Невероятное преступление Худи Розена - Исаак Блум

После того как мы приехали в больницу, я уже мало что помню. В памяти смутно отложилось, что носилки выкатили из машины в здание. Потом меня доставили в операционную, и там я уже не помню ничего.

Вторая пуля прошла навылет. Ее не пришлось извлекать из тела, она так и осталась в центре Трегарона – возможно, застряла в стене напротив магазина Абрамовича, это если учитывать траекторию. Она пробила мне кожу и бицепсы, и на этом все.

Первая пуля засела в верхней части груди. Раздробила мне ключицу – если верить врачу, это такая кость. Она вошла достаточно высоко, не задев внутренние органы, и достаточно низко, миновав артерии на шее. Врач сказала, что я должен «благодарить свою счастливую звезду». Я вместо этого поблагодарил Бога и врача. Она успела закрыть рану прежде, чем я потерял невосполнимое количество крови. Насколько я был к этому близок, я у нее спрашивать не стал. А вот Хана потом спросила. Врач ответила:

– Вот станете врачом, девушка, придете работать в больницу – тогда и узнаете.

Хана сообщила, что в ее планах – работать тем, кто отправляет людей в больницу, а не спасать их уже там.

Доктор, понятное дело, пришла в ужас. И выскочила из палаты.

Я засмеялся, потом сморщился от боли, медсестра стала меня ругать за то, что я смеюсь, – ну сказали бы сразу, что нельзя.

Врач сказала, что я, скорее всего, полностью поправлюсь, но велика вероятность, что подвижность левого плеча полностью не восстановится. Лечение и реабилитация будут долгими и болезненными.

Я про себя подумал, что Хаим, похоже, опять станет лучшим атакующим нашей баскетбольной команды. Но я так и не выяснил, удалось ли ему полностью вылечить руки. Отца его в тот день убили, и сразу после шивы они переехали в Лейквуд, к родне его мамы.

Глава 14,

в которой папа швыряет в меня всякое разное, а я швыряю во всякое разное Ривку

Члены моей семьи не смогли оградить меня от последствий. История прогремела во всех новостях, по всем каналам. Я смотрел ее по маленькому телевизору, висевшему в углу палаты.

Погибли четыре человека, не считая нападавших. Мистер Арье Абрамович, мистер Элад Парра и миссис Фрида Голдберг убиты пулями в магазине. Полицейский Дэвид Райан убит пулей на кладбище еще до стрельбы в магазине – мигалку его патрульной машины я и видел с железной дороги. Я вынужден был сказать себе, что им, всем четверым, Бог дарует в загробном мире вечную жизнь.

Оба стрелка были, после длительной перестрелки, ликвидированы полицией.

Записи с камер наблюдения просочились в интернет. Прежде чем модераторам удалось их заблокировать, их посмотрели тысячи людей. Потом то же видео несколько раз всплывало на Ютубе, но обычно только на несколько минут. Мойше-Цви посмотрел. Сказал, мол, «ну ты ваще круто подставился под эти пули, дружище», но сам я смотреть не стал. И не буду. Мне и так терпеть это в своих снах до конца жизни.

Приходится просыпаться посреди ночи – в ушах воображаемые выстрелы. А порой, закрыв глаза, я вижу выражение лица Элада, когда первая пуля попадает ему в живот, и тогда приходится забыть про сон и собраться с мыслями. А еще по ночам, в постели, мне иногда хочется заорать, докричаться до кого-то, потому что я никак не могу вспомнить, орал я тогда или нет, а мне почему-то важно знать, как оно было, но я этого не узнаю никогда. Я спросил у Анны-Мари, но она тоже не знает, и ей про все это совсем не нравится говорить, в отличие от меня. Стоит мне завести об этом речь, у нее на лице появляется отсутствующее выражение и она тут же уходит в себя.

Стрелков завербовали в антисемитскую религиозную группу, и они стали радикалами. Ненавидели евреев. На их страницах в соцсетях нашли кучу экстремистских постов и антиеврейских мемов. Про Трегарон они прочитали в новостях: его, мол, заполонили евреи, захватили город, инсценируют антисемитские проявления и тем самым манипулируют прессой – эти хитрожопые жиды всегда так поступают. Стрелки решили, что, поскольку Моника Диаз-О’Лири ничего не намерена предпринимать, они возьмут дело в свои руки.

Первым делом они доехали на угнанном внедорожнике до кладбища, хотя и непонятно зачем – ведь лежавшие там евреи были уже мертвы. Может быть, они же и изуродовали могилы, но этого мы уже никогда не узнаем.

Инспектор Дэвид Райан оказался на кладбище случайно – встречался там с информантом. Заметил угнанный внедорожник, потребовал у стрелков документы. Они его убили.

После этого стрелки доехали до «Кошерного магазина Абрамовичей», вышли из машины и открыли огонь. Двое попытались убежать. Трое убитых. Остальные оставались внутри, пока полицейские и нападающие почти час вели перестрелку. Была ранена Абигайль Зилбер, но медики смогли ей помочь – она выжила.

После перестрелки следователи обнаружили во внедорожнике длинную, написанную от руки записку. Это был своего рода манифест: стрелки якобы желали сохранить чистоту человеческой расы и для этого истребляли евреев. Там было сказано, что, поскольку евреи – враги Бога, они одновременно враги и стрелков, и всех остальных.

Кроме того, следователи обнаружили в машине самодельную бомбу. Так и не удалось установить, для чего нападавшие собирались ее использовать, но, когда разблокировали телефон нападавшего-мужчины, выяснилось, что он искал адрес иешивы, – так что наша школа вполне могла стать следующей целью.

Почти все эти факты вскрылись, еще когда я находился в реанимации, прикрепленный к разным трубочкам. Реанимацию я плохо помню. Мне было холодно. Что-то постоянно урчало или попискивало. Узнал я обо всем уже в общей палате.

В теленовостях было множество «обсуждений». Их участники говорили о росте числа преступлений на почве ненависти, о необходимости борьбы с экстремизмом. Говорили о том, что нужна более действенная система выявления людей с психическими отклонениями и оказания им необходимой помощи. Говорили, что у населения слишком много оружия, а оружием можно убить. Другие говорили, что у населения должно быть больше оружия, потому что, если бы у миссис Голдберг был в сумочке пистолет, она бы положила этих маньяков в тот самый миг, когда они ворвались в магазин.

Но обсуждался и еще один «нарратив» – тот самый, который сделал меня знаменитым.

Нападение оказалось запечатлено не только на камерах видеонаблюдения. На главной торговой улице Трегарона все первые этажи – торговые помещения: магазины и рестораны. На вторых и третьих этажах квартиры. Один человек, живущий напротив магазина Абрамовича, снял видео через оконное стекло своей квартиры.

Когда мы с Анной-Мари, тесно обнявшись, ковыляли по тротуару, он запечатлел нас с большим приближением. А потом кто-то нарезал видео на фотографии. И одна из них оказалась буквально везде: на главных страницах всех новостных сайтов, на первых полосах газет, в графике, которую выводили на телеэкран, пока на нем переругивались комментаторы.

На фотографии подросток, ортодоксальный еврей. В темном костюме, но пиджак свисает с плеча, видно, что цицес и белая рубашка пропитаны кровью. Взгляд застывший, лицо искажено от боли. Обеими руками он вцепился в девушку. На ней футболка с коротким рукавом, футболка задралась, обнажив живот. На футболке и животе потеки крови. Девушка в джинсовых шортах, ноги у нее все в порезах – глубокие кровоточащие раны. Глаза расширены от ужаса. У них на двоих три обутых ноги. Руками они оплели друг друга до состояния симбиоза – ясно, что поодиночке им просто не удержаться на ногах. Щеки соприкасаются, его зачаточные усики сбоку от ее носа.

Из всех, кто видел эту фотографию, полностью всю историю знали только двое: что он в нее влюблен, что она незадолго до того его отвергла, что он от горя пошел купить чипсов. Что она рассердилась на него за его наивность, на мать за ее строгость –