Кощеевич и Смерть - Алан Григорьев

Всё это княжич высказал птичке-весточке. Дождался, пока та доест, убрал мешочек с алмазными зёрнами в ящик стола — и стряхнул пташку с руки.

— Лети, хорошая.

И снова потянулись одинаковые, полные томительного ожидания дни.

Навь готовилась встречать зиму народными гуляниями. И хоть Лис был совсем не в настроении, но отменить праздник в замке рука не поднялась. Потому что Кощей именно это и делал: запрещал людям веселиться.

И всё же княжич с некоторой тоской смотрел, как украшают замок, а когда Май пришёл уговаривать, мол, сделай нам чародейских огоньков, с досадой отмахнулся.

— Что-то ты хандришь, княже, — обеспокоенно заметил советник. — Чем тебя порадовать?

А Лис и сам не знал чем. Ну, кроме коробочки с золотой каёмочкой с приветом от Ратибора. Уже который день он не прикасался ни к книгам, ни к гуслям. Сперва хоть из покоев выходил, прогуливался по замковой стене, смотрел вдаль — не летит ли птичка. Потом и выходить перестал. Еду, которую ему приносили, часто оставлял нетронутой. Окно не открывал — ну и что, что душно? А так будет холодно.

Кончилось тем, что Май прислал целителя — Галарида (или как там его?), чтобы проверить, не наслали ли на княжича какую порчу.

Сухонький низкорослый целитель окуривал Лиса дымом — спасибо, хоть не очень вонючим — и тыкал заточенной палочкой в разные точки на теле. Иногда было больно, и княжич ойкал, а Галарид улыбался:

— Терпи. Потом полегчает.

Но всё становилось только хуже.

Однажды заглянула Маржана, но Лис и её прогнал. Он никого не хотел видеть.

Дела копились, превращаясь в стопки бумаг на столе. Большинство их них было тяжбами, которые правителю надлежало решать. Разбираться, кто у кого лошадь свёл и кто кому тумаков надавал, не было сил, поэтому многое княжич подписывал не глядя. А когда Май попенял ему на это, пожал плечами:

— Ты их смотрел?

— Конечно.

— И решение вынес?

— Ну, да.

— Значит, всё нормально, — и отвернулся к стене.

Рена не появлялась с их прошлой беседы. Наверное, всё ещё дулась. А может, была занята. Поговаривали, что в Дивьем царстве настали лихие времена, так что дел у Смерти хватало.

Однажды утром Лис не смог встать с кровати — вот насколько обессилел. Он велел послать за Галаридом, и целитель явился незамедлительно.

— Ну-с, как себя чувствует больной?

— А я болею? — княжич с трудом приподнялся на подушках. — Что со мной?

Собственная немощь пугала его. Прикованному к постели какой прок от бессмертия?

— Правильно советник сказал: хандра. Или, как ещё говорят, тоска зелёная. У молодых такое бывает от любви несчастной. Уж не влюбился ли ты, княжич?

— Нет.

— Ну-ну, от целителя ничего не скрывают.

— Клянусь же, нет.

Галарид покачал седой головой и снова взялся за свою палочку. Лис обречённо приготовился терпеть. Чай, лечение — не пытка. Чтобы отвлечься от уколов, он думал о всякой чепухе. Вот насколько целитель стар, интересно? Кожа навьих людей с возрастом не покрывалась морщинами, как у смертных, а вот седина могла проступить лет этак после пятисот. Галарид мог быть старше самого Кощея. Значит, опытный человек, знает, что делает.

— Выходит, хандра — не от любви. Сковало уже ледком сердце? Да не дёргайся, княжич. Я и отца твоего пользовал. Думаешь, не знаю, чем платят за бессмертие?

— А у отца, — ай! — у него тоже была хандра?

— А как же! По его стопам идёшь.

— Но я не хочу! Ай! — Целитель коснулся очередной болевой точки, и княжич подскочил. — Ты должен поднять меня на ноги, слышишь?

— Слышу, слышу.

— И перестань меня сравнивать с отцом. Ой! Я тебе не Кощей!

Целитель заглянул ему в глаза и неодобрительно пошамкал:

— Все говорят, плох был Кощей. А вот при нём такого беспорядку не было!

— Это какого ещё беспорядка? — Лис приподнялся на локте, но тут же со стоном откинулся на подушки.

— Дивьи не расхаживали по замку тудым-сюдым. Чего таращишься, княжич? Али не слышал, что шпиёна споймали?

Что-то такое Лис припоминал. Кажется, об этом было в докладах, которые писал Май. И, кажется, он даже велел провести дознание.

— Так споймали же! И при Кощее, бывало, ловили. Главное, чтобы наши там, в Светелграде, не попадались.

— И что с ним сделали? Под замок посадили? — скривился Галарид. — Хлеб-воду носят. Конечно, он будет молчать. А Кощей бы уже давно всё вызнал-выпытал.

— И мы вызнаем. Ай, да больно же!

— Терпи, княжич. Огнепёсок кто разогнал? А они, между прочим, на крыс охотились. На днях эти хвостатые порылись в моих травах, всё попортили, нагадили. Кто за это ответит?

— Коловершу заведи, — посоветовал Лис. — Вон, на кухне недавно Камышка деток принесла. Знатные крысоловы будут.

Но старику, похоже, просто нравилось ворчать:

— А кто велел разукрасить замок, словно бирюльки детские? Все эти ленты пёстрые, огни яркие? Навьим людям всё это ни к чему. В предзимье должно тихо сидеть, предков почитать да Смерть-матушку.

Услышав это, Лис даже усмехнулся. Жаль, Рена не слышит. Она бы порадовалась. А целителю сказал так:

— Новое время — новые традиции. Не будет больше как при Кощее.

И это он ещё вежливо выразился. Не осадил старика, не рявкнул: «Не твоего ума дело!» — хотя очень хотелось.

— Неужто правду люди говорят, что сын к отцовской гибели руку приложил? — прищурился целитель.

Вот тут уж Лис не сдержался: невысказанные слова сами собой прыгнули на язык.

— Не твоего ума дело! Лечи давай. Когда я смогу встать?

— Да теперь уж, надеюсь, никогда, — губы целителя расплылись