Школа пяти Башен - Карин Мюллер

прыгать за ним вслед? Да никогда в жизни! Я ненавижу туманные озёра. А уж в темноте особенно! Интересно, чего они все ожидают сегодня вечером от меня, мотыльковый панеолус[14], в конце-то концов? Нет, правда, что за тупая церемония такая!

Прыжок Кельвина в воду, похоже, стал неожиданностью не только для меня. Девочки с факелами пытаются найти его, освещая всё вокруг, пока свет не выхватывает его из тьмы. Беспокойно плещущаяся вода доходит ему до живота. Она наверняка просто ледяная. А там ещё повсюду склизкие водоросли. Но, похоже, его это не волнует. Преисполненный решимости, он бредёт, спотыкаясь, затем плывёт, загребая руками, прямо к башне. Взбирается по скалистому берегу, покрытому зелёными водорослями, ещё до того, как лодка со взрослыми успела причалить.

Восходит луна, заливая башню и мальчика бледно-голубым светом. Он несколько раз поскальзывается на сырых камнях, но всё же добирается до башни.

– Меня зовут Кельвин… – Он прерывисто дышит, сжимая и разжимая кулаки.

Такое впечатление, что он забыл, что хотел сказать.

– Меня зовут Кельвин, – повторяет он ещё раз, – и я тоже Внимающий днём.

Он пытается войти, но открытая дверь захлопывается перед его носом. Все замирают, затаив дыхание. Явно шокированный, Кельвин поворачивается к учителям. Теперь он дрожит как осиновый лист и выглядит так, будто в любой момент может расплакаться.

Даже я уже поняла, что здесь что-то не так. Он должен соблюдать порядок. Разве не так? Я имею в виду, если бы я захотела… Нет, я ещё не сошла с ума, чтобы этого хотеть. Но так дела не делаются!

Медленно к нему подходит Пегги Рингвальд, молча кладёт ему руку на плечи и притягивает к себе. А затем кивает своему коллеге. По его жесту позади меня на причале снова выстраивается полукруг из школьников. Ага, всё идёт как обычно. Но в этот раз церемония немного затягивается, потому что приходится ждать, пока все успокоятся и утихнут все перешёптывания.

– Мариан Лагунов, – резко произносит учитель своё имя. Голос его звучит так возмущённо, будто он после драматической паузы скинет с себя свой плащ.

Пробьёт она камень,

Поднявшись с глубин,

В ней жизни начало,

И смысл в ней един,

В тверди каменной льда

Силу скроет вода.

Коль откроется дверь пред тобой,

Будешь жить ты тогда над водой.

Он смолкает, и до наших ушей сквозь холодный ночной воздух теперь долетают только с трудом сдерживаемые рыдания Кельвина. Никто не произносит ни слова. Никто не протягивает ему полотенце. Все как заворожённые смотрят на всё ещё закрытую голубую дверь.

И вот наконец, когда я уже перестаю в это верить, она распахивается, но не настежь, а в проходе образуется узкая щель. И всё, дальше она не открывается.

Рингель и Лагунов переглянулись между собой. Я недоумеваю, этот учитель мог хотя бы накинуть свой плащ на плечи трясущегося Кельвина. Чёрт побери!

Слышу шёпот за моей спиной. Я улавливаю обрывки разговоров.

– …он сам попытался выбрать башню.

И:

– Как можно быть таким идиотом?

– Что, гордость не позволила подождать? Теперь будет сам разбираться с последствиями.

Понятия не имею, о чём таком важном весь этот спектакль. Но такие разговоры – это тоже не дело. Мне просто очень жаль Кельвина.

– Помолчите, – шиплю я, не поворачиваясь, и тут же чувствую сверлящие взгляды, устремлённые мне в спину.

Но шёпот смолкает.

На крошечном островке Лагунов подталкивает Кельвина на шаг ближе к двери.

– Попробуй ещё раз, – говорит он.

Это вроде бы должно звучать ободряюще, но больше похоже на приказ, которому лучше не противоречить.

Голос Кельвина дрожит, как весь он.

– Меня зовут Кельвин, и я прошу разрешения войти, Хра… Хранители…

– …башни Голосов тумана, – подсказывает ему Рингель.

– Я В-вни-внимающий днём, и я про-прошу за К-Кельвина… – беспомощно заикаясь, произносит он, и все смеются. Ну всё, теперь с меня хватит!

– Тихо! – кричу я и поворачиваюсь.

Р-р-раз! И настаёт тишина.

Но, наверное, в основном из-за того, что дверь, скрипнув, немного приоткрылась ещё немного.

– Меня з-зовут Кельвин, – повторяет он. – И я действительно очень прошу вас впустить меня, Х-Хранители башни Голосов тумана.

У меня складывается ощущение, что синяя дверь издаёт стон, но при этом она открывается ещё немного шире. Рингель дружески подталкивает мальчика в спину, и он протискивается внутрь. Дверь на мгновение захлопывается, а потом снова открывается, как будто пытается поймать его. Я слышу, как он испуганно взвизгивает, и с трудом сдерживаю усмешку.

Шаги Кельвина эхом разносятся по ступеням, ведущим наверх. Он бежит сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Наконец наверху загорается первый яркий огонь, затем второй и третий, пока целая цепочка огней не протягивается в лес вдоль своего рода стального подвесного моста, натянутого над берегом озера прямо к Зелёной башне в лесу.

Здесь тоже висят небольшие домики, похожие на пригодные для жизни зеркальные облака, сквозь которые просвечивает свет. Мне приходится несколько раз моргнуть и зажмурить глаза, потому что я не ожидала такого количества света. Так древесная тропа идёт даже сюда? Неужели она правда идёт ко всем башням? С ума сойти!

– Поприветствуйте нового жителя башни Голосов тумана! – восклицает Пегги Рингвальд. Её голос звучит устало, но одновременно в нём чувствуется облегчение. И хотя эта башня пугает меня, я с энтузиазмом присоединяюсь к ликующим крикам остальных.

Моё сердце бешено колотится. Теперь я тоже должна рискнуть.

Изо всех сил стараюсь игнорировать неприятное ощущение в животе, которое становится всё сильнее, когда я смотрю на сизо-голубую башню. Преодолей свой страх, Лена, или он одолеет тебя. Ты можешь!

Но едва я закончила размышлять: прыгать ли мне в воду и брести к острову, как Кельвин, или всё же лучше попросить, чтобы меня забрали на лодке, как тёмно-синяя дверь, словно движимая призрачной рукой, с шумом захлопывается.

Я помню, что сказал Кельвин в самом начале. Сбитая с толку, я останавливаюсь. На мгновение я испытываю почти облегчение. Не хочу туда идти ни при каких условиях.

Но ещё одна мысль крутится в моей голове, не давая покоя: а как же я?

Что дальше? Кажется, никто и нигде меня не ждёт. Появляется ощущение, что они меня даже не замечают, как будто я одним махом стала невидимой.

На островке Рингель прощается с Лагуновым, который уходит в башню вслед за Кельвином, а ректорка садится в лодку. Позади меня толпа постепенно начинает расходиться. Все идут в разных направлениях. Одна лишь я стою, не понимая ничего.

– Но. А как