Зов разлома - Ольга Титова

Охотно верю. Но согласна за беспокойство накинуть ещё десять вешек.

Через час довольные собой Хельга и Елисей стояли у большой кучи продуктов. Девочка ещё раз глянула на список и цены, забрала себе копию и поклонилась лавочнику.

– Спасибо вам, дяденька Елисей, за науку и помощь.

– Да я что ж, мы всегда за радость, – растерялся лавочник. – Сейчас и вас, и покупки ваши сразу к дому доставим.

Лавочник достал небольшой предмет, использовал заклинание – и открылся портал. Тогда Елисей магией переместил покупки в портал, а вслед за ними в него шагнула девочка.

– Хороша внучка у князя, – улыбнулся лавочник и, дав подзатыльник мальчишке, с которым ругался домовой, добавил. – Учись, как торговаться надо.

– Батя, да откуда ж я знал, что она внучка княжеская… – насупился мальчишка. – Маленькая, в сарафане простом и торгуется, как тётка на базаре.

– Может и маленькая, а вот что семье нужно – знает как взрослая: ничего лишнего не взяла и ничего лишнего не заплатила. Да и собой хороша – глаза большущие, а коса какая. Эх, а ты всё «сарафан, сарафан». – Лавочник потрепал сына по голове. – Тебе десять лет, а ты даже на репу цену не запомнишь.

– Да как её запомнить, если она постоянно меняется, – возразил мальчик. – И вообще, это просто убыток, а не покупательница.

* * *

Хельга вышла из портала почти напротив крыльца. «Удобно-то как!» – восхитилась девочка.

– Проша, мясо на ледник, крупу и муку – в амбар, овощи – в погреб, – распорядилась она. – Мёд простой и патоку – на кухню, а стоялый тоже в погреб, вдруг гости к дедушке приедут. И давай побыстрее. Я пока готовить пойду, а то не успеем к обеду.

Прошка с рвением бросился наполнять пустые закрома, а Хельга отправилась на кухню.

К полудню на столе дымилась ароматная похлёбка, в латке шипела и брызгала маслом запечённая брюква. Хельга собрала несколько искорок, кинула их на нож – и тот как по команде тонко нарезал окорок под немое восхищение Прошки.

– Похлёбка пусть ещё часок настоится. – Хельга вернула горшочек в печь. – А ты, Проша, хлеб порежь да посуду приготовь. На двоих возьми: дядюшка Эйрик ведь тоже там.

– «Дядюшка Эйрик» и дома может поесть, – буркнул домовой, – у нас тут не харчевня.

– Не жадничай, – девочка улыбнулась, – посмотри, какой я горшок похлёбки наварила – нам с тобой на два дня хватило бы.

Через час Прошка, взяв зачарованную корзинку, направился к порталу.

«Хозяюшка дала задание накормить князя, а кто с этим лучше справится, если не я, Прохор, домовой работящий и хозяйственный?»

Хельга поместила в печку горшок с гречневой крупой, предварительно щедро посыпав её жаренным на сале луком. Потом поставила выпекаться на жаровне колобки с тмином.

Поскольку до вечера времени оставалось порядочно, Хельга решила осмотреть садик перед домом и огород. И тут её ждало полное разочарование. В садике если когда-то и росли цветы, то это явно было ещё до её рождения. Сейчас там цвели одуванчики, злодейски выглядывали уже большие листья лопуха и призывно тянула свои листья крапива.

«Ну зато в лес не надо за травами идти, – постаралась найти хоть что-то позитивное в этой ситуации девочка. – Вот бы кто обкосил мне эту красоту…»

Только она собралась на огород, как послышались какой-то шум с дороги и чьи-то причитания. Судя по голосу, ребёнка.

Хельга отложила осмотр огорода и направилась к калитке: посмотреть, что случилось. Однако, как она поняла уже через пару минут, ничего существенного не произошло. У мальчишки-молочника сломалась тележка и укатилось колесо. Он старался удержать тележку ровно, иначе две корчаги с молоком разбились бы. А колесо откатилось довольно прилично, и вернуть его не было возможности.

– Что ж ты, дурной, на сломанной тележке молоко повёз? – Хельга подошла к колесу и покатила его к тележке. – Да и кто развозит его в самую жару? Наверное, скисло всё. Тележку ещё чуть приподними.

Девочка надела колесо на ось, и мальчик наконец разжал руки.

– Не твоё дело. Помогла – топай, – буркнул он.

– Да я уйду, а ты что будешь делать? Ступица-то развалилась. – Она развернулась и пошла к дому.

«Вот и помогай после такого людям. Ещё и нагрубили».

Хельга свернула в огород и поняла, что тот мало чем отличается от садика, разве что крапива повыше да лопухи пожирнее. Это значило, что никаких овощей по осени у них с дедушкой не будет, придётся всё покупать впрок.

Заглянула она и в баню, большую-высокую, поняв, что ей тоже не пользуются. Печка вся растрескалась, а бочка для воды совсем рассохлась.

«Хорошо хоть колодец рабочий, иначе воду пришлось бы с улицы таскать. А где же бельё стирают? А как же баня по шестицам? Что ж у дедушки всё не как у людей?»

На обратном пути девочка увидела странное шевеление возле калитки. Молочник всё ещё копошился со своей телегой. Правда, корчаги с молоком он предусмотрительно снял и поставил в тень забора.

Хельга аккуратно сорвала несколько самых высоких кустиков крапивы, оборвала с них листья и разложила в тени дома. Занятая своими мыслями, Хельга даже не повернула голову в сторону мальчика. Она стояла, вспоминала рецепты. Затем продолжила начатое – нашла возле амбара подходящую деревяшку, обстучала об неё стебли крапивы и ловко сплела новую мочалку, чтобы мыть посуду. Осмотр сада и огорода не принёс ничего интересного. Всё было забыто и заброшено. Девочка направилась к дому, но услышала всхлипывания возле калитки. Это плакал молочник.

«Разве мальчики плачут? Они грубят, толкаются, ругаются, дерутся, играют в свои непонятные игры, дёргают девочек за косы, но никогда не плачут. – За свою жизнь Хельга не видела ни одного плачущего домового. Да и хозяин их дома никогда не плакал. Хельга задумчиво потопталась на месте. – Может, уйти в дом? Странный этот молочник: то ругается, то плачет…»

Поразмыслив пару минут, девочка всё же направилась к калитке. Мальчик всё так же сидел возле неё. Сломанная тележка стояла рядом. Хельга обошла мальчика, подошла к корчагам и приподняла холст.

– Скисло у тебя молоко, – резюмировала она. Мальчик только кивнул. – Родители ругать будут: тут наверняка две дойки – вечерняя и утренняя. И кому ты его вёз?

– На рынок, – мальчишка шмыгнул носом.

– Рынок? Какой рынок? Уже и обед прошёл. Утром молоком торгуют, по холодку. Можешь корчаги у меня за калиткой поставить, доехать до кузнеца, уделать тележку, а потом забрать. Всё равно хуже уже не будет.

– У меня денег нет кузнецу заплатить, – мальчик совсем понурил голову.

– И что делать собираешься? Сидеть тут,