Зима, любовь, экстрим и хаски - Женя Онегина

ночному лесу, катались и зарывались в воздушные невесомые сугробы по самые уши. Только умница Лаки время от времени бросала на меня острожные, полные немой поддержки взгляды, но и она сдалась и притащила мне огромную палку. Ее примеру последовали все остальные. Только спустя почти час мы вернулись к вольерам, я дала собакам напиться, насыпала еды и выпустила во двор Альбуса и его парней. На старого пса можно было положиться. Джека и Лондона я взяла на поводок и с ними двумя отправилась к реке.

На берегу было до странного светло. С приходом зимы ноябрьская мгла наконец отступила. Белые, сверкающие даже в темноте снежинки тонули в черной глубине реки или же аккуратно опускались на берег. Все вокруг будто бы переливалось лунным светом, хотя небо было плотно затянуто низкими тучами. Река шумела. Равномерно, гулко. Ударялась о пороги, разлетаясь на тысячи брызг, и бежала дальше.

А снег все падал и падал.

Лондон подошел совсем близко к воде и сунул в нее любопытный нос. Чихнул. Потом еще раз. И недоуменно уставился на брата. Джек тихо зарычал, заметив плывущую по воде корягу. Я спустила собак с поводка и опустилась на свое любимое бревно. Давно уже перевалило за полночь. “Медвежий” угол спал и никто, кроме собак, не знал о том, что я ушла к реке. Только почему-то этот дикий бесконечный лес дарил мне невероятное чувство свободы. Отец наверняка бы назвал это беспечностью, но нет. Я была не такой. Я просто хотела свободы. Вроде бы совсем немного. Но только ее, настоящей безусловной свободы не было даже у Царевича, зато у него был мой “Медвежий угол”. Мое детство. Вся моя жизнь.

Меня вернул к действительности лай Джека. Он обнаружил очередное плывущее бревно и даже зашел по самое брюхо в ледяную воду. Лондон лег в снег, наблюдая за братом.

– Рядом, – скомандовала я.

Собаки послушно подошли и позволили мне закрепить поводки. Я потрепала парней за ушами и поднялась, тут же вспомнив, как совсем недавно провалилась на этом месте в грязь. Мысли мои тут же перепрыгнули на Царевича, я вспомнила, как он попросил меня обнять его в гараже, и под ложечкой засосало. Странно и тягуче. Я быстро выбросила из головы все ненужные мысли и позвала:

– Домой!

Собаки рванули вперед, вытаскивая меня на гору. К питомнику мы пришли все взмокшие, но ужасно довольные. Легкие жгло от морозного воздуха, а щеки горели от бега. Двор был пуст. Альбус умудрился загнать своих подопечных в вольер, а сам улегся у входа. Я сняла с парней амуницию, наполнила миски и еще раз проверила все замки. Оставила записку Ивану, который выгуливал собак утром. Нахалка Лаки даже не вышла пожелать мне спокойной ночи.

Коттеджи тонули в темноте. Только в большом доме внизу, в гостиной, горел ночник, хотя там никто не дежурил. Оля, как и Буровы, жила здесь же, на первом этаже, готовая прийти на помощь по первому зову, хотя вызывать администратора ночью в “Медвежьем углу” было не принято. Но Царевич предупредил, что во время заезда на ресепшене постоянно должен кто-то находиться.

Я осторожно, стараясь не шуметь, поднялась к себе. Быстро разделась, поставила отсыревшие ботинки на батарею и забралась в постель. Накрылась одеялом с головой и почти мгновенно уснула.

– Зоя! Зоя!!! Зоя!!!

В дверь отчаянно колотили. Я с трудом перевернулась на спину, выбираясь из-под горы одеял, и разлепила глаза.

Темно…

– Воронцова! Ты издеваешься? – раздался приглушенный дверью, совершенно обреченный голос Алены. – Зоя, просто скажи, что ты спишь, заболела или умерла, и я от тебя отстану.

– Ммм…

– Живая… – выдохнула Аленка и затараторила: – Димка звонил. Ужасных девиц из отеля в Петрозаводске забрал. Сюда едут.

– Да блин! – Я даже подскочила от неожиданности и чуть не свалилась с кровати. – Я встала! Почти…

На то, чтобы умыться и привести себя в порядок, ушло минут пятнадцать. Я наскоро собрала волосы в хвост, надела толстовку с эмблемой “Медвежьего угла” и штаны от комбинезона, обулась и, прихватив куртку, спустилась вниз.

Ольга, непривычно сосредоточенная, замерла за стойкой ресепшена. В гостиной горел приглушенный свет, на столе у камина стояли бокалы и бутылка игристого в ведерке со льдом.

Затрещала рация – еще одно нововведение Царевича. Оля вздрогнула от неожиданности, но ответила четко:

– Ресепшен!

– Едут! – гаркнула в ответ Алена, но ее вопль потонул в шорохе помех связи.

Едут…

Ну, с Богом…

Nissan плавно затормозил у деревянного настила, который вел к большому дому. Дима заглушил мотор, вышел из машины и открыл заднюю дверь.

Мы с Иваном встали с краю, чтобы не загораживать проход, но быть готовыми в любой момент прийти на помощь гостям. Алена чуть позади нас.

Первым на снег ступила нога в белых полусапожках, явно не предназначенных для карельской зимы. Сразу вспомнились кеды Дани, потонувшие в грязи. Видимо, у них там на юге действительно все иначе. Или эти девицы не с юга? Артемий что-то рассказывал про них, но я забыла. Кажется, зря…

Следом за сапогом появилась длинная нога в узких розовых спортивных штанах, розовая мохнатая бейсболка на иссиня-черных волосах, розовый же дутый жилет и ярко-алые губы.

– Нам кранты! – прошептала Аленка, а я еле заметно кивнула.

Анжелика, или Ангелина, выглядела устрашающе.

Честное слово!

От нее за километр несло неприятностями! И самое ужасное – Царевич об этом прекрасно знал! Но все равно пригласил… Как он сказал? Любой отзыв нас устроит…

Не удивлюсь, если после их рекламы у нас вообще не будет ни одного посетителя.

Неприятности не заставили себя ждать.

Вторая девушка из машины выбраться даже не успела. Раздался странный хлюпающий звук, и из салона на белый снег вылился поллитровый стакан апельсинового сока… Если бы только на снег! Брызги хлынули во все стороны, перепачкав не только пол, но и сиденье автомобиля, и к тому же попали на ту из девиц, что уже успела выбраться из салона.

– Твою мать… – прошептал Дима.

– Ликаааа! – заголосила пострадавшая девица. – Лика! Где я в этой дыре найду себе апельсиновый фреш!

Голос у нее был высокий, визгливый и гнусавый одновременно. Ванька скривился, и я ткнула его локтем под ребра.

– Апельсиновый фреш. В номер. Живо! – лениво обронила вторая, и я еле удержалась, чтобы не подставить ей подножку.

– Добро пожаловать в “Медвежий угол”! – поприветствовала гостей Аленка.

– Спасибо, Царевич… – пробормотала я.

– Три куска за химчистку! – взвыл Дима, едва девицы скрылись в большом доме.

Но под моим строгим взглядом открыл багажник и передал брату четыре