Страшные сказки Женщины в белом - Крис Пристли

себя после пробежки, а не пытался вспомнить подробности только что услышанного.

Женщина в белом улыбнулась, очевидно, вполне довольная произведенным впечатлением. Я в смущении избегал ее взгляда и смотрел в окно купе.

Должен признаться, совсем не такого рассказа я ожидал. Мой опыт общения со слабым полом весьма ограничен, но ни одна из моих матерей — ни родная, ни оставшаяся на станции самозванка — не имела ни малейшей склонности к сюжетам мрачного толка.

Я был заинтригован. Заинтригован и весьма встревожен. Меня взволновала и жуткая история, и удовольствие, с каким ее рассказывала женщина, которая во всех прочих отношениях казалась благопристойной и которой больше приличествовало бы находиться на церковном празднике.

Что-то в ней завораживало. Мне никак не удавалось найти подходящие слова, и замешательство наверняка отразилось у меня на лице.

Я сделал вид, что мне вдруг понадобилось разгладить складку на брючине, и оглядел попутчиков. Фермер, Хирург, Епископ и Майор все не просыпались.

— Как можно спать так крепко среди бела дня? — спросил я несколько неодобрительно.

— Возможно, они устали, — ответила Женщина в белом.

— Но ведь мы отправились совсем недавно.

— Возможно, — повторила она, с грустной улыбкой взирая на спящих. Затем она снова повернулась ко мне, наклонилась вперед и похлопала меня по коленке.

— Вы, молодой человек, и сами, кажется, устали, — сказала она обеспокоенно.

— Я? Устал? Нет. Ни капли.

— Разве?

Мои веки отяжелели, но я моргнул и изо всех сил постарался казаться бодрым. Вытаращенные при этом глаза наверняка придали мне немного комичный вид. Женщина в белом снова улыбнулась и откинулась на спинку сиденья.

— Я могу рассказать еще одну историю, если у вас достанет сил слушать.

— Уверяю вас, я вполне бодр, — ответил я.

— Но мне бы не хотелось навязываться. Возможно, вы сочли, что леди не подобает рассказывать подобные истории, а столь молодым людям — слушать. Я не хотела вас оскорбить.

Я не сомневался, что мое мнение на этот счет ее не заботит и она нисколько не нуждается в моем одобрении. Совсем наоборот: я также не сомневался, что ей вполне нравилось вызывать во мне беспокойство.

— Вы меня ничем не оскорбили, — сказал я.

Я снова поглядел на наших спящих попутчиков, надеясь, что один из них проснется и избавит меня от следующего рассказа этой необычной женщины. Когда я снова повернулся к ней, она смотрела на меня так выжидательно, что я почувствовал необходимость заговорить.

— О чем же ваша история, мисс?

— Могу сказать вам, что она о двух мальчиках и кургане. Думаю, она вам понравится.

— О мальчиках и органе? — переспросил я устало, сожалея, что не могу взять обратно свое согласие послушать ее историю.

— Нет, — ответила она. — О кургане. Но не будем портить рассказ долгим предисловием…

Островок

Генри Питерсон открыл мансардное окно спальни, которую делил с младшим братом Мартином. Они приехали в этот загородный дом поздним вечером накануне, когда в темноте среди силуэтов дубов ухали совы, и сейчас им впервые удалось как следует оглядеть окрестности.

Дом принадлежал матери их отца, которая недавно скончалась. Мальчики не общались с бабушкой, и Генри не помнил, чтобы он бывал здесь раньше, хотя ему говорили, что его привозили сюда в раннем детстве, когда Мартин был еще младенцем.

Много лет назад их отец рассорился со своей матерью, и с тех пор они почти не разговаривали. Генри казалось, что бабушки нет в живых вот уже несколько лет, и поэтому теперь, когда она и вправду умерла, он не особенно печалился, разве что немного сожалел, что его лишили чего-то такого, что ему уже никогда не обрести.

Генри высунулся из окна. Пчелы жужжали среди плетистых желтых роз, которые обвивали дом с обеих сторон и в изобилии спускались из-под крыши. Генри огляделся. Прямо — фруктовый садик, справа — огород, где вокруг высоких подпорок вились горошек и фасоль. Задний фасад дома выходил на холм, а перед Генри, кажется, полностью расстилалось графство Уилтшир: все было видно на мили вперед.

За нестриженной живой изгородью, которая обозначала границы участка, лежало огромное пшеничное поле. Дул теплый южный бриз, и оно колыхалось волнами: широкая полоса пшеницы вздымалась, опускалась и покрывалась рябью, словно необъятный зеленый океан. Генри был заворожен.

— Что это ты разглядываешь? — сонно спросил Мартин, вздыхая и потягиваясь, как делают спросонья коты.

— Я просто думаю, что хорошо бы выбраться из дома и прогуляться по округе, — ответил Генри, не оборачиваясь. — Погода прекрасная. Отец говорит, что на тропинке можно встретить барсуков.

— Погоди, дай мне хотя бы проснуться, ладно? — И Мартин поудобнее устроился в кровати. — Барсуки могут и подождать.

Генри покачал головой и ухмыльнулся.

— Когда пойдешь в мою школу, больше не сможешь разлеживаться в постели, как ленивый крестьянин, сам понимаешь, — сказал он. — Старина Хинкли тебя в бараний рог согнет.

— Тем более: уж лучше я буду наслаждаться жизнью, пока могу. И вообще, у меня каникулы, так что мне можно валяться в постели, сколько захочется.

— А вот и нет! — раздался голос из коридора.

Их отец открыл дверь, заглянул в комнату и без обиняков велел вставать, одеваться и идти на улицу, так как им с матерью нужно привести дом в порядок. В конце концов, затем они сюда и приехали. Отец велел сыновьям ни в коем случае никому не надоедать и не заходить на фермерские угодья.

Так что, к вящему удовольствию Генри, они позавтракали и уже через полчаса после того, как отец возник на пороге их спальни, шли по садовой тропинке, а вокруг в высокой траве стрекотали кузнечики.

— Ну так что? — Мартин широко зевнул, когда они не торопясь шагали по тропинке в тени высокой живой изгороди. — Что будем делать?

— Не знаю, — беспечно ответил Генри. — Думаю, просто посмотрим, что здесь есть.

— Кажется, не так уж много чего, — сказал Мартин угрюмо, все еще недовольный тем, как бесцеремонно его разбудили. — Куда ни глянь, обычная сельская местность.

Генри засмеялся и пихнул его в бок. Он знал, что раззадорить брата легко, и точно: Мартин тоже засмеялся и пихнул его в ответ.

Через некоторое время мальчики наткнулись на прогалину в живой изгороди, и Генри понял, что они рядом с пшеничным полем, которое он видел в окно.

— Пошли, — предложил Генри. — Пойдем на островок.

— Островок? — спросил Мартин. — Какой? О чем это ты?

— Вон тот, в поле. Я видел его из окна. Он, конечно, не в воде, но все равно остров. Это даже лучше, ведь нам не придется мокнуть, чтобы до него