Родной дом - Нина Александровна Емельянова

темноте советский офицер под огнем врага бесстрашно ползет взрывать плотину…

Но оказалось все совсем не так.

— Взрывать было не так трудно и не так опасно. Заложили в нескольких местах заряды взрывчатки с электрическими запалами, заранее протянули провода на нужное расстояние, оставалось только крутнуть ручку подрывной машинки… Вот это и было самое трудное.

— Что? Сами могли взорваться? — Витька с волнением подвинулся ближе: он же знает, как разведчики вызывают «огонь на себя»; сколько раз он читал, что на войне так постоянно делается.

Прямо перед дядей Алексеем красовался теперь Витькин облупленный нос, блестящие глаза Кати и — над столом — подпертые ладонями щеки Федюшки. И, может быть, оттого, что дяде — Витька это безошибочно чувствовал — были милы три пары уставившихся на него глаз, он сказал серьезно, с сердечным дружелюбием:

— Нет, товарищи мои; совсем не то. Взрывать-то приходилось свое кровное, дело рук своих. И не только моих лично, а рук нашего народа. Понимаете, в чем трудность),

— Понимаю, дядя Алексей, — сказали вместе Витька и Катя.

— А потом ее совсем восстановили? — торопясь узнать, спросил Витька.

— Лучше прежнего сделали.

Витька смотрел во все глаза: что-то еще додумывалось, доходило в его голове, чтобы совсем стало понятно.

— А вы, дядя Алексей, все сами строите, на электростанциях?

— Нет, брат Виктор, я инженер-строитель, делаю — свою работу. Другие работы делают другие инженеры, каждый по своей специальности.

— Но вы, дядя Алексей, наверное, делаете самую главную работу?

— На своем месте каждая работа главная, — ответил дядя, усмехнувшись Витьке: наверное, догадался, что ему хочется видеть дядю «самым главным».

Витька хотел бы и еще расспросить, но разговором завладел отец — стал рассказывать о разных неполадках в их колхозе.

Такой поворот беседы не понравился Витьке: ни к чему отец ввернул про колхозные неполадки. Что значат их деревенские дела рядом с замечательными гидростанциями, которые строит дядя Алексей! Витька задумался и не заметил, как разговор взрослых пошел куда-то мимо него. Неожиданно он услышал голос отца:

-. …Тебе, Алеша, крепко отдохнуть надо.

— А вот недельки, три поживу у тебя, да и потом далеко не уеду: большие дела будем развертывать на Оби. После вас я еще проеду по Оби посмотреть место будущей работы.

— Да уж лучше нигде не отдохнешь, чем у нас! Здесь ты дома!

— Я это знаю, брат, — ответил дядя. — Глядишь, еще и порыбачим с тобой. Я по-прежнему любитель. Только как это у нас с тобой выйдет? Приехал-то я в самое горячее для вас время…

Витька пододвинулся поближе. «А дядя Алексей и правда усталый. Вот и в Москве люди устают».

— Ну, раз уж вы приехали, — сказал он, — конечно, порыбачите вместе. Правда, папа?

— Витька, не встревай в разговоры взрослых, — строго сказал отец. — Сколько раз я тебе это говорил! Подай-ка мне лучше спички и табак… Время, Алеша, горячее, работаю я сейчас учетчиком-заправщиком первой тракторной бригады, но, думаю, кое-когда освобожу себе вечерок. Вот когда начнем уборку, не прогневайся: тогда я не вижу дня… А тебе задание, Виктор: сбегай к дяде Мише, узнай, не привезли ли ему лодку. У меня-то обласок слишком уж верткий.

Маленький Федюшка «по малолетству» давно уже дремал, положив голову на стол. Мать встала, отнесла в кроватку Андрейку, потом подняла на руки Федю и, смеясь, сказала:

— Что милее отца-матери? Сон.

УТРО ВИТЬКИ

Витька открыл дверь из сеней и остановился на ступеньках, щурясь от яркого утреннего солнца. Под крыльцом стукнула ножками и шарахнулась недавно остриженная матерью овца. Она выставила глупую голову между ступеньками, и Витька толкнул ее босой ногой. Он поглядел вниз и увидел, что ноги у него очень темные, но не от грязи, а оттого, что они загорели и потрескались от частого пребывания в воде и высыхания на воздухе. Этими ногами Витька дохаживался до того, что кожу их было больно тронуть. Когда он засыпал, мать брала густую сметану и намазывала их. Как-то весной Виктор в компании товарищей долго бродил с сеткой на холодных заливных озерах, и, когда дома мать на ночь стала мазать ему ноги сметаной, он вскочил и заорал на всю избу — так щипало.

Дядя Алексеи вчера в бане засмеялся, увидев Витькины ноги, но потом посмотрел на Федю и покачал головой: тут налицо была уже форменная грязь. Когда они с дядей залезли на полок и стали париться березовыми вениками, дядя Алексей сказал племянникам:

— Мылом мойтесь, мылом! Да ноги-то крепче потрите!

Вышли вчера из бани чистые, розовые, ноги все-таки маленько посветлели, но разве их доведешь сразу до чистого! Вот осенью Витька с Федей будут ходить в школу в башмаках и калошах, которые отец им купил, тогда с них можно спрашивать чистоту.

Дядя Алексей еще спал, а Витьке хотелось, чтобы дядя скорее встал и Витька будет ему все показывать. Потом на рыбалку вместе пойдут: отец ему рассказывал, как они с братом рыбачили в детстве.

Только вот он еще не успел повидать Антона и не знает, что же у них случилось… Вчера утром, еще до приезда гостей, к матери зашла соседка — тетка Матрена; уселась, как всегда, на лавку, пощелкала принесенные в горсти тыквенные жареные семечки, потом еще поглядела круглыми своими глазами, из какой муки мать стряпает, и тогда выпалила:

— Николая Ломова под суд отдали!;

— Да что ты! — воскликнула мать. — За что же?.

— Сколько веревочке ни виться, конец будет, — многозначительно сказала тетка Матрена. — Набрал, натащил всего-всего! Года три уж, поди, возит товар в сельпо!

— Да что же это за беда! — ахнула мать. — Просто не верится: все его уважали, доверяли ему.

— Э! Кто доверял, а кто и нет. — И тетка Матрена перечислила всех соседок, с которыми она сегодня успела посудачить о ломовских делах.

Мать уже и не пыталась возражать ей.

— Как хочешь, Настя, а я сроду бы не велела твоему Витьке с Антошкой водиться! — прибавила тетка Матрена.

— А при чем тут Антошка? — вмешался Витька. Ему не понравилось, что мать все-таки слушает «тетку Мотьку», которую сама же называла сплетницей.

— Поговори еще! — сердито, с силой раскатывая ни в чем не повинное тесто, крикнула мать. — Давно тебе сказано — дорогу в ту сторону навек забудь!

И Витька убежал. Он и хотел бы защитить друга, но чувствовал, что при тетке Матрене мать его не будет слушать.

У Витьки стало тяжело на душе: вот приехал дядя Алексей, они будут всюду ходить вместе, и все его товарищи будут с ними,