Бунт призраков - Адам Перри

затвор, загорается вспышка, и фотопластинка собирает свет через объектив.

Из угла комнаты Джон жестом зовёт меня к себе, и, прижавшись спиной к стене, я незаметно прокрадываюсь к нему, – лишь бы никто не увидел меня.

Мы забиваемся в тёмный угол, и я смотрю на свои ботинки, стараясь не глядеть на него, если вдруг Чарльз заметит нас вместе.

– Ты нашла пластинки?

– Конечно, – шепчу я. – Но было нелегко.

– Здесь столько народу. Работы хоть отбавляй.

– Знаю. Жаль, что ты не можешь помочь.

Чарльз оборачивается и кивает мне, – сердце бешено колотится в груди. Он заметил, как я разговариваю с Джоном? Какая разница? Мы единственные дети в этом доме. Конечно, нам захочется поговорить друг с другом. Это ведь нормально?

Всё же я отхожу, стараясь придать себе невинный вид, но я знаю, что чем больше я стараюсь, тем виноватее я выгляжу.

Не подведи меня, Лиза.

– Следующий, – говорит мистер Спенсер, вынимая пластинку из фотоаппарата и откладывая её в тёмное место. Женщина опускает скомканные доллары в шляпу, садится на табурет и начинает беседовать с мистером Спенсером. И так далее, рассказы об утратах и скорби сливаются в одну горестную историю. Когда пластинок остаётся мало, он выбирает себе клиентов в соответствии с моими восковыми пометками. Но вот все пластинки использованы, и теперь за работу берётся Чарльз, он забирает пластинки и отвинчивает камеру от штатива.

– Дамы и господа, благодарю всех за участие, – говорит Чарльз. Он поглаживает пакет с пластинками. – Я займусь проявлением фотографий, и мы скоро узнаем правду. Если это окажется аферой, мы вернём вам деньги.

Мистер Спенсер уходит в угол комнаты, достаёт из пиджака небольшую бутылку, откручивает крышку и делает внушительный глоток. Он самодовольно ухмыляется Чарльзу и поглядывает на банкноты в своей шляпе.

– А теперь следуйте за мной в зал собраний, – говорит Чарльз. – Мисс Элдридж и Аннабелль ждут нас.

Он кладёт пакет с фотопластинками во внутренний карман своего пиджака и жестом подзывает меня.

– Мы проявим их после собрания и раз и навсегда выясним, кто этот человек на самом деле, – говорит он, уверенный в том, что никаких призраков на фотографиях мистера Спенсера он не обнаружит.

Аннабелль

Чарльз провожает гостей во двор, где возле каменной стены стоит мисс Элдридж. Её руки воздеты к небу, и солнце озаряет её лицо. Свежо; я обнимаю себя, чтобы согреться.

– Он закончил с фотографиями? – спрашивает она у Чарльза, чувствуя, что он стоит позади неё.

– Закончил.

– И?

– Сложно сказать. Никаких уловок я не заметил.

– Ясно.

Она оборачивается лицом к толпе, улыбается и произносит:

– Доброе утро. Аннабелль не терпится поговорить с нами. Приступим?

Группа следует за ней в зал собраний. Мистер Спенсер присоединяется к остальным, и Джон старается не отставать от него. Лиса семенит между гостями, навострив уши и помахивая хвостом. Она тявкает на Джона, и он гладит её по голове. Собачка, видимо, привыкла к большому количеству гостей и знает, как смешаться с толпой и вызвать всеобщую любовь.

Мы подходим к залу собрания, мисс Элдридж отпирает синие двери и гладит Лису по голове.

– Жди здесь, девочка, – говорит она, затем обращается ко мне: – Собаки очень чувствительны к духам.

Я захожу вслед за ней. Зал собраний представляет собой старую часовню, он отделён от основной части дома и не такой симпатичный, как другие комнаты. Будто его соорудили из строительного мусора. Краска потрескалась, балки перекошены, а окна в трещинах и забиты досками, через которые пробиваются лишь тонкие лучи света. В глубине зала находится импровизированная сцена, сколоченная из старых брёвен и освещённая свечами, выстроенными в ряд. За сценой висит белый занавес, а к стропилам привязаны металлические звёзды и ленты, как в том странном месте, которое я обнаружила в лесу. Вдоль комнаты аккуратно расставлены скамейки, спиной к сцене.

В воздухе висит напряжённая тишина. Я сажусь в углу, как можно дальше от двери, и Чарльз подходит ко мне.

– Не бойся, – говорит он.

Вскоре зал наполняется, и на скамейках не остаётся ни одного свободного места.

Маргарет обходит гостей и пристально смотрит в лицо каждому, поднимая руки, словно чувствует нечто, неведомое остальным.

– Вы, – говорит она и показывает на женщину во втором ряду с конца. – Встаньте.

Женщина старая, она прижимает шарф к груди.

– Я? – говорит она, но её голос звучит удивительно сильно и ясно, что никак не соответствует её дряхлому виду.

Мисс Элдридж водит руками вокруг женщины, в нескольких дюймах от её платья.

– Да. Энергетика плохая. Чарльз, проводите эту даму к выходу, – велит мисс Элдридж. – Она пришла с бесчестными намерениями. Она не одна из нас.

Шаркая, женщина выбирается из своего ряда, Чарльз подхватывает её под локоть и помогает дойти до двери.

– Вы в сговоре с дьяволом! – кричит она уже за порогом, и мистер Спенсер улыбается мне.

– Неверующая, – поясняет мисс Элдридж. – Мы не можем допустить таких разговоров в присутствии Аннабелль.

Меня вдруг осенило, почему он улыбается. У мистера Спенсера тоже есть определенный ритуал, призванный завоевать доверие клиентов, прежде чем делать фотографии; точно так же этой старушке, скорее всего, заплатили за то, чтобы её выгнали вон. Должно быть, это часть представления, ведь если бы мисс Элдридж и Маргарет действительно угадывали истинные намерения людей по одному взгляду на них, они бы сразу вышвырнули мистера Спенсера, а меня бросили замерзать на дороге.

Маргарет обходит остальные ряды, а затем встаёт возле сцены. Мисс Элдридж поднимается по ступеням на возвышение и занимает место перед занавесом. Сразу понятно, что только ей разрешено находиться там. Я поворачиваю голову и наблюдаю, как она вешает маленький колокольчик на шест и складывает руки, словно в молитве.

– Лишь тем, чей разум открыт для мира духов, следует находиться в присутствии Серебряной звезды, – произносит мисс Элдридж. Её глаза закрыты, а лицо обращено к потолку. – Если кто-либо из вас сомневается в том, что сейчас произойдёт, прошу вас удалиться.

Никто не двигается с места.

Маргарет проходит между рядами и опускается на колени рядом со мной. Она шепчет мне на ухо, так близко, что у меня волосы на шее встают дыбом:

– Не подглядывай, дорогая. Смотри перед собой и не оборачивайся к сцене.

Джон смотрит на меня и наклоняет голову набок.

Мисс Элдридж начинает сеанс, и её раскатистый голос наполняет комнату.

– Аннабелль, мы здесь, мы ждём твоего прихода. Явись к нам. Пролей на нас твой путеводный свет.

Джон стучит ногой, и это единственный звук, который я слышу в комнате, – как будто он стучит прямо в моей голове.

Топ, топ, топ.

– Аннабелль, мы ждём.

Тишина, только ботинок Джона барабанит по полу.

Топ, топ, топ.

Я бросаю на него сердитый взгляд, стараясь глазами сказать: «Прекрати!»

– Аннабелль, – повторяет мисс Элдридж так тихо, что я едва её слышу. Раздаётся звон колокольчика, сначала робко, затем быстрее и быстрее, пока не сливается в одну длинную ноту. Наверное, она раскачивает шест. Мне хочется оглянуться и посмотреть, чтобы