Северные сказки. Книга 1 - Николай Евгеньевич Ончуков

обручами, и какой-то пьянчужка согласился везти его на тройке на погост. Обручи на гробе лопнули, и покойник хотел загрызть ямщика, а тот спасся на дереве; покойник прибежал в деревню, где его артелью одолели, положили в гроб и похоронили (86); мужик уехал в Питер и умер, жена плачет по нем, покойник и приехал к ней, и стал жить с ней как живой; прожил 5 лет, а потом стал есть скотину, тут его убили (87); бабка прокляла внука на венчальном пороге, он после свадьбы пропал; его выручила молодая жена от нечистого духа (96); молодец с девицей играл три года, а ее выдали за другого; она умерла, но спустя шесть недель встала из могилы и пришла к своему мужу; муж ее не пустил к себе, и она ушла к своему старому дружку; он ее кормил 8 недель, а потом повенчался с ней и стал жить (120); священник уговаривал колдуна бросить свое ремесло, колдун после смерти ночью пришел к священнику, выманил его в церковь и хотел загрызть, но священник успел оградить себя напрестольным крестом и этим спасся (228); парень женился и видит, что жена его ест только рисовую кашу уховерткой от креста. Муж подглядел, что жена ночью ходит на кладбище, — разрывая могилы, ест мертвечину; муж как-то попрекнул этим жену, а та плеснула ему в лицо водой и оборотила мужа в собаку; обратно отворотила мужика добрая волшебница и научила мужа, как отучить жену от колдовства (247); промышленник нечаянно остался на зиму от товарищей на Новой Земле и там сжился с чертовкой и прижил ребенка; на весну, когда он собрался бежать с товарищами домой, чертовка разорвала ребенка, бросила на судно и чуть было не потопила его (248).

Эти бывальщины без резких границ переходят, с одной стороны, в легенды про святых и явления самого Бога, с другой стороны, в настоящие сказки про Иванов-царевичей, Царь-девиц, богатырей, волшебников и проч., в которых и сами рассказчики плохо, а то и совсем не верят.

Но утверждая последнее, следует оговориться. Если рассказам про леших, водяных, ведьм, оборотней и проч. верят несомненно, то настоящим сказкам, можно сказать, полуверят. «Песня правда, сказка ложь» — пословицу эту знают и на русском Севере, но несомненной ложью рассказчики считают разве только, так называемые «прибакулочки», «прибасёночки» и «небылицы» вроде как «Сорок братьев ездили отца крестить». Что касается сказок с чудесным, волшебным содержанием про царей-чернокнижников (2), Иванов-царевичей и их приключения в разных заморских и подземных царствах, про волшебников и их превращения и проч. и проч., то рассказчики и их слушатели относятся к ним совершенно как к былинам, двояко: и верят им и не верят. Конечно, всегда находятся сказочники, которые усумнятся в особенно невероятных событиях, излагаемых в сказке, но всегда же находятся слушатели, относящиеся с огромным участием к развитию драматизма сказок. Большинство сказок ведь немногим чудеснее былин и нисколько не чудеснее большинства бывалыцин про оборотней, ведьм, мертвецов, леших и другую нечисть; я уже не говорю про различные столкновения с представителями духовного и загробного мира, так сказать из собственной практики. Тем больше, что большинство сказок с необычайным содержанием относится к неведомым царствам, с неведомыми порядками и нравами, по представлению сказочников, может быть, и совсем особыми условиями самого существования. Особенно врезался мне в память один случай. Мошнаков, хорошо грамотный, начитанный в Святом Писании человек, церковный староста и хозяин отводной квартиры в посаде Уна (следовательно, постоянно имеет дело с проезжими чиновниками), рассказал мне о том, как князь Борсуков (282, тождественные сказки №№ 31, 48, 181 и 182; и один из мотивов — 248), добывал корону из Вавилонского царства для нашего дома Романовых. История полна невероятностей до рассказа, когда нарисованного на стенах города змея раздули мехами, и он ожил. Но Мошнаков верит рассказу безусловно, и очень боялся «как бы не вышло чего», что он рассказывает «про царские роды». Что же после этого рассказа невероятного в других сказках? И, например, сказки про богатырей (47) Плешко, Елинку, Горыньку и Усыньку и др. (124), просто-напросто сохранившиеся легенды про богатырей, которые когда-то были, и рассказы про которых до сих пор поражают ум народа величием их силы.

IV

Сказки, рассказанные женщинами. — В них особенно отражается быт и жизнь женщины. — Мечты о свадьбе. Девичья дружба и игры с парнями. — Добрачная любовь. — Свадьбы. — Родины и родовые муки. — Крестины. — Борьба молодой жены за свое счастье. — Свекровь. — Злые духи. — Верная жена. — Жены хитрые, коварные, изменяют мужьям. — Отношение мужа к измене жены различно: простоватый муж высмеивается; поощряется совращение жены из другого сословия. — Строгий взгляд на измену хорошему мужу. — Жены злые, сварливые.

П. Н. Рыбников утверждал, что у женщин есть свои бабьи старины, которые поются ими с особенной любовью, а мужчинами не так-то охотно. Справедливость этого подтвердил Гильфердинг в отношении Заонежья. Нет чисто женских сказок, исключая разве чисто детских и сказок из животного мира, тоже особенно любимых детьми, которые женщины_знают по преимуществу. Но, рассказывая всякую сказку, женщина невольно отражает в ней то, что ее особенно интересует, все, что касается быта ее жизни.

Женщина-сказочница, рассказывая сказку, между прочим, но всегда обстоятельно и с особой любовью, описывает хорошо известный ей быт и жизнь женщины. Это сказочница сумеет вклеить и в шутливую сказку, и в чудашную прибакулку, и в серьезную про царевичей, королей и волшебников сказку, и в полную страхов и ужасов бывальщину про ведьм, мертвецов и леших, а всего больше, конечно, в бытовую сказку. Всегда, описывая какой-нибудь строго конкретный случай, женщины-сказочницы, конечно, и не задаются описанием женской жизни; это они сделают гораздо лучше и подробнее, если спросить их, например, про свадьбы. Но в сказке это делается мимоходом, чтобы лучше и ярче оттенить каждый описываемый случай. Совершенно, конечно, не задаваясь целью, сказочницы сборника нарисовали немногими, но яркими чертами буквально всю жизнь деревенской женщины, начиная с пеленок до могилы и даже за могилой: описывается, например, случай прихода одной старушки к другой после смерти. Откинув из женских сказок элементы волшебного, чудесного, вообще сказочного, и взяв только черты отраженного в сказках, рассказанных женщинами, быта, получим следующее.

Женская жизнь вырисовывается в сказках, рассказанных женщинами, очень рано, с девичества. П. С. Воронина (288) описывает дружбу девушек Анюшки и Варушки, и как они ходили друг к другу в гости. Если отбросить элемент невероятного в конце сказки,