Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья. Том 2 - Ринга Ли

Лицзы провел рукой по лиственному кружеву раскидистого куста, на котором уже начали созревать красные ягоды. Кожица на них была тонкой, почти прозрачной, и внутри были видны маленькие семечки, которые будто прижались друг к другу, не желая расставаться. Но совсем скоро они разделятся, словно рассорившаяся семья, а мягкая плоть обрастет черной твердой шкуркой, надавив на которую можно будет пустить красный сок. Губы Чоу Лицзы дрогнули в усмешке, но в следующий миг его брови нахмурились. Опустив голову, он уставился на колыхающийся подол своих широких одежд. Приподняв синюю ткань, он заглянул под нее, и пара испуганных больших глаз тут же уставилась на него.

– Малец, ты…

– Ш-ш-ш! – Сяо-Лунь поднес пальчик ко рту, прижимая к себе аквариум с рыбкой. – Я прячусь от толстяка Пу. Он сказал, что сломает мне руку, если я не отдам ему рыбку. А я не отдам!

Брови Чоу Лицзы медленно поползли вверх:

– И почему ты прячешься от него под моим халатом?

Мальчик надулся, указывая пальцем вокруг:

– Так больше ведь негде, здесь только кусты.

Чоу Лицзы повернул голову в сторону смородины и хмыкнул. Даже издали ребенок рассмотрел короткие иголки на тонких ветвях.

– Ты боишься колючек?

– Конечно, боюсь! – в запале выкрикнул мальчик и тут же зажал рукой рот, а потом громко прошептал: – Однажды я полез в кусты за котенком и поранился. – Поставив аквариум, Сяо-Лунь тут же принялся закатывать широкие рукава своих одежд, путаясь в них. Чоу Лицзы устало выдохнул и закатил глаза, стоя ко всем спиной с приподнятым подолом.

– Смотри! – сказал Сяо-Лунь.

На маленьких ручках от кистей до локтей тянулись длинные неглубокие царапины. Судя по белым шрамам, в тот раз мальчик не впервые полез в колючий кустарник.

Чоу Лицзы выдохнул:

– Я слепой.

Сяо-Лунь не понял, что это значит, и принялся размахивать руками, говоря:

– Я поранил в кустах ручки!

«Ну что за малец… – подумал Чоу Лицзы. – То котят из кустов вытаскивает, то ныряет в реку за рыбой».

– Было больно, но я даже не плакал, – гордо ударил себя в грудь Сяо-Лунь, вскинув подбородок.

– Ты же плачешь по любому поводу, а от боли не плакал? – искренне удивился Чоу Лицзы и отошел на шаг, чтобы опуститься перед мальчиком на колени.

Сяо-Лунь тут же погрустнел. Глаза его подозрительно увлажнились и заблестели, когда он сказал:

– В тот день, когда сожгли нашу улицу и разбойники ворвались в наш дом, мама спрятала меня в шкафу. – Губы мальчика дрогнули, но он стоически продолжил, комкая свой алый подол в маленьких кулачках. – От грохота и ударов полки в нем обвалились, придавив меня, но я не издал ни звука, потому что отец велел мне молчать. А утром, когда меня нашли стражники, они сказали, что я правильно сделал, что стерпел боль.

Парень и ребенок сидели на коленях друг напротив друга. Новый порыв ветра смел кисти их высоких хвостов на одну сторону. Чоу Лицзы ничего не ответил на грустную историю и не утешил. Он просто протянул руку и проник ей в самый центр колючего кустарника. С тихим хрустом сломав тонкую ветвь, он вытащил свою невредимую белую ладонь с зажатым в ней прутом. В этот момент его рука напоминала искусно выточенный нефрит, который не могли пробить ни шипы, ни что-либо другое.

Почувствовав приятный свежий аромат, Сяо-Лунь поднял голову и уставился на ветку с алыми колючками. Даже просто глядя на них, мальчик испугался и задрожал.

Чоу Лицзы дернул уголком губ и сказал:

– Ставлю на то, что толстяк Пу тоже боится колючек.

Сяо-Лунь непонимающе захлопал глазами и склонил голову к плечу. Чоу Лицзы взял его за руку и вложил в нее ветку, и мальчик вдруг с удивлением понял – не колется. Вскинув взгляд на парня, Сяо-Лунь уставился на него во все глаза.

Чоу Лицзы наклонился чуть ближе и заговорщическим тоном прошептал:

– Огрей его посильнее, и он больше не будет доставать тебя. За то, что принадлежит тебе, всегда нужно бороться, а не прятаться, понял?

Сяо-Лунь с горящими глазами уверенно кивнул и, вдохновленный наставлениями старшего брата, вскочил с земли. Отряхнув коленки, он побежал к другим детям. Чоу Лицзы усмехнулся, слыша, как Сяо-Лунь носится по полю за толстым мальчишкой, хлеща его по заду колючим прутом, пока учителя гуськом семенят следом, пытаясь утихомирить разбушевавшихся детей. В считаные мгновения сад погрузился в хаос и неразбериху. Чоу Лицзы опустил голову и тихо рассмеялся себе под нос.

Сяо Вэнь, который находился во внутренних комнатах, вышел на шум с тарелкой нарезанных фруктов. Поставив ее на столик, он просто подхватил Сяо-Луня и усадил себе на руки.

– Маленький разбойник, что это ты тут устроил, а? – рассмеялся он.

Раскрасневшийся и запыхавшийся мальчик тут же широко улыбнулся и обхватил Сяо Вэня за шею, чтобы заглянуть ему за спину и показать своим обидчикам язык. Толстяк Пу, окруженный товарищами, потирал исхлестанную задницу, ворча и обиженно поглядывая на Сяо-Луня. Мальчик положил подбородок на плечо лекаря и нашел глазами Чоу Лицзы, по-прежнему одиноко стоящего у кустов. Обменявшись с ним улыбками, Сяо-Лунь вновь потерся о голову лекаря, чувствуя поглаживания по спине.

Пообедав соевым сыром, лапшой и паровыми булочками, все снова вышли на улицу, следуя указаниям Сяо Вэня. К удивлению здешних учителей, лекарю так ловко удавалось управляться с детьми, что они неустанно возносили ему хвалы. Вечер был еще впереди, а все старшие уже валились с ног.

Рассадив детей полукругом перед собой, Сяо Вэнь поведал им об исторических событиях, переплетая рассказы с учением, чтобы заложить в умы детей понимание о том, что правильно, а что нет. Чоу Лицзы, которому особо нечем было заняться, снова попросил цинь, сел за его спиной и подыгрывал словам лекаря тихой мелодией, невольно делая рассказы более красочными.

День был суматошным и долгим. Непонятно было, как Сяо Вэнь успевает появляться то тут, то там – везде, где требовалась его помощь. «Видно, он и в самом деле трехжильный», – подумал Чоу Лицзы, сидя под яблоней и закидывая в рот маленькое ягодное пирожное.

Когда пришло время расписывать ритуальные небесные фонари, Сяо-Лунь снова нашел Чоу Лицзы, так и не дав ему отдохнуть. Подхватив слепца за руку, он потянул его к одному из низеньких столиков. Чоу Лицзы со вздохом опустился на бархатные зеленые подушки напротив мальчика. Сяо-Лунь звонко сказал:

– Старший братец, помоги разрисовать фонарик!

С этими словами он пододвинул к парню тушечницу с кистью и фонарик, сложенный из тонкой белой бумаги. Чоу Лизцы ответил ничего не выражающим голосом:

– Я ведь