Пожалуйста, не бегите по эскалатору - Ольга Александровна Замятина

Ночью ему, кстати, тоже хорошо. Просто хорошо. А что такое хорошо? Это даже не на пятёрку, а так… на четвёрочку. Это то, что мы чувствуем на интересном спектакле, после вкусного ужина или на удобном диване. А действительно классные, потрясающие невероятные моменты жизни мы не описываем словом «хорошо», мы вообще редко говорим о них словами.

После секса с любимым человеком хочется улыбнуться, закрыть глаза и уткнуться носом в плечо. Увидев в музее картину, которая переворачивает весь внутренний мир, вы замираете на месте, боясь дышать, даже стук сердца пытаетесь сделать тише. Когда действительно, по-настоящему абсолютно хорошо… говорить не о чем – это просто чувствуется всем телом и душой.

Знакомо? Ну хоть раз в жизни было такое у вас, правда? А у него нет… никогда, ни единого раза. И это… я схожу с ума. Мне не достучаться, не объяснить, не заставить почувствовать. Тогда как? Ну как меня угораздило влюбиться?

Когда я поняла, что это случилось, я… заплакала. Всё произошло так неожиданно. Сначала мы с Крэйзи ужинали и пили чай, говорили о прошедшем дне. Об учёбе, о людях, с которыми пересекались, я ему рассказала, что бабка сегодня своего бывшего мужа, моего дедушку, вспоминала, которого я и не видела никогда.

– Спасибо, – Крэйзи встал из-за стола, отнёс наши тарелки в раковину, смахнул тряпочкой с клеёнки крошки от овсяного печенья. – Я пойду в комнату, мне поработать надо немного. По науке. Чуть позже вымою посуду.

Я улыбнулась:

– Давай. Я скоро спать. День был трудный.

Он кивнул:

– Я на кухню уйду, если не закончу к тому времени. Чтоб тебе не мешать, – он поцеловал меня в щёку, – но я постараюсь всё успеть.

И вышел. А я глотнула из своей чашки чая и подумала, что у нас с ним всё так гармонично. Тихо, спокойно, но ведь хорошо. Мы будто сцепились и держимся друг за друга, как атомы в молекуле. Не растащишь. И вдруг меня осенило. А ведь я его люблю.

И я сначала просто улыбнулась этой новости, потом счастье такое накрыло, знаете, до слёз. А потом слёзы уже совсем другие побежали из глаз, горькие-горькие. Не полюбит он меня никогда. И главное, что рядом будет, слова грубого не скажет, не обидит, не забудет про цветы и мороженое крем-брюле… но не полюбит же. Никогда. А как без этого?

Я раньше думала, что и так хорошо. А тут вдруг поняла, что… непонятно. Как? Ну как? Знаете, сколько сил уходит? Я за собой замечать стала, всё пытаюсь его зажечь: словом, улыбкой, взглядом, объятием. Всё кажется, что я что-то не то делаю, но вот сделаю то, что надо, и всё получится, он загорится. Но… не выходит. Крэйзи по-прежнему холоден, спокоен, невозмутим. А у меня внутри тот огонь, которым я его растопить пыталась, всё горит, горит, горит, разгорается, охватывает меня всю, сжигает дотла, до обугленных головешек.

Сегодня звонила мама из Америки. Говорит:

– Камилл, ты очень похорошела, что-то случилось? Ты кого-то встретила? Не дождалась нашего Джона?

А я ей вообще ничего не говорила про Крэйзи, а тут возьми и выложи всё:

– Ага, – говорю, – парень у меня, Аркадий. Он с нами живёт. С бабкой мне помогает. А то мне в гипсе же неудобно, – потом вспомнила, что я и про гипс ей ничего не рассказывала, и продолжила: – Да это я на эскалаторе упала, сама виновата, бежала, хотя Крэйзи меня предупреждал. Ну, это дежурный по эскалатору. Который теперь мой парень.

У мамы рот как-то сам собой открылся от всего этого, а мне весело стало, я продолжаю:

– Он вообще-то не только там работает, а ещё и учится. На математика, представляешь? Какую-то суперсложную задачу сейчас пытается решить, на миллион долларов.

Всё рассказала, только про его особенность не стала. Почему? Сама не знаю. Может, чтоб отговаривать не начала, названивать, заботу свою показывать. А мне это зачем?

А может, просто у меня язык не повернулся говорить о его странности. Это такое сокровенное. Как об этом по интернету? В общем, мама теперь, конечно, с Крэйзи по видео захочет пообщаться, но я пока потяну, а потом сведу всё к нескольким фразам, авось она и не заметит ничего, у меня веб-камера среднего качества.

Про то, что влюбилась, я говорить не стала… ну, это-то естественно. Вот ещё, душу перед ней раскрывать.

Сообщать это Крэйзи тоже как-то глупо. Про любовь. Ну правда. Что он на это может ответить? «Спасибо»? «Мне очень приятно»? «Мне с тобой тоже комфортно»? Гадость.

Только один человек на всём свете понимает, что я чувствую. Это Елена Андреевна, мама Крэйзи. Вы бы видели, как она на меня смотрит в последнее время. Всё видит, всё понимает. И жалеет меня. Как я её жалела, когда только узнала об особенности её сына.

Ну и скажите мне после всего этого, как, каким невообразимо дурацким образом меня угораздило влюбиться?

Глава 23

В блинной было ярко и очень бежево.

– Какая проблема? – отец смотрел на меня с непониманием.

Я кивнул. Значит, мама ему ничего не стала рассказывать. Странно. Был уверен, что предупредит. Чтобы меня, не дай бог, лишний раз не травмировали.

– А… – в глазах у него появилась какая-то догадка, – это что-то про твою неэмоциональность? Лена говорила, но я не совсем…

Так. Говорила, значит, просто он не придал этому значения. Это больше походило на правду.

– Я не испытываю эмоций, – повторил я, – совсем. – Он округлил глаза, я кивнул: – Ага, вот так бывает в жизни. Но это неважно. Я с этим живу как-то, и ничего. Мне просто хочется понять… Психолог говорил, что это часто развивается после травмы. Когда сильно задевают чувства ребёнка.

Глаза у отца забегали, на щеках появились красные пятна. «Может, я что-то и разузнаю», – подумал я.

– Было что-то? Пока я был маленький совсем?

Он пожал плечами:

– Я не знаю… Я тебя увидел впервые, когда тебе было лет десять… тогда, в метро… ничего не знаю. – Он поднёс чашку к губам, несколько капель чая пролились на стол.

Я кивнул:

– Ясно. А какие у вас были отношения? Когда мама забеременела? Как ты принял решение? Как разошлись? – я посмотрел ему в глаза.

Каждый мой вопрос напоминал выстрел. Отец морщился от них и опускал голову всё ниже.

– Мы… молодые были совсем. Школу заканчивали. Встречались. Хорошо всё было. Думали, будем вместе всегда. Потом… она, когда узнала, сразу ко мне прибежала. Я растерялся… никак не мог понять, что ей сказать… Впереди