Алиса в Стране чудес и в Зазеркалье - Льюис Кэрролл

приступил к допросу Король.

– Ничего, – ответила Алиса.

– Решительно ничего? – настаивал Король.

– Решительно ничего.

– Это очень важно, – обратился он к присяжным.

Те уж было начали записывать его слова на своих досках, когда вмешался Белый Кролик.

– Вы, должно быть, хотели сказать, что это неважно, ваше величество? – проговорил он почтительно, сделав при этом многозначительную гримасу.

– Да, конечно, я хотел сказать «неважно», – торопливо поправился Король и несколько раз повторил вполголоса: – Важно, не важно, важно, неважно, – как будто пытался решить, какое слово звучит лучше.

В результате одни присяжные написали «важно», а другие – «неважно». Алиса видела это, поскольку стала большой, да и стояла недалеко от них. «Но разве важно, что они напишут? Совершенно неважно!» – подумала она.

Вдруг Король, торопливо писавший что-то в своём блокноте, крикнул:

– Внимание! Тишина!

Через мгновение зал замер, и он прочитал написанное:

– Правило номер сорок два: «Те, чей рост превышает километр, удаляются из зала суда».

Все присутствующие обратили свои взоры к Алисе.

– Во мне и километра-то нет, – сказала она уверенно.

– Нет, есть, – возразил Король.

– В тебе даже два километра, – вставила Королева.

– Как хотите, но я с места не двинусь! – заявила Алиса. – Да и правило ваше ненастоящее – вы сами его только что придумали!

– Как ты смеешь такое говорить?! Это самое древнее из правил! – возмутился Король.

– В таком случае оно должно быть Правилом номер один, – резонно заметила Алиса.

Король побледнел и, поспешив захлопнуть свои записи, дрогнувшим голосом обратился к присяжным:

– Удаляйтесь и совещайтесь!

– Нет, постойте! Ваше величество, обнаружились новые обстоятельства… – воскликнул, вскочив с места, Белый Кролик. – Нашли одну бумагу.

– Что за бумага? – спросила Королева.

– Я ещё не разворачивал её, – замялся Белый Кролик. – Но, по-видимому, это письмо, которое написал кому-то подсудимый.

– Ясное дело, что кому-то, – заметил Король. – Если бы он написал его никому, это было бы очень странно.

– Кому же адресовано письмо? – спросил один из присяжных.

– Оно без адреса. – Белый Кролик развернул бумагу и прибавил: – Да это вовсе и не письмо, а стихи.

– А почерк чей, подсудимого? – поинтересовался другой присяжный.

– Нет, не его, – ответил Белый Кролик, и все присяжные с удивлением переглянулись.

– Стало быть, он подделал чей-то почерк, – задумчиво сказал Король.

Присяжные просияли и дружно вздохнули с облегчением.

– Я не писал этих стихов, ваше величество, – сказал Червонный Валет. – И никто не докажет обратное. Ведь моей подписи там нет?

– То, что подписи нет, ещё не говорит о вашей невиновности, – возразил Король. – Не задумай вы что-нибудь дурное, конечно, подписались бы своим именем.

Все дружно захлопали, что объяснимо – ведь это были первые разумные слова, сказанные Королём за весь день.

– Да, это, без сомнения, доказывает вину подсудимого, – подвела итог Королева, – а потому его следует казнить…

– Это решительно ничего не доказывает, – отважно возразила Алиса. – И вы даже не знаете, что это вообще за стихи.

– Ну так огласите их, – потребовал Король.

Белый Кролик надел очки и спросил:

– Откуда начать, ваше величество?

– Начните с начала, – важно проговорил Король, – и прочитайте до конца.

Среди мёртвой тишины Белый Кролик продекламировал:

От слов её бросает в дрожь,

    и я пред ней немею:

Она нашла, что я хорош,

    Хоть плавать не умею.

Она послала мне сказать:

    Пощады мы не просим!

Он дал им три, она им – пять,

    А мы ей дали восемь.

Он дал ей пять, она нам – три,

    Сложивши аккуратно:

Но в результате (посмотри!)

    Вернулись все обратно.

Пред тем как с нею был удар,

    Я был напуган снами:

Отсюда ссор и свар

    Меж ними, ей и нами.

А потому и оттого

Послушайся совета:

Ты никому и ничего

Не говори про это!

– Это самое важное доказательство вины! Самое существенное из всех прочих, – сказал, потирая руки, Король, – а потому присяжные могут теперь…

– Я готова отдать свой напёрсток тому, кто объяснит, что значит это стихотворение! – воскликнула Алиса, которая выросла уже настолько, что не побоялась перебить Короля. – В нём нет никакого смысла.

Присяжные сейчас же записали: «Она утверждает, что в нём нет никакого смысла», – но никто так и не вызвался дать комментарии прочитанным стихам.

– Тем лучше: значит, нам и не придётся искать какой-нибудь смысл… – начал Король, но вдруг задумался и развернул листок на коленях. – Хотя, пожалуй, некоторый смысл в нём всё же найти можно… «Хоть плавать не умею…» Умеете вы плавать, подсудимый?

Валет, вздохнув, грустно покачал головой:

– Разве такие, как я, плавают?

И действительно: разве мог он плавать, если, как и все карты, был из тонкого картона?

– Так, это мы установили, – проговорил Король, просматривая стихотворение дальше. – «Пощады мы не просим…» Интересно, не просим у кого? «Он дал им три, она им – пять» – здесь, разумеется, речь идёт о пирожках.

– Но ведь дальше сказано: «Вернулись все обратно!» – возразила с горячностью Алиса.

– Так оно и есть! – с торжеством сказал Король, показывая на пирожки. – Это ясно как день… «Пред тем как с нею был удар…» Ведь у тебя, кажется, не было удара, моя дорогая? – спросил он у Королевы.

– Никогда, – гневно воскликнула та, запустив чернильницей в присяжных.

Чернильница попала в Билла. Бедный маленький Билл уже давно перестал писать на доске пальцем: в конце концов сообразил, что на ней не остаётся никаких следов, – но теперь, когда был облит чернилами, стал макать в них палец и писать.

– Значит, слова эти не имеют к тебе никакого отношения. Ну и слава богу! – заключил Король и прибавил чуть ли не в десятый раз за день: – Присяжные! Отправляйтесь совещаться.

– Нет! Нет! – крикнула Королева. – Сначала пусть вынесут приговор, а потом совещаются.

– Разве так можно? Сначала выносить приговор, а потом совещаться? – возразила Алиса.

– Молчать! – заорала Королева, побагровев от гнева.

– Ой-ой-ой! Я вас нисколечко не боюсь, – сказала Алиса, – и молчать не буду!

– Отрубите ей голову! – приказала Королева в ярости.

Никто не тронулся с места.

– Вам меня не испугать! – воскликнула Алиса, которая к этому времени обрела свой обычный рост. – Ведь вы всего лишь колода карт! Колода карт – ничего больше!

И тут вся колода поднялась в воздух и набросилась на девочку. Она – не то от страха, не то от обиды – принялась кричать, отбиваться и… проснулась! Голова её лежала на коленях сестры, и та осторожно смахивала с её лица