Северные сказки. Книга 1 - Николай Евгеньевич Ончуков

148

Судьбы на коне не объедешь[102]

Не в каком было царьсвии, не в каком было государьсвии у барина была одна доцька. Ну, вот по рождению эдак жа случилось: слышит отець, што под окошком говорит: «Сей бладенець родился, так што ему по рождению будет?» — «А вот, — говорит, — она выросте до полного возросту; в этой же ночи у дивици у блудници сын родился, и этот жо сын возьмет эту дивицю и всим ево царьсвием повладиет, как выростет до полного возросту». И опеть жо этот целовек богатый и возьмет справитця в своём городи, хто родился, а хто умер. Ну, вот оны сделал сведение: и тоцьно, дивиця родила сына. Ну, и он приежжжат к эхтой дивици и говорит ей, што «ты родила сына, а тебе воспитать нечим, а я у тебя куплю сына, а ты мни продай». Ну вот, она подумала, подумала, што «нет, не продам». «А когда ты ево выростишъ, — он говорит ей, — и што от его тиби и будят, а ты за его нынечо возьми деньги, я за его деньги дам, а тебе буде чим и жить». Она говорит-то: «Много-ль ты дашь денёг», — она говорит-то, што «хотя сто рублей». Он говорит: «Што сто рублей, возьми двести за сына». Она взяла да его и продала; продала и завертела. Он велел извощыку взять. И извощык этого сына взял, вынес на улицю, барин сел на дрожки, хошь в корету, хошь во што, ну, и сел и этого ребёнка взял в беремя к себекова взял, поехали домой. Объявлят он своей барыни и доцьки, што «я покупку купил». Она говорит: «Какую? Какую купил покупку?» Он ей и показываэт, што «ты родила дочерь, а я купил сына». Она взяла осмотрела, скаже, што «не надо нам сына, нешто делать», а он говорит: «Я же много денег отдал, так куды же мы его кладём». Она говорит: «Ты отдал двисти рублей, а я отдам петьдесят рублей, а свезёт (так!) наш кучер в лис, оставит в лисях, а он там и захолунет (замержет). Она взяла кучера к себе призвала и кучеру даёт петьдесят рублёв, што «свези его в лес подальше». И кучер взял деньги, и ребёнка завертили настоящым порядком, повёз в лес и оставил под сосной в холодноэ, в зимноэ время. На тую пору, как скоро кучар выехал, так, как кучар выехал, так приежжаэт мужицёк пожилой со старушкой в лес за дровамы двоэ. И старуха говорит: «Муж, хто-то плачет под сосной», — а он говорит: «Можот ли быть в эгдаком лесу хто и плаце». А старуха того не следует стариковых басен, и к сосны — присыкаэтся к сосны, и под сосной ребёнок. Вот она и взяла и приносит к мужу этого ребёнка с-под сосны, и говорит мужу, што «я, говорит, нашла сиби найдёноша сына». И старик обрадовался и лесу не сек, штобы ребёнок не зазябнул. Он взявши дитя, старуху и дитя посадил на дровни и повёз домой. И поехал домой и радуютця, што «нам господь дал сына». И взяли, доложили священнику и окрестили, обмолитвили этого сына. Вот и радуютця, што и сын ростёт и всё роспоряжаэтця не мужицким роспорядком, а всё барьским (господской начни ростёт). Вот, и несколько времени оны годов его выросли, до семнацяти лет, и он им всяку роботу роботат, и такой ласковый, вежливый до отця и до матери. Вот восьменадцятый год ему вику пошол. Вот глядят, в зимноэ время приехала повозка такая большая, и стучитця извощык под окном, што «нельзя ли победать». Вот оны отвечають, што можно. Он приходит в фатеру из повозки, барин, и там чего-то у их недостало к пищи к ему барину, и оны своего сына посылают: «Поди-ка, найденыш, скаже, поди к сусёду, возьми у его есь, скаже, што нам требуятця». Тот и пошол к соседу. А барин бросил кушанье йись, не може, и стал спрашивать старика и старуху: «Што же у вас сыну имя-то не такоэ, как в людях, найденыш?» Оны ему и говорят: «Потому жо у нас такоэ имя, што мы его нашли в лисях под сосной, ездили за дровамы, ну мы и назвали найдёнышем, своим именем и назвали». Вот приходит найдёныш этот с деревни и приносит кушанье барину, и барин говорит старику и старухи (за кушанье не принимаэтця), и говорит старику и старухи, што «вы отдайтя мнико-ва, продайте этого сына». Старик и согласен, а старуха не отдаёт. «Как мы станем жить посли, а он такой старатель, што и клась нёкуды». А барин говорит: «На деньги людей будет и хлеба будет». Ну, оны рядитьця да рядитьця, да за петьсот сына и продали. Он сиби и думат, барин: «Деньги отдал, сына купил и што с йим заведу нонь? Домой я его повезу, аль дорогой решу?» И опеть роздумался: «Што мне его дорогой решать, но... а у нас, есь у нас смолонивны заводы (смолу варят), а я напишу письмо, штобы смоловарь, как он придёт, письмо подас, так этого... штобы оны в смолу его и бросили». И он взял его, отпустил, письмо дал ему и отпустил его в своэ царьсвиё, а сам уехал на сколько време, в объез на шесь мисяцев. Вот этот молодець пошол с письмом в эгдако место, возьме письмо, вынет с кормана и доброумитця (радуэтця), што «с письмом иду», а сам ничего не знаэт. Вот сидит и не откуль ему явился мужицёк и говорит ему: «Дай-ко я тиби прочитаю». А он ему на место говорит: «Нет, што, печати сломашь». А он говорит: «Я прочитаю, а печати так же кладу по старому, а тиби будя лучша». Вот этот мужицёк взял, роспечатал и прочитал, и он свою судьбу узнават, што велено смолокурам его бросить в смоляную яму. Вот этот мужицёк взял написал ему: «Божьим повелением, што ты прийидешь, и это письмо отдай матери и дочери немедленно», — и написал он в эттом письме мужицёк: «Божьим изволом, што принять законный брак немедленнно в три часа, што то тиби супрук», — а барыня штобы дочерь выдала. Ну, и он приходит туда с письмом, и приходит к эхтой смоляной ямы, пёрьво, и вси смолокуры спят, ему их розбудить не хотелось, жалко, и пошол туды к барыни к матери и дочери с эстым письмом. Ну, и он