По ту сторону леса - Сана Расуль

– Я передам, чтобы посмотрел, когда он закончит на первом этаже. У тебя точно всё в порядке? Ты бледный, словно призрака увидел, и в последние дни был сам не свой.

В животе всё переворачивается, и я начинаю жалеть, что столько съел: теперь еда грозит полезть обратно. Я не могу оторвать взгляда от окна.

– Что с тобой сегодня творится? – спрашивает мама.

– Я… ничего.

– Ари? – хмурится мама.

На какую-то секунду мне очень хочется выложить ей всё, но я даже не представляю, как это объяснить.

Если нэн была права и лес действительно принадлежит Человеку из Веток, значит ли это, что он заправляет там всем? Неужели это он послал лозы в мою комнату?

– По-моему, я просто слишком быстро ел, – отвечаю я, прижимая руку к животу.

– Уверен, что больше ничего мне не хочешь рассказать?

– Есть кое-что… как думаешь, полицейские могли ошибаться насчёт Ланы? Они же иногда бывают не правы, да?

Я уже знаю ответ, но мне отчаянно нужно услышать его от мамы.

– Только не начинай снова, басака[13], – просит мама. Если она зовёт меня «малышом», стараясь подбирать слова помягче, то ответ должен меня огорчить. – Ты же помнишь, какой становилась Лана, если ей что-то ударяло в голову. Никто не мог её остановить. Я знаю, почему тебе не хочется в это верить, но она сама приняла решение уйти.

Я мрачнею: мама по-прежнему ничего не понимает. Она ошибается во всём.

– У тебя был насыщенный день, наверняка поэтому воображение и разыгралось. Давай поговорим об этом в другой раз? – говорит мама таким тоном, что становится ясно: разговор окончен.

Я знаю: настаивать на своём делу не поможет, – поэтому вместо этого я спрашиваю:

– Можно нам завтра навестить нэн, пожалуйста?

– Почему тебе вдруг так захотелось с ней встретиться? И не говори, что просто соскучился.

– Мне нужна её помощь кое в чём… со школьным проектом, – добавляю я.

– А на какую он тему?

– Городские легенды.

Мама закатывает глаза.

– Это ей понравится, я уверена! А теперь скорее ложись спать, хорошо? Мы сходим к ней завтра прямо с утра.

Когда мама уходит, я ложусь на кровать и не свожу глаз с окна. Я жду… сам не знаю, чего именно. Но в одном я уверен: Тимми был прав. Человек из Веток вернулся и заявляет о своём присутствии.

Глава десятая. История Скиннера Лича

Нэн восемьдесят лет, от неё пахнет тальком и розовой водой, и, пусть иногда она забывает элементарные вещи, япрак[14] у неё выходит по-прежнему отлично. Я обожал приходить сюда вместе с Ланой, когда родители бывали заняты на работе. Сестра обычно валялась в саду, читая какую-нибудь книгу, пока я сидел на кухне с нэн и слушал одну из её историй.

Беру обратно свои слова про старых людей – не все они растеряли своё воображение. Когда у нэн заканчивались детские сказки, она рассказывала мне обо всех тайнах Хэнгин Хилл. Здесь жили три поколения маминой семьи, но папа родился в Халабдже[15] и встретил маму, когда она вернулась домой на пару лет.

– Внимательней смотри под ноги, – предупреждает мама, держа в руках корзинку, полную бабушкиной любимой пахлавы, когда мы идём по заросшему саду. Папа следует за нами, прижимая к груди неоправданно огромный букет орхидей.

Нэн живёт в небольшом одноэтажном домике на другом конце города. Ворота на входе проржавели и скрипят, а все стены внутри обклеены обоями с цветочным орнаментом – даже в ванной. Впрочем, это неудивительно: в молодости бабушка была цветочницей.

– Ари… – начинает мама, останавливаясь перед входной дверью.

Папа прочищает горло:

– Да, эм, прежде чем войти, мы хотели предупредить: у твоей нэн стало намного хуже с памятью, поэтому будь терпелив, если она попросит повторить что-нибудь.

– И не обижайся, если она не сможет вспомнить твоё имя, – добавляет мама, поворачивая ключ в замке.

Я делаю глубокий вдох. В моих воспоминаниях нэн всегда была умной и весёлой, поэтому мне сложно понять мамины слова вот так сразу. Сегодня у меня и самого голова едва соображает, из-за этого трудно сосредоточиться. Я всё никак не могу отделаться от мыслей о Лане и лесе и о том, как те побеги поспешили убраться из комнаты, заслышав мамины шаги на лестнице. Надо будет рассказать Тимми при встрече.

Нэн сидит в своём любимом кресле-качалке в гостиной. Она выглядит меньше и бледнее, чем в прошлый раз, но при виде нас её лицо озаряется улыбкой. Взгляд жёлтых глаз смягчается, а ямочка на правой щеке становится глубже. Сегодня нэн надела свободную дишдашу[16] и, похоже, недавно покрасила волосы: ни единого седого волоска не видно. Комната переполнена всевозможными узорами, а на стенах висят яркие картины: раздольные горы Акры[17], курдянка в традиционной одежде и пейзаж с искрящимся на солнце озером Дункан.

– Только посмотри на себя! – тянется ко мне нэн, чтобы звучно чмокнуть. – Ты уже почти мужчина!

– Чони[18], – здороваюсь я, крепко обнимая её. Сегодня она пахнет, как новорождённый младенец.

– Напомни-ка, сколько тебе уже?

– Одиннадцать лет и девять месяцев, – отвечаю я.

– Что бы я ни отдала, лишь бы снова стать такой молодой, – сетует нэн, легонько ущипнув меня за щёку.

– Мы принесли твою любимую пахлаву, – с улыбкой говорит мама, наклоняясь, чтобы поцеловать бабушку.

– Это очень мило, спасибо тебе, дорогая, – отвечает та. По ней вовсе не скажешь, будто у неё стало хуже с памятью.

Мама оборачивается к папе:

– Ты не посмотришь мамино кресло-каталку? Сиделка сказала, что с ним что-то не так.

Нэн тяжело вздыхает:

– Пожалуйста, только не начинай суетиться по пустякам!

– Мне правда не сложно, – папа уходит разбираться с коляской, пока мама уносит орхидеи на кухню.

Я сажусь в уголке, болтая ногами и набираясь храбрости, чтобы расспросить нэн про Человека из Веток. Только я собираюсь раскрыть рот, как в комнату возвращается мама.

– А где Лана? – спрашивает меня нэн.

Мы с мамой одновременно замираем. Дышать вдруг становится труднее, хотя все окна открыты нараспашку.

– Её здесь больше нет, помнишь? – спасает меня мама от необходимости отвечать.

Морщины на лице бабушки словно становятся глубже.

– Ах да, конечно, какая я глупая.

– Боже, эти сорняки и впрямь разрослись! Я сделаю пару снимков и отправлю их садовнику, – бросает мама, торопливо выходя наружу: в последнее время