Кощеевич и Смерть - Алан Григорьев

хвалы да здравницы княжичу. Из тебя плохой друг, Лис. А возлюбленный — ещё хуже. Но, возможно, со временем из тебя выйдет хороший правитель.

— Так останься и проверь, — эти слова вырвались сами собой.

Тут мара призадумалась. Лис счёл это хорошим знаком и продолжил уговоры:

— Послушай, я за этим тебя и искал. Верных людей рядом мало, а врагов — много. Ратибор спит и видит, как бы меня извести. Сестрица Доброгнева мечтает занять моё место. Мне было спокойнее, когда я знал, что ты всегда прикроешь, оградишь, приласкаешь.

— Не пойму, кто тебе нужен. Охранница? Полюбовница?

— В первую очередь мне нужен кто-то близкий. Кому можно доверять. Я чувствую себя очень одиноко, — Лис вздохнул. — Да, между нами случались недопонимания. Мы оба были не правы и наделали глупостей, Маржана. Но давай всё забудем, начнём с чистого листа.

— Что ты несёш-шь, — мара аж зашипела. — Значит, «оба»? И в чём же я была неправа, позволь узнать?

— Ты ушла в тот момент, когда была нужна мне больше всего, — обида подступила комом к горлу. — Всё просто рухнуло в одночасье. А тебя не было рядом.

Маржана дёрнулась, как от пощёчины.

— А сколько раз я предлагала тебе бежать вместе? Трижды? Четырежды? Сколько подставлялась ради тебя? Кощей меня за это в предательницы записал, сжить со свету хотел. А ты обещал защитить и не защитил. Так кто кого бросил?

— Вообще-то, я тебя спас. Еле упросил отца, чтобы тебя не трогали.

— Ага, и поэтому меня просто выгнали. За то, что я выполняла твою просьбу.

— Вот именно! Просьбу, а не приказ, — Лис чувствовал, что закипает. — Ты сама решила мне помочь, отдала ключ от сокровищницы. Никто тебя не заставлял. К тому же это всё равно не помогло: волшебные предметы, которые я оттуда взял, матушку не спасли…

— И в этом тоже я виновата? — Маржана вскочила.

Была бы это какая-нибудь другая мара, Лис бы подумал, что пора защищаться. Саблями его не зарубить, а вот кошмарными снами извести можно. Но он верил: Маржана до такого не опустится.

— Нет. По правде говоря, я совсем на другое злюсь. — Раз уж они решили говорить начистоту, нужно было идти до конца. — Помнишь, ты сказала, что можешь спрятать меня в тенях так, что отец не найдёт? А я попросил, чтобы ты спрятала не только меня, но и Василису.

— Ага, и ещё Ванюшу с Весьмиром. Или как там звали этого Дивьего чародея, который потом Кощея порешил? Такую толпу укрыть — никаких теней не напасёшься! — Маржана почти кричала. — Одного тебя могла бы, да. А остальных — нет. Мара может взять с собой в тень только того, кто сердцу люб.

— Ты никогда не говорила, что любишь меня, — опешил Лис.

— Не знала, что о таких вещах говорить надобно. Сказать можно всё что угодно. Тебя мама не учила, что верить надо делам, а не словам?

Если бы Лис не знал Маржану так хорошо, он бы подумал, что она сейчас заплачет. Но глупости. Мары не плачут вообще-то. Нет у них слёз.

Наверное, Маржане казалось, что княжич её использовал. Возможно, в какой-то мере так оно и было. Но ведь все друг друга используют, разве нет? Лис не чувствовал за собой вины, хотя чутьё подсказывало, что должен бы. Он задумался: а что бы сделал Май на его месте?

— Э-э-э… я благодарен за всё, что ты для меня сделала.

— Молодец, Маржана, хорошая девочка, делай так ещё, — фыркнула мара. — Я для тебя что-то вроде цепной собаки, да?

— Не, больше на рысь лесную похожа. Их, говорят, нельзя приручить, — попытка всё обратить в шутку вышла неудачной.

Мара развернулась, собираясь уходить, и княжич, срывая голос, крикнул ей в спину:

— Я тоже звал тебя с собой! На подвиг ратный. Никому другому не предложил — только тебе! А ты послала меня к чёрту, помнишь?

— Как же, помню, — Маржана резко развернулась. Её чёрные, как вороново крыло, волосы взметнулись и рассыпались по плечам. — Утку, зайца, ларец добывать. На верную смерть, зато вместе. Прямо романтика по-навьи.

— Ну, у Весьмира с Отрадой Гордеевной получилось же. И никто не умер. Кроме Кощея.

Мара зло прищурилась. Видать, не очень приятно было знать, что кто-то другой совершил подвиг, который мог бы достаться ей.

— А тебе самому, мил друг, нормально было бы папку жизни лишить? Да, негодяй он, каких свет не видывал. Но всё ж отец родной. Спалось бы хорошо потом?

— Не знаю… — Лис опустил плечи и сник.

Он и в самом деле знал.

Где теперь тот мальчик, который подбирал и выхаживал птиц, а при одной мысли об убийстве приходил в ужас? Вырос и стал злым.

Тогда он предпочёл, чтобы Кощееву смерть нашли Весьмир с Отрадой. Теперь же… возможно, рука бы и не дрогнула. А кошмары? Да пёс с ними, можно подумать, они так не снятся?

— Часто видишь дурные сны? — мара словно прочитала его мысли.

— Угу.

— Ладно, — голос Маржаны вдруг потеплел. — Я останусь.

— Что?!

— Что слышал. Должен же кто-то защищать тебя от ночных страхов. Мы, мары, это хорошо умеем. Я на твоей стороне, Лис. Но и ты будь на моей. Больше никаких недомолвок, хорошо?

— Обещаю, — княжич шагнул к ней. — Обнимемся?

Маржана обвила руками его шею, прижалась, спрятала лицо на плече. Но когда Лис приподнял её за подбородок, чтобы поцеловать, отпрянула:

— Придержи коней, княжич. Я тебя ещё не простила.

— Ладно. А что мне сделать, чтобы простила? Хочешь, разрешу приходить, навещать Василису?

— Не стоит, — мара посуровела. — Ты прав, что никого сюда не пускаешь. Это опасно, лёд слишком хрупок. А я просто позлить тебя хотела, вот и заупрямилась. Покажу, где нашла лазейку в