Король Матиуш Первый. Антось-волшебник - Януш Корчак

Секретарь, не сказав ни слова, с низким поклоном удалился, а Матиуш принялся за чтение. Час проходил за часом, а Матиуш всё читал. Церемониймейстер несколько раз подсматривал в замочную скважину, чем занят король и почему не идёт обедать? Но, видя короля, склонённого над бумагами, не решался его беспокоить.

Матиуш читал, читал, а писем всё не убавлялось, хотя самые неразборчивые каракули он откладывал в сторону, на потом. Ребята писали Матиушу обо всякой всячине: один мальчик рассказывал свой сон; другой – писал, какие у него замечательные голуби и кролики и что он хочет подарить двух голубей и одного кролика королю, но не знает, как это сделать; третий – делился с королём своими планами на зиму, когда он получит коньки. Одна девочка прислала стишок собственного сочинения, другая – нарисовала картинку. От какого-то мальчика пришёл в подарок целый альбом рисунков, изображающих Матиуша в стране людоедов. Не очень похоже, но зато красиво, и Матиуш с удовольствием рассматривал картинки.

Но больше всего было писем с просьбами. Кто просил велосипед, кто фотоаппарат, кто пони. Одна девочка писала, что у неё больна мама, а на лекарство нет денег. Мальчик жаловался: у него нет ботинок и не в чем ходить в школу, а учиться очень хочется. Он даже табель в конверт вложил, чтобы Матиуш не подумал, будто он лентяй.

„Может, лучше раздавать ребятам ботинки, а не мячи да куклы?“ – подумал Матиуш, прочитав письма.

До поздней ночи просидел он за письменным столом, даже ужин велел принести в кабинет. Церемониймейстер опять заглядывал в щёлку. У него и у лакеев слипались глаза, но лечь спать раньше короля они не имели права.

Письма с просьбами Матиуш откладывал отдельно.

„Как быть? И лекарство нужно больной матери. И ботинки нужны мальчику, который хочет учиться“.

У Матиуша от чтения даже глаза заболели. Особенно туго продвигалось дело с письмами, написанными неразборчиво. Он откладывал их в сторону, хотя понимал, что это неправильно. „Ведь совсем недавно у меня тоже вместо букв получались каракули, а подписывал же я важные документы. Может, у этих ребят какое-нибудь важное дело, и они не виноваты, что не умеют писать разборчиво. Хорошо бы заставить чиновников переписывать набело такие письма“. Прошло ещё два часа. На столе лежало писем двести или больше. И Матиуш с горечью убедился, что один не справится.

„Завтра дочитаю“, – решил он и уныло побрёл в королевскую опочивальню.

„Как быть? – ломал он себе голову. – Если каждый день читать по стольку писем, ни на что другое времени не хватит. А выбрасывать письма на помойку – величайшее свинство. Но откуда их столько берётся?“

На другой день Матиуш встал ни свет ни заря, выпил наскоро стакан молока и побежал в кабинет. Уроки на сегодня он отменил и до самого обеда читал письма. Устал зверски, больше, чем на войне или во время странствия в пустыне. И вот когда он уже мечтал об обеде и отдыхе, в кабинет вошёл секретарь, а за ним – четверо лакеев с тяжёлой ношей.

– Сегодняшняя почта, ваше королевское величество! – доложил секретарь и, как показалось Матиушу, усмехнулся.

– Это ещё что такое, сто тысяч людоедов и крокодилов! – Матиуш разозлился и топнул ногой. – Вы что, хотите, чтобы я ослеп? Где это видано, чтобы король читал по мешку писем в день?! И вообще, как вы смеете шутить над королём? Да я вас в тюрьму за это упеку!..

В глубине души Матиуш понимал, что не прав, но признаться в этом не хотел.

– Полна канцелярия лодырей! Письма в мусорный ящик швырять да королю носить – это они умеют, а как работать, так у них голова болит. Я вам покажу, бездельники…

К счастью, в дверях кабинета появился канцлер. Смекнув, в чём дело, он велел лакеям унести злосчастный мешок, а секретарю подождать в соседней комнате. Когда четверо лакеев с огромным мешком скрылись за дверью, у Матиуша отлегло от сердца, но он продолжал делать вид, будто ещё сердится.

– На что это похоже, господин канцлер, чтобы адресованные королю письма выбрасывались на помойку?! Почему от меня утаивают нужды моих подданных? Разве это справедливо, чтобы мальчик не ходил в школу из-за того, что у него нет ботинок? Куда смотрит министр юстиции! Впрочем, у моего друга Бум-Друма тоже нет ботинок, но у них климат тропический…

Матиуш долго совещался с канцлером, потом позвал секретаря. Оказывается, старик больше двадцати лет работает в канцелярии. Он читал письма, которые приходили ещё на имя отца Матиуша и даже деда. Опыт по этой части у него был огромный.

– При жизни дедушки вашего величества в королевскую канцелярию ежедневно поступало сто писем. Это были хорошие времена! Во всём государстве насчитывалось не больше ста тысяч грамотных. А вот когда Стефан Мудрый построил школы, грамотных стало уже два миллиона. И в канцелярию приходило от шестисот до тысячи писем ежедневно. Одному читать столько писем было не под силу, и я нанял себе в помощь ещё пятерых чиновников. А с тех пор как наш милостивый король Матиуш Реформатор изволил подарить куклу дочке начальника пожарной команды, посыпались письма от детей – от пяти до десяти тысяч в день. Особенно много приходит в понедельник: в воскресенье дети школу не посещают и у них много свободного времени. Я как раз собирался подать прошение, чтобы мне разрешили взять ещё пятерых помощников.

– Знаю-знаю, – перебил его Матиуш. – Но какая от вашего чтения польза, если письма выбрасываются на помойку?

– Прежде чем выбросить, их читают, конечно, если удаётся разобрать почерк, и заносят каждое письмо под номером в особую книгу. И в отдельной графе записывают просьбу корреспондента.

Желая проверить, правда ли это, Матиуш спросил:

– Ну а среди тех писем, которые лакей вчера нёс на помойку, была просьба насчет ботинок?

– Не помню, но это можно проверить.

По распоряжению секретаря два чиновника, тяжело отдуваясь, внесли в королевский кабинет огромную книгу. И действительно, под № 47 000 000 000 нашли имя, фамилию и адрес мальчика, а в графе „Содержание письма“ было написано: „Просит ботинки, чтобы ходить в школу“.

– Я больше двадцати лет работаю чиновником, и у меня в канцелярии образцовый порядок.

Матиуш был мальчик справедливый. Он понял, что зря обидел старика.

– Большое вам спасибо, – сказал он, протянув ему руку.

В конце концов придумали такой выход из положения: письма