии. Вятка, 1901, стр. 3), — о «пошехонцах», «вятичах» и пр. Возможно, что в этих произведениях сохранилась память о каких-то обрядах, исчезнувших и ставших смешными, и представлениях о природе и общественной жизни, приписывавшихся жителям соседних местностей.