Энола Холмс и таинственные букеты - Нэнси Спрингер

я притворялась монахиней, и будет с подозрением относиться ко всем подобным личностям: дьяконицам, нянечкам, медсёстрам. Нет, надо изобрести такую маскировку, которой он от меня никак не ожидает.

К счастью, Ист-Энд наконец остался позади. Теперь я не петляла между покосившимися домами, а шла по широким улицам, мощённым булыжником, и на горизонте передо мной темнел купол собора Святого Павла, великолепной достопримечательности с греческими колоннами, резко контрастирующей с не менее высокими газовыми заводами в блестящих стальных оболочках и готическими церквами с острыми шпилями и гаргульями. И с квадратным особняком в итальянском стиле с выступающим карнизом, мимо которого я сейчас проходила. На самом деле большая часть Лондона представляла собой адскую смесь железных дорог, фабрик, сооружений в мавританском стиле, в духе второго ампира, георгианской эпохи и эпохи регентства, тюдоровских, классических и всяких там разных эпох Возрождения. Лондон, как и я, не мог определиться, какую маску ему надеть.

Здесь взгляду представало разнообразие даже богаче, чем в Ист-Энде. Модно одетые леди закупались у галантерейщиков, модисток и парфюмеров, торопливо перемещаясь между лавками, чтобы в них не заподозрили презренных дам иного сорта, которые бродили туда-сюда по тротуарам. Продавщицы с ловкостью горных коз забирались на вторые этажи омнибусов, а приезжие, живущие за городом, с удивлением глазели на мальчишек-посыльных на велосипедах, торговцев с деревянными дугами на плечах, на концах которых болтались коробки с товарами, трубочистов, таких же чёрных, как их щётки, учеников, измазанных в чернилах и прижимающих к груди учебники, уличных музыкантов, джентльменов, одетых с ног до головы кто в серое, кто в чёрное, и господ иной породы, щёголей в поисках приключений. Мои братья раньше предполагали, что я притворяюсь одним из таких бездельников.

Передо мной прошла дама с короткой стрижкой, в шляпе-котелке и тёплой накидке, без перчаток, с палкой в одной руке и поводком в другой, выгуливающая бультерьера. Наверняка мои братья опасались, что я стану такой же, как она, или даже хуже — например, буду ещё и попыхивать сигарой.

Я дошла до старейшего района Лондона — казалось бы, сердца города. Но нет, его сердце было не в Тауэре, не в Ковент-Гардене, не на площади Пикадилли и не на Трафальгарской площади, не в Букингемском дворце и не в Вестминстерском дворце, где заседал парламент. Лондон, как и скудная готовка миссис Таппер, был лишён души.

Я решила воздержаться от дальнейших сравнений между паутиной города и моими спутанными мыслями и отправилась прямиком на Холивелл-стрит.

Узкая, извилистая, грязная улица не оправдывала своего названия, и её красивые старые постройки с щипцовыми крышами занимали издания низшего сорта и отделения дешёвой фотопечати. Однако я пришла сюда не за литографированными изображениями юных леди, зашнуровывающих сапожки и выставляющих напоказ голые ноги и нижние юбки. Меня интересовал несколько другой товар. Ещё во времена королевы Елизаветы на Холивелл-стрит обосновались торговцы роскошными тканями, шёлком, шерстью и бархатом, но со временем их вытеснили продавцы костюмов, пышных нарядов и забавной старомодной одежды для маскарадов. Деревянные вывески в форме масок зловеще ухмылялись и скалились, и, продираясь через толпу, я поёжилась. Мало того что сама улица была маленькой и грязной, так ещё и владельцы местных издательств, чтобы привлечь покупателей, выставляли на тротуар свои безвкусные книжки и картинки. Меня вдруг потянула за рукав миловидная девочка лет шести и предложила приобрести, как мне показалось на первый взгляд, колоду игральных карт. Я присмотрелась к ним получше — ахнула и поспешила прочь.

Вот он. Наконец-то я его нашла. На краю нависающего над булыжной мостовой карниза примостилась деревянная вывеска, такая же вытянутая, как само деревянное, обильно покрытое штукатуркой здание, явно почтенного возраста. Вывеска в форме петуха однозначно помечала вход в тот самый магазинчик, которой мне был нужен.

Глава третья

Я УЗНАЛА О НЁМ ВО ВРЕМЯ ОДНОГО ИЗ своих приключений, о котором нельзя не упомянуть. Несколько недель назад мой брат Шерлок чуть меня не поймал. К счастью, пока он созывал констеблей для прочёсывания улиц, я успела отыскать необычное укрытие: дом 2216 на Бейкер-стрит — дом самого Шерлока, и пробралась туда, спрыгнув с дерева на крышу и юркнув в окно спальни.

Интересно, что почувствовал мой брат, когда на рассвете вернулся к себе и обнаружил, что в камине догорает балахон монахини, а из гардероба пропало несколько предметов одежды. Наверное, он страшно огорчился. Как ни странно, эта мысль не вызывала у меня улыбки.

Вот будь это Майкрофт...

Что ж, в другой раз. Так вот, большую часть ночи я провела в комнатах Шерлока, и пока он рыскал по улицам, переулкам, канавам и дворам, я рылась в его вещах. У него был целый шкафчик париков, накладных бород и усов, а также неведомых мне деталей маскировки. Я обнаружила воск для грима, бородавки и шрамы на клею, кошмарные (будто полуразрушенные бойницы средневековых башен) зубы, которыми брат, очевидно, прикрывал свои — здоровые и ухоженные, нашлёпки на голову, чтобы казаться лысым или лысеющим; краску, позволяющую менять цвет кожи от румяного до смуглого, самые разные накладные ногти: грязные, желтоватые, острые и скрюченные, словно поникшие головы скорбящих, наклейку на рот, меняющую форму губ и даже создающую впечатление заячьей губы. В общем, для меня открылся дивный новый мир. Притом огромный. Где же Шерлок раздобыл эти необычные, но удивительно полезные вещи?

В его письменном столе мне попались расписки из лавок, в основном театральных, явно снабжающих артистов гримом и одеждой для сценических образов. А я сомневалась, что смогу сойти за актрису. Хотя несколько лет назад в магазинчике под названием «Шантеклер» на Холивелл-стрит кое-что было куплено.

И я решила начать с него. Брат уже давно не закупался в «Шантеклере»: возможно, его закрыли? А почему бы не сходить туда и не проверить? Если магазинчик ещё открыт, значит, Шерлок перестал его посещать по каким-то иным причинам и я смогу спокойно туда ходить, не рискуя с ним столкнуться.

«Шантеклер» — неудивительно, что вывеску сделали в форме петуха. Шантеклер означает «петух», как, например, Ренар — «лис». Откуда взялось второе, понятия не имею, а вот первое слово я вычитала в одном из «Кентерберийских рассказов» Чосера.

Расталкивая локтями прохожих — Холивелл всегда кишела лондонцами всех мастей, разглядывающими картинки в окнах сомнительных издательств, — я направилась по многолюдной улице к «Шантеклеру».

К «Шантеклеру» ли? Я остановилась перевести дыхание у вывески в виде петуха, которая висела здесь, наверное, со времён Шекспира, и заметила выведенные красной краской буквы над открытой дверью, складывающиеся