Мария Северская - Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек

– Ну так вот, ее не будет. – Большой Брат смотрел пристально. – Ты рада?

– Не знаю. Она все равно когда-нибудь пройдет.

– В вашем классе? Не уверен.

И Соня выпала из раскаленного ото всех этих взглядов и странных слов кабинета в коридор.

Легкий удар в грудь и вскинутая рука.

– Будь готов к концу света!

Славка опустил руки вдоль тела и сам себе ответил:

– Всегда готов к концу света!

На лице его появилась лукавая улыбка.

– Баш на баш. Давай меняться. – Он подхватил Соню под руку и повлек прочь от кабинета директора. – Ты перестаешь выяснять, что произошло в спортзале, а я отмазываю тебя от подозрении в воровстве.

– От чего? – стала вырываться из его захвата Соня.

– А ты разве не знаешь? У ББ пропал конверт с нашей проверочной. Сеть рухнула – продублировать по инету невозможно. А результаты нужны сегодня-завтра. И какого тебя понесло в учительскую именно вчера?

– Врешь! Я ничего не брала!

– Как скажешь! Все в твоих руках… Нужна лишь ерунда… Чтобы ты немного помолчала. Получится? Вот и ладно. Тогда встретимся у Падалкина.

Глава 8 В сторону любви

Ни проверочной, ни физики. Нинель Михайловна мелькала в коридорах с заплаканными глазами. Макс ушел. Не для него были уроки, суета о грядущих экзаменах и страшном поступлении. Томочка скучала. Фил ходил сияющий, словно доказал мертвую теорему. Катрин ругалась с Герой. Тот сидел, вяло развалившись на стуле, теребил пухлыми пальцами край тетрадки. Кузнецова бормотала на одной ноте: «Скажи, скажи! Ну, что ты молчишь? Скажи!» За их спиной Лена сосредоточенно изучала содержимое своей сумки. Марк выжимал из булавки тренькающие звуки – прикрепил предмет пошивочно-покроечного дела к карандашу и легко постукивал получившимся инструментом по углу стола.

– А еще есть такой инструмент – «хамус» называется, – сам себе рассказывал Гмыря. – Там стальная игла на каркасе. Каркас вставляешь в рот, а иглу дергаешь пальцем. Во рту, в глотке звук резонирует. Шевеля губами, можно создавать плавающий звук, рисунок. Другое его название – варган. Говорят, красиво получается. У бурятов такой инструмент очень распространен, у алтайцев. Там, где пространства много. Сидишь на вершине холма и играешь. Звук далеко идет…

– Почему мы сейчас не можем поговорить? – не выдержала Лена. – У меня в три репетитор.

– А у Федьки дополнительное занятие… – протянул Марк. На что Ваня закивал, а Федька заулыбался.

– Мы это сделаем на нейтральной территории, – довольно громко, перекрывая и заунывное покряхтывание булавки, и бубнеж Катрин, произнес Славка. – В школе все это лучше не обсуждать.

Химия тянулась бесконечно. Другие уроки тоже были чем-то похожи на химию. Учителя скупо вели свой предмет. А русиш так вообще дал писать сочинение на тему «Как я провел лето» и покинул кабинет. После звонка работы собирала Лена и относила в учительскую.

К Падалкину все шли по отдельности. Катрин еще призывала собраться, чтобы быть всем вместе. Но Федя с Ваней умчались, чтобы успеть хоть что-то сделать, Гера потянул Катрин в кафе обедать. Ленка исчезла, а потом обнаружилась у Димочки нарезающей колбасу. Марк на диване листал журнал. Макс сидел за компьютером.

– Макс! Что вчера произошло? – остановилась у него за спиной Соня.

– Я не видел, как он упал, – буркнул Макс, закрывая страницы. Соне показалось, что там было что-то медицинское, связанное с сотрясениями.

– Это правда, что Тырин подговаривал тебя против Гладкого?

– Осторожней с вопросами! Я же просил! – от двери крикнул Славка, не спеша стягивая с ноги кроссовку.

– Наш командир, как всегда, вовремя! – Макс стукнул себя кулаком в грудь и вскинул руку.

– Тихон сам мне это сказал! – не унималась Соня.

– А я тебе говорю другое. И кому ты поверишь? – Славка вплыл в комнату.

– Не тебе! – выкрикнула Соня.

– Почему? Гладкий скорее будет врать, чем я. Ему это выгодней.

– Ему-то какая выгода? – буркнула Лена, входя в комнату с тарелкой бутербродов. – У нас за власть бьешься только ты.

Славка хмыкнул. Громко. И было в этом выдохе что-то зловещее, так что Лена поспешила поставить бутерброды на стол и уйти на кухню.

– Хорошо, что мы поели, – протянул Гера из прихожей. – Я же говорил, что кормить здесь не будут.

– Это от нас. – Катрин положила на стол бумажный пакет с проступающими жирными пятнами.

Федя с Ваней просочились следом, стащили пакет и, вырывая друг у друга пончики и сыпя на колени сахарную пудру, стали жадно есть его содержимое. Димочка бледной тенью возник на пороге комнаты. Он как будто специально не переоделся, так и оставался в длинных тренировочных брюках и заправленной в них белой футболке. За его спиной маячил вечно всем довольный Фил.

– Ну что, начнем? – Тырин устроился на стуле с торца стола, невольно подчеркнув свою главенствующую функцию.

– Томки нет, – напомнила Соня, которой очень хотелось, чтобы Тырин хотя бы на мгновение стал, как все, равным. Но как это сделать, она не понимала.

– Еще скажи, что нет Гладкого, – обронил Славка. – Кстати, как он там в больнице?

– Все в порядке. К нему друзья приходили.

– Видишь, как хорошо! – Тырин откинулся на спинку стула, поднимая к уху сотовый телефон. В лице торжество, в глазах лукавые чертики. – Алло! – громко произнес он, и все вопросительно посмотрели на него. – Привет, Тихон! Как твои дела? Сегодня не выпишут, да? Завтра? – повторял он неслышные для других ответы, словно нарочно делая остальных свидетелями разговора. – Жаль… А то мы тут собрались. Я-то чего буду собирать? У нас теперь Мармеладова главная. Она считает, что я лично столкнул тебя с каната. Я передам, чтобы зашла с обещанными мандаринами. А так – все отлично. Сеть только кто-то грохнул. И физик без тебя проверочную отказался проводить. Ну… молоток! Что-нибудь нужно? Ну, бывай! Не падай там с кровати. Она у тебя не высокая?

Тырин еще немного похмыкал, покивал и дал отбой. Соня как зачарованная проследила за перемещением его телефона от уха до стола. В трубке был номер мобильного Тихона. Тот самый, который она все никак не могла раздобыть.

– Ну что? – удовлетворенно хлопнул в ладоши Славка. – Гладкого ждать не будем. Он на своей кровати до нас не дочапает. Грузинская царица на подходе. Ей надо выгулять своего мопса. – И резко, без перехода, только со скрипом повернувшись на стуле: – Говори, Мармеладова, что у тебя там?

В первую секунду Соня не поняла, что обращаются к ней. За всеми событиями она и забыла, что сама придумала эту встречу. Вот только за сутки, что прошли с того момента, как она пришла к Падалкину, многое изменилось.

– Хочу справедливости! – выпалила Соня.

Федя с Ваней фыркнули, взлетела сахарная пудра. Гера закатил глаза, Катрин ободряюще похлопала его по плечу. Кривина громко поставила тарелку с виноградом на стол и отступила.

– А чего тебе не ясно? – на лице Тырина появилась хорошо знакомая Соне улыбка садиста.

– Хочу понять, что вчера произошло. И не только в спортзале.

Федя с Ваней захихикали, деля последний пончик.

– Ну вот, – обреченно повел рукой Славка. – Спрашивай.

– Да он сам упал, – облизывая губы, буркнул Ваня. – Лез, лез… В него Макс мячом-то и не попал.

Макс крутанулся на кресле. На лице непонятное торжество.

– А чего это вы с открытой дверью? – нарисовалась в прихожей Томка.

Димочка тяжело задышал. Секунду он стоял, прилипнув к своему месту, а потом вдруг оказался в прихожей, помогая Томочке раздеться. Макс равнодушно отвернулся к компьютеру, открыл инетовскую страницу, подумал и закрыл ее.

– Тырин, это правда, что ты подговаривал Макса что-нибудь сделать с Тихоном?

– Нет! – Кресло под Максом снова скрипнуло. – У нас была такая игра – кто в кого попадет. Сначала я лезу на канат, он бросает мяч, потом он. Я не попал. Я задел по канату. Он свалился.

– А баскетбольный мяч тяжелый, – пробормотал Гера, закатывая глаза к потолку.

– Садись, – суетился Димочка. – Тебе чаю?

Томочка косилась на Макса, но тот изучал пейзаж за окном.

– Он это сделал нарочно! – заявил Славка. – Ты еще этого не понимаешь?

– В больнице не поставят липовый сотряс. – Марк качался на табуретке, табуретка недовольно постанывала. – Скорее всего, он и правда разбился. – И посмотрел на Соню.

Белое постельное белье, белый халат, бледное лицо. Нервная женщина с кудряшками, падающими на лоб.

– Тихон говорил, что это Славка подстроил. Что они боролись за власть.

Ваня скомкал пустой пакет и с ожиданием глянул вокруг: не появится ли в воздухе еще чего вкусного.

– Ну что за фантазии? – протянула Катрин, удобней устраиваясь на диване – подобрала под себя ножки, наваливаясь на Геру.

– Раз так хочет Мармеладова, давайте решать, – хлопнул ладонью по столу Славка. Чашка, в которую Димочка наливал Томке чай, подпрыгнула на блюдце, звякнула ложечка. – Справедливость – так справедливость. Это по-взрослому. – Тырин сам не заметил, как поднялся, ногой отпихивая стул. – Сладкова считает, что меня волнует только власть. О’кей! Специально для нее говорю: не волнует! Нравился ли мне Гладкий? Не нравился! Почему? Потому что он индивидуалист и в нашем классе преследовал определенную цель.