А за околицей – тьма - Дарина Александровна Стрельченко
А за околицей – тьма читать книгу онлайн
В тёмном волшебном лесу на границе между жизнью и смертью живет яга Обыда – мудрая хранительница Равновесия, стражница Леса и проводница в Хтонь. Никого нет сильнее во всём Лесу, одна она кроит и расшивает полотно бытия.
Её ученица Ярина, только постигающая тайны Леса, не может смириться с жестокостью охраняемого ими мира и не хочет становиться ягой. В истории взросления Ярины переплетаются славянские и удмуртские космогонические мифы и предания. Сможет ли она стать преемницей? Хватит ли сил противостоять лукавым врагам из Хтони? Сумеет ли она сохранить Равновесие? Если рухнет оно, миру придёт конец.
Издание дополнено сюжетными иллюстрациями от удмуртской художницы Ульяны Константиновой.
– Туливить, – набрав воздуха, в третий раз позвала Ярина.
Русалка плеснула хвостом, лицо обдало брызгами. Ярина облизала губы и с криком отшатнулась: вкус капель оказался таким, словно брызнули они не из лесной чаши, а из Калмыш, из того озера, которым разливалась великая тёмная река у логова Керемета. Так вот кто не пускает русалку! Вот кто держит между явью и Хтонью, дразнит День и сейчас, в этот самый миг, тянет из неё, Ярины, все силы…
Как подрубленная, она упала у пня, на котором стояла чаша. По рукам текло красное, липкое, не вода, но и не её кровь. День тряс Ярину за плечи, но она только мотала головой, пытаясь найти ключ, сообразить… Если Туливить смогла показаться здесь, в Лесу – пусть и в колдовской чаше, – значит, власть Керемета не полна над ней; значит, есть лазейка, есть дверца, через которую, можно вызволить русалку с той стороны теней. Но где? Как? Спросить бы Обыду, да слишком долго бежать до избы, долго возвращаться обратно. У Туливить не хватит сил держаться у алой поверхности…
– Отступись! – услышала она сверху, подняла голову и испугалась искажённого лица Дня. – Ты же видишь, она не хочет!
– Она не может, – дрожа, возразила Ярина. – Керемет её держит. А у меня не хватает сил разорвать эту связь. Я не могу, День!
Он сел на мокрую землю рядом и обнял её за плечи. У Ярины зуб не попадал на зуб. День снял красный плащ, укрыл её.
– Поедем домой, Ярина.
– Нет, нет, – пробормотала она, пытаясь подняться. – Я ещё раз попробую. Я слышала её… И Керемета слышала. Он силу мою хочет проверить…
– Он вытянуть её хочет! – воскликнул День, хватая Ярину за руки. – Он хочет тебя через чашу утащить! Мало тебе было одного раза в Хтони? Снова захотела, да ещё сама, по своей воле к нему в лапы явиться?
– Я ещё раз попробую, – отрезала Ярина, вставая. Пошатнулась, ухватилась за края чаши, с размаху опустила руки по самый локоть и глубже. Согнулась, навалившись грудью на край. Громко, резко позвала: – Туливить! Плыви на голос! Плыви на мой голос, Туливить!
…А ты сама ко мне приходи. Я и русалку твою отпущу, и тебя отпущу – от всякой беды, от всякой тревоги. Не желаешь яговой доли? Приходи ко мне. Избавлю… Укрою…
Ярина вскрикнула. Над бурлящей водой взметнулась ладонь. На тонком-тонком зеленоватом запястье зазвенел браслет из ракушек. День бросился к чаше, хотел схватить руку, но только зачерпнул воздух, поймал несколько брызг – а русалочье запястье скрылось в малиновом мареве, в загустевших на крови водах. День вгляделся в чашу, а Ярина прижала ладонь к самому дну. Из ран, оставленных чешуёй, вытекала, размываясь по воде, густая кровь.
– Да что ты делаешь, дурная? – крикнул День, силясь отвести её руки.
Обхватил за пояс, потащил назад, но Ярина плеснула на него свободной рукой – с ладони вместе с каплями сорвались пурпурные брызги – и отвернулась. Отбросила, как птичку, как мелкий ветер. День ударился о дубовый корень. Вскочил, хватая воздух, снова бросился вперёд, но Ярина уже позаботилась, чтобы никто не смог подойти: лента низкого лилового огня окружила её и чашу. Стоило Дню приблизиться, как ровные языки выросли в стену, зашипели, складываясь в фигуры цветов и змей.
– Отступись! – безнадёжно крикнул День. Свистнул коня, зашептал ему, а Ярина всё ворожила над чашей, едва не касаясь воды лицом. Конь заржал и поскакал на поиски Утра и Обыды.
На миг вода успокоилась, и Ярина увидела своё отражение: до последней родинки, до последнего волоска, только всё – как сквозь фиалковую тень, как на закате в озере. Вгляделась, высматривая в застывшей воде русалку. В последний раз, чувствуя, как тянет вглубь, в мир тёмных пучин, откуда пахнет и плесенью, и гнилым яблоком, и рыбой, и памятью, Ярина позвала:
– Туливить!
Собрала все силы, вцепилась свободной рукой в ободок чаши до рези, до едкой боли. Глубоко вдохнула, окунула лицо в красно-чёрную воду и закричала:
– Туливить!
Русалка потянулась к ней из глубины. Близко-близко мелькнул ракушечный браслет, а потом кто-то с той стороны схватил её в охапку, поволок. Ярина поймала светло-зелёные пальцы, похожие на весенние веточки, потянула за собой, но не хватило силы, не хватило крошечки, совсем крошечки…
– Ах ты бестолочь! Кто тебя туда тянул? Малахольная! Визьтэм! Яриночка, да что ж это, сгинуть могла ни за что ни про что, за какую-то русалку… А Керемет-то хорош, погляди уже, чем блазнит[65]… Бестолковая девка! Яра! Ярочка моя!
Ничего не понимая, лежала Ярина на снегу, глядела в наливавшееся румянцем небо. Низко склонились рябины. В голове шумела вода, и Обыду она узнала не сразу – на миг показалось, что это русалка выскочила-таки из чаши и ругается на холод.
Обыда укутала её в шубу, кое-как поставила на ноги, помогла взобраться в ступу. Отмахнулась и от Дня, и от Утра, и от обоих коней – медного и чалого[66], - взмахнула помелом и понеслась над лесом к избе, на лету разжигая печь, заставляя распахиваться сундуки, выкидывать зипуны, шерстяные шали. К тому времени, как они подлетели, Корка уже прыгал у порога, тянул к ним руки, тихонько плакал. Принял испуганную, наглотавшуюся воды Ярину и повёл домой, к печи, к теплу и покою.
* * *
Обыда, которая половину годовых сил положила, чтобы вытащить Ярину из паутин Керемета, едва доплелась до лавки. Рука сама нашарила Глоток Надежды. Нельзя, нельзя часто… Но в таких-то случаях можно. Одна капля, вторая. Горькая крепость на языке, совсем как рябиновый сок, что пили со Звоном Вечерним в давние, беспечальные времена у Совиной су́води[67]… Разморило воспоминаниями. Слабо улыбаясь, почерпнула Обыда силу, молодость, радость, наполнила ледяную, как прорубь, манящую, как омут, пустоту в груди. Не заметила, как Ярина выпрямилась, глянула остро в никуда, проговорила:
– А ведь она почти доплыла. Обыда… Не могу догадаться. Подскажи, чего не хватило?
Обыда встрепенулась, словно ждала вопроса. Протянула Ярине чашку, от которой шёл мятный пар.
– На, выпей. Внутри-то, поди, всё горит, бушует… А что до русалки… Если бы она была – по-настоящему была, – ты б её
