Цвета - Нина Сергеевна Дашевская

поживёте у бабушки Тани. Тебе уже десять лет! Посиди с братом раз в жизни!

— А как он будет в садик ходить? Бабушка так рано не встаёт!

— Не встаёт. Бусе в садик к восьми, а тебе в школу — к половине девятого. Выйдете раньше — заодно прогуляетесь, подышите свежим воздухом.

— Ага, на Варшавском шоссе — самый свежайший воздух в мире!

— Сколько сарказма! У папы научился?

— Меня сарказму учить не надо…

— Вот и отлично! Раз ты такой взрослый — тем более. Мы всего на неделю улетаем. Ну продержишься же как-нибудь? Мы звонить будем — каждый день по три раза. С видео.

— Это зачем? У меня учёба, олимпиада, Борька и ещё ваши видеозвонки…

— Ну хорошо, один раз в день звонить будем. И дадим чёткие инструкции по Бусе.

— Это какие? Думаете, я не знаю, чем живёт мой брат Борис? «Лего Ниндзяго, смотреть все серии без рекламы в хорошем качестве». И время от времени подавай ему сушки в тарелке с нарисованным паровозом и делай вид, что тебе интересно, что он собирал из лего.

— Вообще-то, кроме мультиков, которые, кстати, не стоит смотреть постоянно, и лего, которое по бабушкиной квартире разбрасывать нельзя, у Буси ещё занятия: чтение, английский, зарядка…

— Позанимаюсь.

— По чтению у него специальные карточки!

— Да-да, а по английскому у него специальные палочки. По математике — специальные шашки. И какие же у нас ответственные молодцы-родители! Разберусь я! Только непонятно, когда я буду своими делами заниматься.

— Всего семь дней!

— Ладно. Раз уж на то пошло, а можно мы одни поживём? Готовить я умею не хуже бабушки Тани, до садика от нашей квартиры ближе, чем от бабушкиной, и вообще… Я же такой взрослый, такой самостоятельный!

Мама выразительно на меня посмотрела. Аргументы мои во внимание не приняла, и переехали мы к бабушке Тане на целую неделю. А они улетели. Мама с папой.

И с самого утра понедельника всё у меня пошло не так и всё начало разваливаться.

Сначала развалился мой рюкзак. «Он скоро развалится, давай купим новый», — много раз предупреждала мама. А я не хотел новый. Я привыкаю к вещам. Этот рюкзак со мной со второго класса. Был. И надо же ему развалиться именно в тот день, когда я, такой самостоятельный и ответственный, начал свою взрослую жизнь. Нет, рюкзак не сразу развалился. Я успел наспех позавтракать и даже покормить Бориса овсянкой собственного приготовления, с огромным трудом уговорил его одеться и вытащил из дома, выслушал его утреннее нытьё, довёл до самой группы, дождался, пока он поковыряется в раздевалке и засядет за второй завтрак (его и дома кормят, и в саду — счастливчик!). Я даже добежал до метро (подышал свежим воздухом). И вот тут-то, по дороге в школу, развалился мой любимый рюкзак. Обычно мама по утрам из этого рюкзака вытаскивала «всё лишнее». А в тот день никто не проверял, сколько «всякого ненужного барахла» я запихал в свой рюкзак утром, поэтому запихал я его с горкой. Дно рюкзака провалилось прямо перед входом в метро.

«Ничего», — подумал я. Собрал из снежной каши выпавшие учебники, крепко прижал их к себе и добрался до школы.

— Стёпа, какой ты смешной, и у тебя ещё шнурок развязался! — Это Оля. Девочки вообще считают милым, когда кто-то выглядит глупо.

Оля завязала мне шнурок и почему-то покраснела. Ну и я тоже покраснел.

В обед я понял, что где-то забыл или потерял карту, по которой выдают еду в столовой.

— Оль, а ты что-нибудь не любишь из этого? — кивнул я на Олин поднос.

— Ты про обед? Да что тут любить?! Тушёная капуста с какой-то гадостью.

— Поделишься гадостью?

— Конечно! И капустой могу поделиться. Капуста — тоже гадость.

Мы с Олей по-братски разделили гадость и компот, а потом пошли на физкультуру, и вот тут я понял, что забыл или потерял физкультурную форму.

Пришлось честно сказать об этом физкультурнику. Всю физкультуру я просидел на лавочке. А на обратном пути я понял, что из рюкзака где-то вывалилась карта, по которой я в метро прохожу. Пришлось подходить к специальной женщине, которая дежурит в метро, и упрашивать её меня пропустить. Хорошо ещё, женщина попалась нормальная. Поворчала немного, но пустила. А вот Саня мне рассказывал, что как-то потерял карту, а женщина его не пропустила. И пришлось ему у прохожих деньги на проезд выпрашивать. Стыдно ужасно, конечно. А что делать?

Короче говоря, прибегаю домой, а уже пора за Борисом бежать. Вообще-то, можно было бы и до упора его в саду помариновать, но бабушка Таня меня сразу погнала.

— Бедный Буся там с самого утра сидит! А я ему, то есть вам, полдник приготовила.

Затолкал в рот сухую булку без начинки и помчался за братом. Прибегаю, прямо с прогулки забираю его (вообще-то, мне бы его так просто не отдали, мама как-то сложно и долго договаривалась, чтобы доверили), он довольный такой, поел, поспал, погулял, поиграл… А я как взмыленный конь весь день. А Борис, конечно, светскую беседу завёл.

— Стёпа, рассказать тебе, что у меня в садике было?

— Ну что у тебя, Борис, в садике было?

— На первое — суп с картошками. Но я его не ел. А на второе… Котлета! С каким-то гарниром.

— Что же ты, Борька, всегда про еду отвечаешь? Я же вообще спрашиваю. Что было? Во что играл, с кем, какие занятия…

— А-а-а-а. Ну танцы. А давай в слова поиграем!

— Настроения нет, Борька. Давай скорее до дома дойдём, там полдник.

— А я не голодный!

— А я голодный!

— Ну ла-а-адно, — сжалился брат. — Мне тебе надо очень важное сказать!

— Говори!

Боря дёрнул меня за край куртки.

— Ты мне должен ледяных кирпичей наделать! Восемь штук! И только все синие!

Я остановился и выразительно посмотрел Борису в глаза.

— Боря! Каких кирпичей? Ты о чём?

— Ну это обязательно надо! Нам задание дали!

— Ой, разберёмся! Не до кирпичей сейчас! Ну и задания у вас!

— Ты только не забудь!

Как же, забудешь такое…

До вечера мы с Борей кое-как дожили, бабушка нас накормила, я Боре мульты включил, уроки сделал. Нашёл какой-то старый туристический рюкзак, чтобы было с чем в школу идти, всё туда переложил. Кроме карточек, потому что карточки я так и не нашёл. А вечером мама с папой по видеозвонку позвонили. «Боренька, маленький, зайчик, хорошенький, соскучился?»

А Борьке вообще до них никакого дела нет. Сидит своими делами занимается.

— Стёпа, видим, что ты справляешься прекрасно!

— Как вы это