Кролы и Цаки - Алексей Александрович Олейников

– Не сдаюсь я, – замотал головой Юм. – Ну, то есть не совсем. Просто… мы же никогда не выигрывали, да? И всё из-за моей кривой доли. Вот и сейчас… ты наверняка потерял пакет из-за меня. Я и думаю, зачем мы будем мучиться, если всё равно не победим. А погибнуть запросто можем…

Тим подошёл к другу вплотную.

– Если бы не ты, – сказал он твёрдо, – если бы не ты со своей кривой долей, мы бы все погибли, Юм Хитропрыг.

Юм вздохнул. Он ощущал странную тяжесть в груди. Может быть, это давила неожиданная слава или он, пока бежал, ударился о сухую корягу?

Санья поднялась и отряхнулась. Проверила все застёжки на своей сумке – ещё не хватало ей потерять семена! – подтянула все ремни. Попрыгала – ничего не звенит и не болтается. Затем с ожиданием посмотрела на мальчиков.

– И чего стоим? Побежали.

Тим собрался уже скомандовать походное построение, но тут заросли затрещали, и над ними появилась голова цака. Того самого, который вылупился у них на глазах. Он преданно уставился на Юма и радостно заорал. Юм пискнул и спрятался за Тима. Санья медленно отползала, готовясь прыгнуть в траву.

– Как он нас нашёл? – прошептал Тим.

– По запаху? – предположил Юм. – У цаков очень острый нюх.

– Ты что, радуешься? – спросил Тим с подозрением. – Это же цак! Он нас сожрёт!

Цак пробрался через заросли. Был он выше Тима на полголовы, оперение у него было грязно-серое, с бурыми пятнами, совсем не похожее на отливающее синим и зелёным металлом оперение взрослого цака. Не было у него и ярко-алых кончиков крыльев, а вместо массивного мясистого гребня на голове кровавого цвета розовел крохотный гребешок. Зато лапы были лапами настоящего цака – морщинистые, мощные, с чёрными когтями. И клюв был как у взрослого – тупо изогнутый, с острой режущей кромкой, даже больше головы птенца.

Клюв и когти родились раньше цака, подумал Тим. Как будто он уже в яйце топтал равнину и рвал своим клювом добычу, как его предки тысячи лет до него. Настоящее чудовище. Машина для убийства. Повелитель Великой сухой стени. Смертельный враг кролов.

Машина для убийства захлопала крылышками и требовательно завопила. Сине-розовый язык бился в разъятом клюве. Цак орал, тряс крыльями и наступал на кролов. Тим выхватил походную лопатку, готовый рубиться до последнего. Санья вынула боевую рогатку. Юм приготовится страдать. Но цак не нападал. Он танцевал вокруг них в странном танце и как будто чего-то ждал.

У Саньи не выдержали нервы, рогатка щёлкнула, и круглая глиняная пуля ударила цака по клюву. Тот отшатнулся, потряс головой, закричал ещё громче и жалобней.

Не было похоже, что он их хочет слопать прямо сейчас, подумал Тим. Тогда что ему нужно? Поиграть в прыг-скок-лови-носок? Попросить ароматной соли? Узнать секрет изготовления ежевичного сыра?

– А может, он голодный? – осенило Юма.

– Конечно, голодный! – согласился Тим. – Тобой и закусит.

– Да нет, он же просит еды! – Юм порылся в сумке и вытащил батончик спрессованной сладкой хрущёвки. – Смотри, как пасть раззявил. Лови!

Цак клацнул клювом, проглотил батончик и заорал ещё громче. Юм вытряхнул из сумки все запасы и принялся активно предлагать их юному цаку, невзирая на протесты Тима. Санья убрала рогатку, вынула блокнот и принялась записывать подробности эксперимента по кормлению.

– А теперь давай солёную соломку, – командовала она, и Юм кидал в раскрытый клюв соломку.

Тим махнул лапой и сел на камешек. Гильдия Последнего одуванчика откровенно валяла дурака. Мало того что Юм этому цаку-недомерку скормил весь свой паёк, так он его уже под клювом чешет. Совсем с ума сошёл.

– Поцелуй ещё, – посоветовал Тим и подскочил, когда Юм звонко чмокнул цака в клюв. – Ты совсем спятил?

Согильдийцы с недоумением смотрели на командира.

– Ты чего расшумелся? – спросила Санья.

– Как чего! Нам надо семена добывать! Поля сеять! А вы тут устроили зоопарк! – Тим злился, но сам не мог понять почему.

Разве плохо, что цак на них не напал, а наоборот, настроен дружелюбно? Хорошо. Разве плохо, что Юм его кормит, а Санья всё записывает? Это же уникальные данные, никто ещё не наблюдал цаков в дикой природе без угрозы для жизни. Может быть, Пушинкова сейчас добывает бесценные сведения для всех кролов на свете?

Так почему же он, Тим Корешков, так злится на них, на этого цака и на себя самого?

– Не обижайся на него, Хвостик, – сказал Юм. – Тим хороший. Только нервный.

– Хвостик?! – изумился командир. – Ты назвал это чудовище Хвостиком?

– Да ты посмотри на него. – Юм поманил к себе птенца, и тот подбежал, шумно топая. – Повернись, повернись, мой хороший.

Подчиняясь лакомству в лапах Юма, новоиспечённый Хвостик покрутился. И верно, хвостик у птенца был, и довольно смешной. Куцый, дрожащий, как будто приделанный к его телу от другой птицы.

– И ещё он за нами хвостиком бегает. – Юм скормил цаку обещанную сахарную крошку.

– Это меня и беспокоит, – хмуро сказал Тим. – Как мы будем семена возвращать, если он за нами таскаться будет? А потом, ты подумал, как мы вернёмся домой? Куда ты его денешь в Холмограде? Думаешь, мастер Хрумкинс обрадуется такому подарку?

Юм опечалился и повесил нос. Почесал переносицу, что всегда было признаком глубоких раздумий. И просиял.

– А мы его на старой водяной мельнице поселим! Там никого нет. И там есть выход на поверхность, он сможет бегать, когда захочется.

Про старую мельницу ходили дурные слухи. Построили её лет сто назад, в старой части Холмограда, возле Студень-озера, которое обеспечивало водой подземный город. Мощный водяной поток вращал колёса, те крутили жернова мельницы, и она исправно молола муку из самого разного зерна, выращенного кролами. Была там и крупчатка, и зелёная ядрица, и ржавый нут.

Но потом случилось Великое обрушение – от подземного толчка часть старого города рухнула, и кролы оставили её. Ушли в нижний город, заново вырыли ходы и тоннели, да и позабыли про старую мельницу. Сняли с неё колеса, убрали запруду и выстроили новую мельницу ниже по течению Студь-реки.

А на старой мельнице, как стали потом говорить, поселились призраки. В самый смутный час перед рассветом, когда на исходе ночи гаснут светляковые фонари, а зеркала дневного освещения ещё тусклы и туманны, голодные призраки выбираются из-под навсегда замолкших жерновов мельницы и спускаются в Холмоград. Говорят, если случается идти в это время по тёмным тоннелям кролового города, стоит иметь в кармане горсть-другую