Мама. Папа. Я - Малкольм Даффи

Я почувствовал, что минимум пищи, лежавший на дне желудка, начинает подступать к горлу.

– Меня посадят в тюрьму?

– Этого я знать не могу, Дэнни.

Мама рассказала копам свою историю, и мы поехали домой. Меня вырвало из окна такси. Оказаться за решеткой было ничем не лучше жизни с Каллумом.

Мне велели не ходить в школу. Я даже не мог связаться с Эми. Полиция забрала мой телефон и ноутбук для поиска доказательств. Еще у меня отобрали паспорт, чтобы я не мог покинуть страну. Мама сказала, что будет лучше, если я просто посижу дома.

Это были самые долгие дни в моей жизни. Я беспокоился не только о будущем папы, но еще и о том, что ждет меня самого. Мысль о тюрьме, о жизни вдали от мамы, Эми и друзей ужасала не меньше всего того, что мучило меня в последний год.

Мама спросила, откуда я узнал, где искать отца.

И я соврал, в самый последний раз.

Сказал, что встретил в парке парня, который знал его самого и его адрес.

Думаю, мама догадалась, что я вру, но не нашла в себе сил на новую ссору.

Через три дня миссис Стокфилд прибыла к нам домой в сопровождении женщины-копа. Я попытался понять, с какими новостями они приехали, но их лица были как у манекенов в витрине магазина.

Мы все сели в гостиной. Миссис Стокфилд, офицерша полиции, мама и я.

– У меня для тебя хорошие новости, Дэнни, – сообщила миссис Стокфилд. – Полиция обсудила дело с Королевской уголовной прокуратурой, и было решено не выдвигать против тебя никаких обвинений.

– Просто охрененно!

– Дэнни!

– Простите, мама, миссис Стокфилд, офицер.

– Они поговорили с твоим отцом, Дэнни, – сказала миссис Стокфилд. – Его история совпадает с твоей. Прокуратура не усмотрела доказательств сговора между вами.

Мне хотелось бегать кругами по комнате и лупить кулаками воздух. Но на этом хорошие новости заканчивались.

– Однако отца твоего обвинили в убийстве.

– Но он обещал, что мы увидимся. Мы договорились. Мы снова встретимся, когда мне исполнится восемнадцать.

– Придется подождать решения суда, – сказала миссис Стокфилд.

– Но убийцам дают пожизненное. А у него работа в сэндвичной лавке.

Мама прижала меня к груди, как в тот день, когда умер Каллум.

Миссис Стокфилд и женщина-коп ушли.

Мне нужно было поговорить с Эми. Тем же вечером она зашла к нам домой.

– Дэнни, что происходит? – спросила она, забегая ко мне в комнату. – Ты почему в школу не ходишь? Я строчу тебе эсэмэски как бешеная. Что творится? В школе только про тебя и говорят. Ходят слухи, что тебя арестовали.

– Меня не арестовывали.

– Так что случилось?

Меня убивала мысль о том, как я все расскажу Эми. Но деваться было некуда.

И я выложил все от начала до конца.

Когда я закончил рассказ, Эми просто сидела на кровати и смотрела на меня, как на чужого. А я-то думал, она будет мной гордиться.

– Дэнни, ты тупой, тупейший идиот. – Мне будто снова дали пощечину. – Это же надо, заставить отца убить Каллума. Почему ты в полицию не обратился?

Не знаю, что хуже: когда Эми назвала меня идиотом или когда я понял, что поступил в корне неправильно. Она отвернулась, как будто сам мой вид был ей невыносим.

– Эми, ты понятия не имеешь, каково это было – жить в его доме. У тебя в семье все просто идеально. Представь, что твою маму постоянно избивают, а она пальцем о палец не хочет ударить, чтобы себя спасти. Что бы ты сделала?

– Не то, что сделал ты. Я так никогда не поступила бы. Ты должен был рассказать обо всем мне, Дэнни. Ты мой парень. Мы должны обо всем друг другу рассказывать. Невозможно решать проблемы, постоянно скрывая их от других.

– Ты сама никому про Дылду Дэйва не рассказывала.

– Сначала нет. Но потом-то рассказала. Собралась с духом. Это же ты меня убедил. Почему же ты сам так же не поступил? Где была твоя храбрость, Дэнни?

Хороший вопрос. Где была моя храбрость. Однажды я ее в себе нащупал, когда столкнул Дылду Дэйва с лестницы. Что, и все? Единственная капля храбрости все, израсходовалась? Я струсил рассказать Эми. Струсил рассказать своим родственникам. Струсил рассказать полиции. Я просто трус, вот и весь разговор.

В глубине души я знал, что Эми права. Нужно было с ней поговорить. С ней или с кем-то другим. Все равно с кем. Вместо этого я выбрал одного-единственного человека, который был вообще ни при чем, и вот его обвинили в убийстве. Я совершил гигантский, охрененный промах.

– Мне жаль, – сказал я.

– И мне тоже.

Эми встала с кровати и посмотрела на меня так, как никогда раньше не смотрела.

– Эми?

Она повернулась и выбежала из комнаты. Она ушла.

Сорок семь

Мы уехали из Уикхема. Куда деваться.

Брат Каллума выставил наш дом на продажу. Я слышал, как мама ссорилась с ним по телефону. Но толку не вышло. Кажется, Каллум не внес поправок в завещание и не оставил моей маме ровным счетом ничего. Вот и вся его хваленая щедрость. Думаю, брату хотелось заполучить его деньги, чтобы купить себе дом еще больших размеров. А может быть, он просто хотел нам отомстить. Мама терпела все выходки Каллума, чтобы мы могли жить в красивом доме. А теперь и дома не стало.

Мы живем на другом берегу Тайна в муниципальной квартире в районе Блейкло. Маме, видимо, осточертел Гейтсхед. Казалось бы, куда хуже, да? Но угадайте, кого я первым делом встретил в новой школе? Дылду Дэйва. Решил, что теперь мне точно крышка. Но удивительное дело: Дылда Дэйв начал болтать со мной, как со старым приятелем. Наверное, все потому, что нам больше не нужно воевать за Эми. А еще мне кажется, что он меня побаивается. Раз уж я заставил отца убить бойфренда мамы, вполне возможно, Дылда Дэйв опасался, что я найду кого-нибудь, чтобы пришить и его.

Через три месяца папу привезли в здание Королевского суда в Ньюкасле. Я очень боялся этого дня. Особенно из-за того, что от меня требовалось рассказать в суде обо всем, что произошло. Я так переживал, что пять раз сходил в туалет перед выходом из дома.

– Просто расскажи все то же, что говорил полиции, – сказала мама.

– Ага.

Перед тем как я зашел в зал суда, мне вручили копию протокола моего