Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 2 - Александр Дмитриевич Григорьев

близок к № 249, записанному от двоюродного брата сказителя, уступая ему в детализации повествования.

№ 272. Потык. Сказитель опустил описание смерти героини и ее оживления, вследствие чего нереализованным остается договор супругов живому идти в могилу вместе с мертвым (то же в № 277). Жена Потыка родом из «земли Леденецькой» (чаще — «Веденецкой»; так в былинах называли Венецию). Видимо, в прототексте она изображалась как колдунья. Явные следы этого сохранились в том эпизоде, где Марья с помощью Кощея «запечатала» богатыря в «сер-горюць камень». Правда, оживление героя змеей, превратившейся в щуку, больше напоминает сказку, нежели былину. Певец без всякого повода повторил описание пира и диалог князя с Потыком (ст. 57— 78 почти дословно совпадают с началом былины).

№ 273. Святогор (Встреча с Ильей Муромцем и смерть Святогора). Краткий пересказ былины о смерти Святогора в гробу; исполнитель слышал его «рассказом». В тексте сохранились элементы архангельско-беломорской редакции сюжета (Святогор не пытается извести Илью Муромца, часть своей силы он передает ему через «пар», а не через дыхание, как в онего-каргопольских записях). Следы ритмического строя, характерные для устной поэзии постоянные эпитеты соседствуют с просторечно-бытовой лексикой («запёхнул в корман», «порядосьно стал ей змымать» и др.).

№ 274. Сухматин Етихматович. Единственная кулойская запись этой редкой в Архангельско-Беломорском крае былины. Принадлежит к той же редакции сюжета, что и вариант с соседней Мезени (№ 332). В данном тексте еще больше схождений с классическим вариантом шальского лодочника (Пудога), что свидетельствует о композиционно-стилистической стабильности былины.

№ 275. Данило Перемякин (Игнатьевич). С местной традицией в тексте связаны имя главного героя, портретная характеристика его жены, княжеское задание съездить за «зверищем кабанищем» и некоторые другие формулы. Ключевые сюжетообразующие мотивы, целый ряд уникальных деталей роднят его с классическим нижегородским вариантом из сборника Киреевского (III, с. 32), который неоднократно публиковался в популярных изданиях. Илья Муромец пытается удержать князя от пагубной затеи, за что его заключают в погреб; Настасья обзывает княжеского посланника «невежишшом»; вместо трех стрел она приносит мужу девять и в ответ на его недоумение предсказывает: «Emu тибе стрелоцьки приго́дяцьсе»; опущена сцена охоты; самоубийство героя мотивируется его нежеланием сражаться с родным братом и «Никитушкой Добрынюшкой». По словам Мелихова, он усвоил старину от мезенского сказителя.

№ 276. Камское побоище (Конец богатырей). В архангельско-беломорскую версию сюжета включен центральный эпизод из былины «Илья Муромец и Идолище» (он предшествует битве русских богатырей с иноземным войском). Поскольку действие в нем перенесено из княжеского дворца в шатер, возникли логические неувязки (в походном шатре Идолища есть «ободверина муравлёна», «простеноцек»). Эти же эпические песни соединены в лучших вариантах с Зимнего берега (подробнее см. прим. к № 303). Традиционный сюжет «Камского побоища» осложнен также эпизодом с княжеской шубой, которую Илья волочит по полу, но в роли клеветника бояр заменил татарский посол «Панишшо плешатоё». Трагическая развязка не характерна для северо-восточных регионов; в деталях повествования эта сцена повторяет сибирскую старину «С каких пор перевелись витязи на святой Руси» в записи Л. Мея. (Устрашившись восставшей из мертвых вражеской силы, богатыри уезжают в гору и окаменевают.) Традиционный эпитет «ерлыки скорописьцеты» удачно дополнен еще одним определением — «да скороходцеты».

№ 277. Потык. В данном варианте, как и в № 272, отсутствуют эпизоды, связанные со смертью и оживлением героини. В ее портретном описании использованы оригинальные подробности, характерные для печорской традиции и лишь изредка встречающиеся в соседних регионах (ср. №№ 220 — «Дунай»). Желание Марьи полакомиться дичью мотивируется ее беременностью (ср. № 272). Некоторые необычные мотивы, скорее всего, являются индивидуальными новациями сказителя (Потык с самого начала живет со своей будущей женой «во землях во немецьких»; он оставляет ее в шатре, а сам отправляется на княжеский пир).

№ 278. Илья Муромец и станичники. Вариант принадлежит к той же модификации сюжета, что и другая кулойская запись Григорьева, содержит те же оригинальные формулы (см. прим. к № 232). Однако по уровню исполнительского мастерства Попов заметно уступал Садкову: его текст проще по структуре, беднее живописными деталями.

№ 279. Женитьба Добрыни (Иван Годинович). Текст обычен для местной традиции, отклонений от нее немного и они непринципиальны. Место Ивана Годиновича занял Добрыня; невеста живет не в Чернигове, а в Муроме; ее отец назван «королем леховинским» (ср. № 300). Формула «сделалса Добрынюшка на своей воли, на плотной земли» перенесена из сюжета «Добрыня и змей». Как и в № 300, князь Владимир заранее предупреждает героя о бесперспективности его сватовства к Овдотье: «Не жона будёт, да всё люта змея». Оригинальный эпитет «гнилы груди» найден для характеристики «Идолишша проклятого».

№ 280. Бой с богатыршей, женитьба на ней и отъезд Добрыни за данью и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича. Обе части контаминированной былины Буторина восходят к книжным источникам. Сюжет «Добрыня и Настасья» зависим от классических вариантов А. Чукова и П. Калинина из Прионежья. В «Добрыне и Алеше» лишь отдельные общеэпические формулы связаны с местной традицией; ключевые эпизоды и мотивы не характерны для записей из Архангельско-Беломорского края, наиболее близкие параллели к ним обнаруживаются в былинах из Прионежья.

№ 281. Бой Добрыни с Дунаем. Типовой вариант местной редакции сюжета.

№ 282. Дунай. Оригинальные детали роднят этот текст с № 298 и особенно с № 284, записанными в той же деревне. На Опраксею князю Владимиру первым указывает Добрыня, говоря, что он слышал о ней от Дуная. Выпущенного из погреба богатыря садят на пиру чуть повыше Добрыни, чуть пониже Ильи Муромца (в № 245 — «в место большоё, богатырскоё»). Леховинский король спрашивается свата, не хочет ли он опять служить у него замочником, ключником или погребным целовальником. Сказитель подчеркивает глубокую обиду Дуная на князя Владимира: только с третьего раза он принимает приглашение на пир, а до этого «челом не бьёт, головы не гнёт». Явно не былинное слово «солдатики» заменило «сторожов», а «панове-буланове» — искажение «пановей-улановей» (ср. № 284).

№ 283. Голубиная книга. По содержанию, стилю и лексике текст близок к № 260; традиционный сюжет и в нем представлен только первой частью. Давыда Евсеевича в роли толкователя голубиной книги заменил «Исак-пророк».

№ 284. Дунай. Текст очень близок к № 282 и, вероятнее всего, восходит к тому же источнику. Т. Широкой чуть подробнее и точнее оформил отдельные эпизоды.

№ 285. Первая поездка Ильи Муромца. Самый полный кулойский вариант былины о первой богатырской поездке Ильи Муромца. На его объеме сказалось пристрастие певца к детализации повествования, развернутым описаниям и диалогам. (Так, в ст. 166—191 богатырь подробно рассказывает о своих приключениях). Текст особенно близок к № 297 (оба певца считали своими учителями Прокопия и Николая Шуваевых из Нижи). В них один и тот же зачин; как и в № 224, приводится