Энола Холмс и таинственные букеты - Нэнси Спрингер

печальной ноте я вышла на улицу и взяла кеб до дома Ватсона — и если я и взбежала по ступенькам, словно фея в зачарованном лесу, то это исключительно благодаря купленной вчера туалетной воде «Лесной рай». Ароматы никогда меня не волновали — хоть в трущобах и стояла жуткая вонь, я не имела привычки прикрывать нос надушенным платком, — но красота, как говорили, находилась не только в глазах смотрящего, но и скрывалась в тщательно продуманной вуали запахов. То есть в парфюме. А чтобы подсластить голос, я съела несколько ложек мёда. Затягивая корсет, я проверила, не выпирают ли из подушечки на груди спрятанные там предметы. К выбору платья я подошла, как вы можете себе представить, со всей тщательностью и надела не слишком скромное, но и не чересчур аристократичное. Все «непринуждённые» детали моего туалета, от плоской шляпки с цветами до начищенных до блеска сапожек на пуговицах, являлись результатом долгого и упорного труда. Я полночи готовилась к грядущей встрече. Оставалось только надеяться, что недостаток сна придаст моим глазам чувственное выражение.

Разумеется, на крыльце дома доктора Ватсона меня снова начали одолевать сомнения. Вдруг я поступаю глупо и окружающие видят во мне уродливую ворону, которая лишь притворяется роскошным павлином? И, разумеется, именно в эту минуту сомнений дверь отворили. Мне не пришлось ничего объяснять: букет из тщательно подобранных цветов — подснежников и жасмина (надежда и сочувствие), перевязанных жёлтой лентой, говорил сам за себя. Лишь бы горничная не заметила, как дрогнула моя рука, когда я положила на серебряный поднос визитку мисс Виолы Энверуа.

Глава пятая

Горничная провела меня в скромную маленькую гостиную и побежала искать хозяйку. Оставшись одна, я осмотрелась. Все окна были приоткрыты ровно на два дюйма. К счастью, в этом районе весенний воздух пропитан лишь дымом и дорожной грязью, и неприятные запахи отчасти перекрывал аромат моего букета. Как выяснилось, для обеспеченных семей в Лондоне цветы — это не роскошь, а необходимость, и они украшают ими дома, костюмы и шляпки, чтобы заглушить невыносимую вонь города.

Из глубины дома донёсся тихий голос:

— Кто там, Роуз?

Не дожидаясь ответа, миссис Ватсон прошла в маленькую гостиную с моей визиткой в руке, бледная, но сосредоточенная.

— Вы пришли к врачу? — участливо спросила она. — Боюсь, его нет на месте. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Увидев её красные, опухшие глаза, я потеряла дар речи. Сомнений не оставалось: доктор Ватсон действительно исчез. Горе миссис Ватсон было неподдельным, но при этом она была настроена не принимать соболезнования, а предлагать помощь.

Меня так восхитила эта поразительная женщина, что, вручая ей мой скромный букет, я запуталась в словах:

— Я прочла в газете... Никак не могу понять, почему... Ведь он такой добрый — ваш супруг, я имею в виду... Надеюсь, с ним всё в порядке. Извините, что я так, без приглашения и в такое тяжёлое для вас время, но я подумала, что, быть может, цветы...

Я обратила внимание, что в маленькой гостиной стояли и другие букеты, но их было не слишком много.

— Как любезно с вашей стороны. Спасибо.

Когда миссис Ватсон забрала подснежники с жасминами, её нижняя губа задрожала, но взгляд тёплых глаз остался всё таким же вопрошающим.

— Я лечилась у вашего супруга, — поспешно объяснила я в ответ на её молчаливую просьбу представиться.

Она кивнула, благосклонно принимая юную глуповатую и крайне привлекательную (надеюсь) незнакомку в своей маленькой гостиной:

— Уверена, вы меня простите. Я не знакома со всеми пациентами мужа.

— Само собой! Знаете, после того, что написали в газете, я не могла сидеть сложа руки, ведь доктор Ватсон меня не только вылечил, но и проявил при этом деликатность и участие.

Отчасти это было правдой. Я всегда старалась примешать ко лжи как можно больше правды — так проще сохранить невозмутимое выражение лица и не запутаться в собственных словах.

— Мне очень приятно, что вы подумали обо мне, — сказала миссис Ватсон.

Я ощутила укол совести, но тут же напомнила себе о том, что в самом деле пришла ей помочь.

— Цветы чудесные, — продолжала она, прижимая их к груди, словно дитя. — Мисс Энверуа, вы меня очень обяжете... Конечно, если вас не затруднит... Не хотите ли остаться и выпить чаю?

* * *

Всё пошло именно так, как я и рассчитывала. Миссис Ватсон, пусть и привыкшая к уединению, нуждалась в дружеском плече, в невинном и понимающем слушателе. Одно лишь проявление интереса с моей стороны побудило её пуститься в объяснения недавних событий. Утром среды её супруг вышел из дома в прекрасном настроении, собираясь посетить нескольких своих пациентов, а потом, возможно, заскочить в клуб, но к вечеру он не вернулся.

— Я подогревала ужин, пока от него не остались одни угольки, — печально поведала миссис Ватсон. — Но даже тогда не решилась выбросить его в мусорное ведро, поскольку не хотела признавать, что Джон сильно задерживается, потому что с ним могло случиться нечто... ужасное. Я всё твердила себе, что он придёт с минуты на минуту. А иначе и быть не может.

Она прождала его всю ночь, а утром отправила горничную с посланием в полицию и, разумеется, к Шерлоку Холмсу. Миссис Ватсон предположила — и не ошиблась, — что мне известно о дружбе её супруга с известным сыщиком. Полицейские приехали первыми, но отказапись предпринимать какие-либо действия, пока им не предоставят весомые доказательства.

— Они сказали, что надо ещё немного подождать, что человек вполне может пропасть дня на два или три, а потом вернуться домой с глазами как у кролика, потому что всё это время пил, курил опиум или развлекался с женщинами.

— Как они посмели?! — воскликнула я.

— Разумеется, они выразились иначе, но смысл был предельно ясен. Как будто Джон на такое способен! — Несмотря на праведный гнев миссис Ватсон, её голос оставался всё таким же нежным. — К счастью, после них прибыл мистер Шерлок Холмс, и он твёрдо намерен выяснить, что произошло.

— И он приступил к поискам?

— Он сказал, что свяжется со мной, когда у него появится зацепка, но пока вестей от него нет.

— И он не выдвинул никакого предположения?

— Он полагает, что ему решил отомстить какой-нибудь преступник, и я с ним согласна. У самого Джона врагов не было.

— А сварливые пациенты?