Цвета - Нина Сергеевна Дашевская

только синего не хватает. Оле уже неловко было звонить. Зато бабушка Таня вернулась. Выпросил у неё сто рублей на краски и помчался в магазин. Схватил набор гуаши, очередь в кассу отстоял — и опять бегом домой. Стемнело уже, я всё думал: вдруг кирпичи замёрзнуть не успеют.

Дома всё по инструкции сделал. Верхушки у пакетов отрезал, воду с краской разболтал, выставил на балкон замерзать. «Хорошо бы мороз ударил», — думаю. За ночь три раза просыпался, всё мне снилось, что вода не замёрзла. Вылезал на балкон — проверял степень готовности кирпичей.

Разбудил меня Борька.

— Стёпа! Ты у меня самый лучший брат! Я уже всё проверил! Кирпичи готовы!

Погрузили пакеты на санки и отправились сдавать. Шесть синих кирпичей. Довезли до площадки, на которой их группа гуляет, разгрузили и подписали на всякий случай красным маркером каждый кирпич — «Борис». И тут меня Борька за рукав потянул.

— Смотри, Стёпка!

У замёрзшей песочницы высилась башня из разноцветных кирпичей. Я пересчитал. Восемь штук. И подписаны.

— Ан-д-ре-й, — дрожащим голосом прочитал Буська.

— Так, спокойствие! Во-первых, наши кирпичи — все синие! А во-вторых, выигрывает тот, кто не сдаётся, — обнадёжил я брата. — К завтрашнему дню будет у тебя кирпичей в два раза больше! Выше нос!

Вечером, когда я за Борькой зашёл, он очень гордый и счастливый был! Полина оценила, что наши кирпичи — её любимого цвета, поцеловала его в щёку и весь день ходила с ним за ручку. Правда, Андрюша поклялся, что к четвергу у него синих кирпичей будет больше!

После уроков я сразу рванул домой, достал конверт с моими сбережениями и пересчитал деньги. Можно было и у бабушки Тани выпросить, но как-то неловко было. Всё-таки Борьку на меня оставили, и его проблемы — мои проблемы. Пожалел, что денег толком никогда не откладывал. Всего пятьсот рублей наскрёб. Вернулся к бабушке Тане, захватил её тележку для продуктов — и в магазин. По акции купил десять пакетов самого дешёвого молока, набор гуаши — и бегом назад. А потом опять бегом — за Борькой.

Родители со своими видеозвонками опять некстати объявились. Я как раз молоко в кастрюли выливал. Спрашивали про здоровье, про учёбу — какая-то светская беседа, только время потерял. Но всё равно всё успел, кроме подготовки к олимпиаде. К ночи заготовки заполнили весь балкон, а наутро мы снова отправились сдавать кирпичи. Санки ехали с трудом, некоторые кирпичи не успели как следует застыть и оставляли синие следы на снегу. Довольный Буська следовал за санками. Мы выгрузили наше богатство и молча любовались на ледяную башню. Я пересчитал кирпичи. Во вчерашней башне не хватало двух штук. Как такое могло произойти?

И тут…

У площадки остановились мужчина и женщина с двумя санками. Мужчина кряхтел и ругался, женщина успокаивала. А следом шёл мальчик Борькиного возраста с довольным лицом. Мужчина и женщина выгрузили два десятка синих кирпичей и подписали: «Андрей». Оба выразительно посмотрели на меня — и, мне показалось, недобро посмотрели. А мальчик громко хмыкнул, глядя на Буську. Растерянный Борька грустно смотрел на нашу башню, которая теперь уже не казалась такой высокой.

— Спокойно, Буся! Что-нибудь придумаем.

Из школы я заглянул в родительский чат группы 5 «Б». Воспитатели благодарили родителей, которые не поленились помочь группе с кирпичами.

«Особо хотим отметить самоотверженность родителей Андрюши Перова! Благодаря им на нашей площадке появится настоящая ледяная крепость».

— Борька, мы не сдаёмся! Мне завтра олимпиаду делать, но я вечером ещё за молоком схожу, денег мне бабушка Таня обещала, — говорил я брату.

Тот неожиданно улыбнулся.

— Стёпка, а ну их, эти кирпичи! И знаешь, я больше не люблю Полину! Мне нравится Нина Небольсина! У неё столько диких скричеров!

— Борька, ну нельзя же просто взять и сдаться! Надо сделать этого Андрюшу!

— Да нет, не нужно, Стёп!

Я внимательно посмотрел в глаза брату, боясь увидеть в них разочарование. Но Буська был спокоен.

— Они же нечестно играют! Полина сама видела, как Андрюшин папа чужие кирпичи прячет.

Я смотрел ошарашенно. Не мог поверить, что взрослый человек может такой ерундой заниматься ради того, чтобы его в чате похвалили. Но не доверять Борьке у меня тоже причин не было. Весь день я об этом думал и решил, что мой брат прав: не стоит соревноваться с теми, кто ведёт нечестную игру. Хотя страшно жалко было сил, времени, денег…

— Тебе надо олимпиаду делать! — Буська похлопал меня по руке. И я пошёл к олимпиаде готовиться и на следующий день из десяти заданий сделал восемь. Это много. Если всё правильно сделал.

А все выходные мы с Буськой вместе провели. Как друзья. Гулять ходили, снеговиков лепили, на санках катались, я учил брата читать по вывескам. И Буся даже ни разу не попросил мультики включить. А потом и родители вернулись. А утром в понедельник, когда собирались итоги по кирпичам проводить и я специально пошёл с братом, чтобы его не обманули родители Андрюши, оттепель началась. И все кирпичи растаяли и превратились в разноцветные лужи. И только наши с Бусей и Андрюшины синие лужи были больше других. Но Буська как будто даже и не расстроился. Ему же теперь Нина нравится, а Нина к кирпичам равнодушна, да и к синему цвету тоже. Они с Борькой сразу начали в синюю лужу палочки макать и рисовать что-то на снегу.

А мне очень грустно стало. Так грустно, что я в школе Ольке пожаловался. И на родителей Андрюши, и на синие кирпичи, и на то, что всю неделю никак выспаться не мог, и карту школьную потерял, а её сто лет восстанавливать, и пришлось у родителей денег на метро просить…

И тогда Оля мне рассказала про синий понедельник. Последний понедельник января — самый грустный день в году. Никто этого всерьёз не доказал, но какой-то английский психолог даже целую формулу придумал, по которой в этот день и погода самая плохая, и солнечного света почти нет, и деньги заканчиваются, и праздники уже далеко, и совсем ничего делать не хочется, а делать надо прямо всё! Вот как у меня.

Я спросил Олю: что же делать? А она ответила: «Пойдём шоколадного печенья купим. Я угощаю». И угостила.

Наталия Волкова. Эффект хромакея

Я написал в заметке на телефоне: «Начинаю жизнь с белого листа», — потом стёр и переписал: «…с зелёного».