Кощеева невеста - Алан Григорьев

было ему сказать? Иди-ка ты, царь, лесом? — богатырь потёр вспотевшие ладони друг о друга. По тому, с какой неохотой он об этом говорил, Лис сделал вывод: коня Ванюше было жаль, но перечить царю оказалась кишка тонка. А обида в душе осталась.

Что ж, значит, полететь и помешать Весьмиру никак не выйдет. Стояли бы они под самыми стенами Светелграда, можно было бы попросить Ваньку свести вороного с царской конюшни. Но ночь была уже в разгаре, гроза бушевала вовсю. Пока богатырь туда-сюда обернётся, уже наверняка поздно будет.

В глазах вдруг засвербило, как будто песка насыпали. Это что же, получается, всё было зря? Усилием воли Лис заставил себя медленно вдохнуть и выдохнуть. Рано ещё кручиниться — в конце концов, кто сказал, что в этот раз у чародея и его боевой подруги всё получится? Мало ли какие трудности встретятся им на пути? Остров не покажется. Ларец не откроется. Заяц сбежит. Утка упорхнёт — мало ли в жизни случайностей…

— А меня-то ты зачем искал? — вдруг вспомнил он. — Только не говори, что просто соскучился и поболтать захотелось. Нам как-никак завтра с утра в бой идти…

Ванька поскрёб в затылке.

— Да вот подумалось мне: а вдруг у тебя зеркальце найдётся?

— Навье?

— Ну а какое ж ещё? — богатырь тихонько прыснул в кулак. — Мне не на красу любоваться, а глянуть, как там у Весьмира дела. Уж очень у меня сердце не на месте. Он там, я — здесь, и помочь нечем. Подумал, а вдруг ты тоже смотреть будешь?

— Вань, ты в своём уме? Мы вообще-то воюем, — Лиса распирало от веселья. Ну, учудил богатырь! Это ж надо ж было такое придумать! За навьим зеркальцем в стан врага попереться в разгар грозы посреди ночи накануне битвы!

Ванюша же вдруг посерьёзнел:

— Знаю. Но мы обменялись мечами, а это дорогого стоит. Я вон до сих пор твою сабельку ношу, — он похлопал себя по боку.

— Она ж тебе не по руке, — охнул Лис. — Маловата.

— Так то для левой клинок. А в десницу я другой меч беру, и как выйду во чисто полюшко, как размахнусь — земля дрожит, враг бежит. А Кладенец мой как? Не потерял?

— Его Кощей отобрал, как твой царь — коня, — Лис вздохнул.

Вместе с ним вздохнул и Ваня — дескать, понимаю. И, шагнув ближе, добавил:

— Ну так что, будем смотреть?

И Лис решил:

— Будем, — его самого аж потряхивало от нетерпения — в таком состоянии всё равно не заснёшь. А так — вроде хоть при деле будешь. — Только у меня с собой карманное, с ладошку. За большим надо в лагерь идти, а это опасно — не ровен час разбужу кого-нибудь.

— Ничего, — богатырь махнул рукой. — Как говорил мой отец: довольствуйся малым.

Они устроились на бревне (Лис подстелил свой непромокаемый плащ) и ещё некоторое время толкались, пытаясь устроиться так, чтобы всем было видно. Когда богатырь наконец перестал шатать бревно, Лис дыхнул на зеркальце, потом произнёс слова заклятия и щёлкнул ногтем по запотевшей поверхности. По стеклу пошла привычная рябь, а когда оно прояснилось, Лис увидел сосредоточенное лицо Весьмира с впалыми щеками и глубокой чёрточкой промеж бровей. Они не виделись всего несколько месяцев, а чародей, казалось, постарел. Конечно, это была лишь видимость — дивьи люди не стареют, но в последнее время Весьмиру приходилось явно несладко. Его волосы развевались от порывов ветра, лезли в лицо, и Лису показалось, будто бы на виске у чародея появилась седая прядка, которой прежде не было.

— Представляешь, они с царём поругались, — шепнул Ванюша. — Поэтому я вернулся, а он — нет.

— Из-за чего? — Не то чтобы Лису было интересно, но надо же было как-то скоротать время, пока зеркало опомнится и станет показывать не только лицо чародея, а что-нибудь ещё.

Богатырь в ответ пожал плечами:

— Не знаю. Я не очень-то разбираюсь в этих дворцовых сварах. Кто-то кому-то не то сказал, кто-то косо глянул, один придворный другого подсидел… Начнёшь разбираться — ум за разум заходит. У вас в Нави тоже так?

— Угу, — Лис потряс зеркальце.

— Выходит, все дворцы снаружи красны, а внутри похожи на осиные гнёзда, — вздохнул Ванька.

«Какие точные слова», — подумал Лис и уже хотел было произнести это вслух, как вдруг зеркальце мигнуло и показало зайца.

Тот трепыхался, но Весьмир крепко держал добычу за уши. Чародей как-то странно шлёпал губами — Лис сперва не понял, что бы это значило, и лишь потом догадался: он же крякать пытается, чтобы утицу призвать. Вот будет умора, если Доброгнева их обманула, — он почти желал этого.

Непоседливый богатырь завозился и случайно толкнул Лиса под локоть. Изображение опять мигнуло и — оп — показало летящую в грозовом небе утку. Видать, плохо Весьмир крякал.

— Ну же, давай! — хором выдохнули Ванюша с Лисом.

Первый, конечно, подбадривал Отраду Гордеевну, стоявшую с луком наготове. В небо взмыла стрела. Сбитая утица камнем полетела вниз и упала где-то за дубом.

«Вряд ли в воду…» — с досадой подумал Лис.

Весьмир с Отрадой скрылись в кустах. Их не было довольно долго. А может, Лису мгновения показались вечностью, кто знает? Молнии вразнобой сверкали то в зеркальце, что он держал в руках, то у них с Ванюшей над головой.

— Где они там застряли? — богатырь опять заёрзал на бревне.

— Тише ты! — шикнул на него Лис. Ему вдруг показалось, что за ними кто-то следит. Он заозирался по сторонам, вглядываясь в темноту, но никого не обнаружил. Должно быть, какая-нибудь ночная птица вылетела из гнезда или зверь прошмыгнул мимо.

Пока он вертелся да оглядывался, всё самое важное и случилось. Повернувшись к зеркалу, Лис увидел Весьмира с Отрадой. Они стояли друг напротив друга, прячась от бури за стволом кряжистого дуба. В их соединённых руках слабым синим светом мерцало ледяное