Отель «Большая Л» - Шурд Кёйпер

– Неужели тебе скучно в компании медсестер? – спросила Либби.

– Мне? В какой еще компании?

– Неужели среди них нет ни одной симпатичной?

– Я – с другой женщиной? Как тебе такое могло прийти в голову?

– Вы вдвоем могли бы куда-нибудь сходить. Вдвоем, – сказала Пел.

Мы захихикали. С недавних пор я отлично умею хихикать.

Папа оглядел нас всех по очереди.

– Что это с вами? Кос?

– Да ничего, – ответил я. – Нам просто весело вместе.

– Ты только посмотри на Коса! – воскликнула Пел и вытащила газету.

– Брик! – завопил я. – Посмотри на Брик. Я всего лишь дал ей пару уроков.

Я жестом показал Брик, чтоб она тоже не молчала.

– Ах да, – спохватилась она, – я участвую… э… в конкурсе красоты «Мисс Северное море».

– Надеюсь, это шутка, – сказал папа. – Глупости какие!

Но Пел показала ему фотографию, на которой я изящно чеканил мяч, и он вынужден был поверить.

– Это что?.. – спросил он. – Боже мой. Это же…

На глазах у него выступили слезы. Он перевел взгляд на Брик.

– Девочка моя, как же ты похожа на маму в этом…

Он шмыгнул носом и прочитал подпись под фотографией: «Конкурс красоты „Мисс Северное море“. Конкурсантка Брик, которая в прошлый раз покорила жюри выразительной декламацией, на открытой генеральной репетиции показала себя с неожиданной стороны: она легко чеканила мяч и удивляла публику другими трюками. Судя по всему, юная Брик – серьезный претендент на титул. Финал состоится в ближайшую субботу в отеле „Большая Л“».

Папа поднял глаза на Либби:

– У нас?

– Они заплатят три тысячи евро, – сказала Либби.

– Ну и молодчина этот Йохан!

Папа поинтересовался у Брик, с каких пор она умеет играть в футбол, и она ответила, что это я ее научил, а я объявил, что меня берут в молодежный состав «Аякса», и папа только дивился, как прекрасно у нас и у Йохана в отеле идут дела, и я видел, что ему столько всего хочется нам сказать, но сначала мы отчитались ему обо всем, даже о том, что валпютовский «Пух» приказал долго жить, а он снова оглядел нас всех и сказал:

– Боже, как же я вас люблю!

– И еще, – Пел протянула папе пачку сигарет. – Вот, купила на самостоятельно заработанные деньги.

– Спасибо, милая, – ответил папа, – но они мне больше не нужны.

Пел тут же выхватила у него пачку:

– Тогда я их сама выкурю.

– Курить глупо, – сказал папа, – но начинать курить еще глупее.

Сестры поцеловали его и вышли из палаты. Папа пожелал Брик успеха на конкурсе, Либби – с Феликсом, а Пел – с сигаретами. Папа у нас юморист. Как это называется? Юморист-циник.

– Папа, – сказал я, – в последнее время творятся какие-то невероятные вещи.

– Это же хорошо.

Он потрепал мои волосы. А я – его.

– На выходных в отеле будет столпотворение, – сказал я. – Ты уж лучше отдохни до следующей недели.

Папа внимательно посмотрел на меня:

– Неужели это говорит мой сын?

Я засиял от гордости.

Но уже через час я больше не был его сыном. Я был его четвертой дочерью. Я стоял посреди комнаты Брик в ее крохотном бикини. В моем лифчике было пусто, как у куклы в голове. В двух головах. Но это решалось с помощью рукавичек для мытья. А вот что делать с плавками… В них проступал бугор. Бугорок. Неважно. Если верить папе. В общем, в них виднелось то, чего нет у девочек, и нужно было от этого избавиться. Я стоял, широко разведя ноги и руки, подобно идеальному человеку Леонардо, а сестры сидели рядком на кровати и разглядывали меня, подобно мыслителю Родена. (Я в хорошей школе учусь.)

– М-да… – протянула Либби.

– М-да… – протянула Пел.

– Как же избавиться от этой штуки? – задумчиво сказала Брик.

– Ножницы, – предложила Либби.

– Соль, как с улиткой, – предложила Брик.

– Акула, – предложила Пел.

Ишь как развеселились!

– Я могу… э… – замялся я. – Я… могу зажать его между ног.

Сестры вскочили.

– А ну-ка покажи!

Ради пяти тысяч, ради отеля, ради папы, сказал себе я. И решился. Я задвинул все свое хозяйство назад и крепко сжал ноги.

– Отлично! – сказала Брик. – А ну-ка повернись.

Я послушался.

– Идеально! – одобрила она.

– Но ходить так я не могу.

– А ты пробовал?

Я кивнул:

– Он выскакивает.

Они опять уселись на кровать и принялись задумчиво пялиться на мою промежность. И внезапно хором воскликнули:

– Скотч!

– Можно я попробую? Можно я? – заверещала Пел.

– Я сам, – помотал я головой.

– А у тебя получится?

Я кивнул.

– На самом деле Кос много чего умеет, – сказала Либби.

– Ага, с тех пор как стал девочкой, – съязвила Брик.

Я подскочил к ним, как боксер, и понарошку дал каждой по носу.

– Он опять выскочил? – завопила Пел.

Они согнулись пополам от смеха. Я тоже засмеялся. А что мне оставалось делать в этом дурдоме?

И, между прочим, я рад, что мне есть что прятать между ног. Чем больше мне нравятся девочки, тем больше я радуюсь, что я мальчик.

Либби взяла пудреницу и принялась кисточкой маскировать рану у меня на колене, пока та не стала невидимой.

Завтра важный день. Мы готовы. [Щелк.]

Все хорошо. Даже если все плохо

27 мая, понедельник

Два дня подряд у меня не хватало времени на дневник. Суббота была важным днем, но воскресенье оказалось еще важнее, ведь у меня появилось время обдумать произошедшее. Выходит, воскресенье важнее. Но самый важный день, пожалуй, сегодня. Потому что сегодня я вспоминаю еще и вчерашний день и проживаю все заново в третий раз. Ведь мне еще нужно об этом рассказать!

Все началось с той тетки – госпожи Засухи. Точнее, с нее начались все неприятности. День-то – суббота – как раз обещал быть радостным. Мы знали, что вечером положим в карман три тысячи евро, потому что Брик попросила организаторов конкурса заплатить наличными, ну и после той газетной фотографии мы все были уверены, что меня ждет титул «Мисс Северное море». Я и сам так думал. Только бы скотч не отклеился. Выходило восемь тысяч: семь – для Гуся и еще одна – в кассу, порадовать папу. Вдобавок мы, конечно, должны были заработать на угощении во время финала. В общем, как я сказал в пятницу, мы были готовы. А вот отель – еще нет. Поэтому в ресторане мы соорудили сцену, и зал превратился в театр – настоящий, со светом и звуком.

Все оборудование нашлось в наших запасах. Брик расставила рядами стулья, Либби установила у задней стены высокие