Деморежим - Аля Рогожина

собственных коленок довольно неудобно. От дурацкой боевой стойки внаклонку у меня заболела спина, я начал уставать и пропустил ещё пару укусов.

– Ай!

– Мы не пробьёмся! – крикнула Рита. – Давайте обратно в квартиру!

– Обратно не получится, – рассудительным тоном возразил Матвей за моим плечом.

Обернувшись, я увидел, что он имеет в виду: бурые развернули второй фронт. Новая их волна пёрла на нас уже с верхних этажей: двулапые зверьки неуклюже спрыгивали со ступенек. Это выглядело бы почти комично, если б они не…

– Ай!!!

Бэннннг! – Чугунная сковородка Гены избавила меня от особо голодной твари, как-то умудрившейся допрыгнуть аж до моей пятой точки.

– Надо что-то делать! – проорала рыжая для тех, кто в танке. – Они нас закусают!

Матвей вдруг решил прогуляться к вышедшим из строя лифтам. Может, хотел их как-то завести, не знаю: я едва успевал отбиваться от тех коричневых, что были спереди, и поглядывать назад – не подошла ли вторая волна. Было очевидно, что, когда подойдет, нам придётся совсем туго.

Рита колола и рубила, как спятивший сельскохозяйственный комбайн. Непонятно, как она до сих пор не покрошила в салат Гену. В воздух взлетали какие-то ошмётки, в которых я внезапно признал…

– Грибные пластинки, – ахнул я. – Ребята, они – грибы!

И тут я почувствовал, как меня слегка подталкивают под локоть, осторожно, но настойчиво пихая в руки какую-то здоровенную и тяжёлую штуковину. Я бросил недоумённый взгляд на Матвея, затем перевёл глаза на то, что он мне подсунул.

Ого! А это идея…

Через миг вниз по лестнице ударила дивная, мощная, густая струя пены.

Рита с Геной отпрянули к стенке. Плотный пенный поток пробил строй коричневых и смел их массу на целый пролёт вниз.

– Бежим! – завопила рыжая.

Оскальзываясь на мокрых ступеньках, мы скатились на пол-этажа.

– Огонь!

Пршшшшш!

Второй залп пены расчистил нам ещё один пролёт. Мы почти добрались до двери подъезда.

– Ещё!

– Извините, – сокрушённо проговорил Матвей, наблюдая за моими потугами дать следующий залп. – Кажется, у нас всё закончилось.

Я со всей злости размахнулся пустым огнетушителем и швырнул его прямо в авангард двулапых грибов:

– Вперёд!

Мы врезались в бурую массу и принялись пробираться прямо по головам, спотыкаясь и давя коричневых, пока Гене не удалось дотянуться до заветной кнопки домофона. Наш отряд вылетел на улицу, и я поспешно навалился на тяжёлую металлическую дверь. Было несказанно приятно услышать гулкий звук, с которым она захлопнулась.

– Ух…

Я перевёл дыхание и посмотрел на остальных.

Гена выглядел встрёпанным, но более-менее целым – разве что чёрные треники украсились несколькими живописными дырами. Легинсы рыжей были перепачканы, но на ногах она вроде держалась твердо. Мои собственные штаны ниже колен превратились в сплошную бахрому лохмотьев – и, честно сказать, меня это не особо огорчило. Насчёт моего гардероба у мамы консервативные вкусы. Где ей понять, что отбиваться от орды плотоядных грибов в брюках со стрелочками – неудобно. И вид глупый.

– Шиитаке, – заметил Матвей, снимая с Ритиного плеча бурый ломтик и поднося к глазам: – По-моему, это японские грибы шиитаке. Благодаря высокому содержанию редких микроэлементов могут считаться так называемым здоровым продуктом.

– Чудненько, – выдохнул я. – В этом доме им всегда рады.

Глава 7

– Ваще-то, после того краба у тётеньки на башке это было уже не очень стрёмно, – протянул дрейнер Геннадий и тут же поправился: – Не, ну напряжно, да. Но не полный треш.

– Уууууу! – угрожающе прогудел в ответ мой рюкзак.

– Не треш? – негромко переспросила Рита. – И сейчас?

Рыжая медленно обводила взглядом мой двор. Развернувшись спиной к двери, я проделал то же самое. И понял, к чему она клонит.

Солнце уже почти село, и последние лучи едва пробивались сквозь тополиные ветки. Самое время детишкам и их родителям бодро топать домой, а скамеечным бабушкам и мамашам с колясками – наоборот, выбираться наружу.

Но двор как будто вымер. Даже весёлые весенние пташки захлопнули клювики и попрятались по своим дуплам. Над сквером с бабушкиными скамейками нависло что-то гнетущее. Сумеречный воздух давил на плечи и буквально пах угрозой.

А прямо напротив моей парадной, на газоне, стояла детская фигурка. Без движения. Одна-одинёшенька. Сжимала в руках потрёпанного мишку и глядела прямо на нас.

От этой картины мне почему-то стало отчаянно не по себе.

Вельзевул в рюкзаке бешено завозился.

Ребёнок (вроде бы мальчик) сделал шажок вперёд, и я вздрогнул. Как и дрейнер Геннадий, стоявший рядом.

– Можно мне пойти с вами? – тоненьким голоском спросил мальчик.

Шх-шх-шх-шх-бэнг!

Чугунная сковородка просвистела мимо моего уха, вращаясь в воздухе, словно томагавк, и угодила мальчику аккурат в лоб. Ребёнок осел на землю.

Я, Рита и Матвей медленно повернулись и посмотрели на Гену.

Тот с вытаращенными глазами застыл на месте в позе теннисиста, отбившего особенно сложную подачу. Что-то его явно очень нервировало.

Через пару секунд Гена бросил совершенно дикий взгляд на нас, а потом, видно, решился на что-то. Он резко рванул с места, перебежал к неподвижному мальчику, подхватил сковородку и принялся неистово колошматить ей игрушечного медведя. Превратив несчастную игрушку в отбивную, дрейнер не успокоился: он добавил ещё пару раз мальчику и только тогда двинулся к нам. Дважды остановившись, чтобы оглянуться.

– Вот такое я видел, чуваки, – объяснил Гена, отдуваясь и поминутно косясь через плечо. – Крикуны. Мне батя как-то эту киноху показывал, попугать хотел. Киноха-то старая, да мне лет пять тогда было. На всю жизнь травму получил.

– Ну конечно! – просветлел Матвей, словно Гена только что на его глазах не вырубил беззащитного ребёнка, а нашёл ответ на главный вопрос жизни, и это не «сорок два». – Фильмы и, кажется, компьютерные игры. Возможно, и художественная литература тоже, хотя до сих пор…

– Гена… – Выражение лица у Риты было как у пассажира самолёта, который только что вынырнул из воздушной ямы глубиной метров в десять. – А этот вот мальчик – он чем тебе не понра…

Геннадий неистово замотал головой и оскалился:

– Не мальчик это… У него вместо рук циркулярные пилы. И вместо зубов. – Дрейнер приблизил своё лицо к нашим и просипел: – И у медведя его – тоже!

– …Но всё равно что-то не складывается, – напряжённо размышлял вслух Матвей: информация о циркулярных пилах до него словно бы и не дошла. – Если налицо материализация феноменов массовой культуры, то почему не…

Я присмотрелся к телу на газоне, пытаясь понять, не съехал ли наш приятель-дрейнер с катушек, и вдруг…

– Ыыыыыййй! – с первобытным отчаянием в голосе простонал мой рюкзак.

А я увидел, как от