Золотое сердце - Елена Леонидовна Мусатова

Тихо проходили дни, пробегали вечера в крохотной избушке. Всем здесь хватало места: и хозяйке, и Малаше с сыном, и старой облезлой кошке.

Однажды Андреевна, выходившая по какой-то надобности во двор, вернулась мрачная и задумчивая. Она плюхнулась на лавку и долго сидела, уставившись невидящим взглядом перед собой:

– Матушка Минадора говорила, что, если я тебя возьму, Малашенька, от большой беды избавлюсь.

– Для тебя, бабушка, я всегда рада постараться, чем смогу, помогу.

– А беда у меня страшная, детонька. Разговор я давно начать хотела, но остерегалась, духу не хватало. А теперь тянуть некуда, признаваться пора. Знак я сегодня получила, к вечеру гостей жду, и таких гостей, что на край света бы от них сбежала, да не могу. Избушка моя, как ты и сама заметила, стоит в отдалении от других, прямо у дороги. По ней крестьяне едут пеньку, сало, зерно продавать, да и побогаче кто – торговые люди, купцы. Деньги иной раз с собой большие везут. Но с некоторых пор появились в наших краях лихие разбойники. Встречают они темной ночью запоздавших путников и грабят их. Мужики хотели разбойников подкараулить, да где там. Шестеро вышли на троих, с кольями, вилами, но разбойники двоих сразу жизни лишили, трое убежать смогли, а шестого повесили потом на дереве у дороги. Страшно было: дерево скрипит, ветер покойника раскачивает, а мужики снять его боялись. Так что ты думаешь? Сбросило потом дерево листву-то. Уж второй год стоит голое. Вроде ни души, ни разума в нем нет, но и ему мерзки дела душегубов. Присмотрели разбойники, Малашенька, мою избушку, отдыхают здесь, порой ночуют. После всех злодейств пируют, друг перед дружкой хвастают. А мне пригрозили: скажешь кому, что мы здесь останавливаемся, не жить тебе. Вот и стала я молчаливой пособницей. Они награбленное добро иной раз у меня оставляют, потом к себе в лесную избу везут. Страх-то какой, Малашенька. У меня на сердце прямо мельничный жернов лежит, тяжести неимоверной. Думаешь, мужики наши деревенские ни о чем не догадываются? Не слепые ведь они, не глухие. В деревне тайн друг от друга нет. Но каждый за себя боится. Со своим горем я и ходила к матушке Минадоре, спрашивала у нее совета.

– Бабушка Андреевна, боязно как, – прошептала Малаша. – Уж и не знаю, чем помочь тебе.

– У старицы слово зря не пропадает.

Андреевна подошла к красному углу и закрыла образа рушниками.

– Чтобы святые лица нечестивцев не видели, – объяснила она Малаше. – Сегодня придут. Щи варить этим нехристям буду. Пост на дворе, а они скоромное едят, басурманы.

Старушка положила кусок свинины в чугун, налила воды, поставила в печь.

– Ты, дочка, лицо-то в платок закутай. Без стыда разбойники, без совести, еще сотворят чего.

Доиграла розовыми и лиловыми красками заря, на густо синеющем небосклоне появились первые звезды. Малаша качала люльку, напевая колыбельную песенку, когда в окошко трижды стукнули.

– Принесла-таки нелегкая, – проворчала старуха и нехотя направилась к двери.

В избу, едва освещенную лучиной, вошли трое мужчин. Они остановились на пороге и уставились на молодую женщину. Малаша дрожащими руками прижимала сыночка к груди.

– Это еще кто? – спросил один разбойник, поворачиваясь к старухе. – Продать нас захотела?

– Ишь, храбрецы какие, – ответила Андреевна, – бабы испугались. Племянница это моя, с дитем неразумным.

– Ты ж говорила, родных у тебя нет.

– Верно, нет, – только Малаша да сыночек ее.

– Малаша, говоришь. – Разбойник провел ладонью по обвислым усам. – Темно, бабка, у тебя в избе, не разглядишь племянницу. Чего лучину жжешь, свечи жалеешь? Этого добра у нас навалом, полный воз свечей добыли.

– Гы-ы-ы! – загоготал второй разбойник. – Думали, поживимся, а в возу одни свечи и лежали.

– Пусть племянница твоя нам есть подает, – велел первый разбойник.

Малаша догадалась, что он – главный.

Разбойники развалились на лавке и принялись обсуждать свои дела, ничуть не стесняясь чужих ушей. Малаша даже боялась взглянуть в их сторону. Главарь был огромного роста, рыжий, руки как лопаты. Второй разбойник, невысокий, но кряжистый, так и зыркал черными глазами. Третий, угрюмый, насупленный, чем-то похожий на волка, смотрел исподлобья.

– Чего лицо прячет? – указал он на Малашу. – Гости пришли, хозяйка во всей красе предстать должна.

– Не хозяйка она, – вступилась было Андреевна, – такая же гостья, как и вы. Только она званая, а вы – нет. А коли не угодила я вам, вот Бог, а вот порог. Через порог переступите да в лес идите. В своей избе что хотите, то воротите, а в мою глаз не кажите!

– Разговорилась ты не к добру, – сказал главарь. – Раньше все больше помалкивала. Ты, старуха, помни: сам сгину, а тебя за собой потащу, и племянницу твою с дитем не пожалею.

– Эх, соловья баснями не кормят, – подмигнул второй, черноглазый. – Щами у тебя вкусно пахнет, Андреевна, подавай на стол. А еще лучше – пусть молодка нас уважит. Подкрепиться надо перед делом. Купец на постоялом дворе не остановился, к женушке молодой торопится. С большими деньгами поедет. Легкая добыча. Дождется купчишку другая жена – холодная могила. Так крепко обнимет, что ни вздохнуть, ни охнуть. Ставь бутыль на стол. Погуляем.

– Молодайка, подавай, – велел главарь.

Малаша замерла у люльки.

– Или ты оглохла?

Разбойники сняли шапки и полушубки, сели за стол.

На ватных ногах Малаша подошла к печке. «Кабы не увидали, что я уродина, – подумала она и поправила платок, закрывавший нос, – убьют ведь. Что тогда с моим сыночком станет…» И подхватила ухватом ведерный чугун со щами.

– Не стесняйся, молодайка, – подал голос третий разбойник и криво усмехнулся.

– Бабка, муж ейный где?

– На заработки уехал.

– Стало быть, вдовушка соломенная, – хихикнул черноглазый и вдруг, подскочив к Малаше, сорвал с нее платок.

Малаша от неожиданности хрюкнула, не выпуская ухвата, взмахнула руками, пытаясь закрыть лицо, чугун взлетел вверх, опрокинулся, и огненное варево вылилось на голову разбойника.

– А-а-а-а! – заорал он, стряхивая со лба куски капусты и вытирая рукавом лицо. – Ошпарила! Ой, больно! Погубило меня свиное рыло! Сбылось предсказание!

Ноги у разбойника подкосились, и он рухнул на пол.

Главарь во все глаза смотрел на Малашино лицо, а сам дрожащей рукой шарил за пазухой.

– Где же ты, крестик мой, – бормотал он. – Защити меня от свиного рыла! Да я же своими руками его снял! – вспомнил разбойник. – Берегись! Так просто я тебе не дамся!

«Убьет он меня», – подумала Малаша и со страху, сама не понимая, что делает, нахлобучила главарю пустой чугун на голову. Он дернулся и медленно сполз под лавку.

Третий разбойник, со злыми глазами, отскочил к стене