Код «Цветок лотоса» - Фрауке Шойнеманн

мне, когда паром подплывает ещё чуть ближе. Круг падает на воду в полуметре от меня, и я пытаюсь добраться до него. Никогда не думала, что такое короткое расстояние может стать таким недосягаемым! Мои руки налились свинцом, а сердце бешено колотится, но наконец я доплываю и крепко хватаюсь за круг.

Матрос и ещё какой-то мужчина, вероятно, пассажир, тянут вдвоём верёвку, к которой привязан мой круг. Метр за метром они подтягивают меня к парому, пока я не ударяюсь о борт. После этого они тянут меня вместе со спасательным кругом к дверцам, наклоняются, хватают меня и поднимают на борт. Я падаю на палубу как морская корова, не в силах даже пошевелиться, вся жутко промёрзшая и промокшая. Тут подбегает молодая женщина и кутает меня в какую-то фольгу. Другие пассажиры взволнованно говорят что-то на всех языках мира.

Я в изнеможении закрываю глаза и открываю их, лишь когда слышу густой и раскатистый бас:

– Meisje, wat doe je gevaarlijke dingen? (Девочка, что за опасные фокусы?)

Я открываю глаза и поднимаю голову. Сначала я вижу пару чёрных ботинок, над ними тёмные брюки и белую рубашку. Вероятно, передо мной капитан. Во всяком случае, я так думаю, когда вижу на его плечах погоны с множеством золотых полосок. Он и выглядит так, как, по моим представлениям, должен выглядеть капитан: строгий взгляд, но при этом сеточка добрых морщинок вокруг карих глаз, аккуратно подстриженная борода с несколькими седыми волосками. Он смотрит на меня, и в его взгляде заметна смесь удивления, заботы и недовольства. Я хочу ему ответить, но для этого мне нужно выкашлять много воды. Поэтому я отвечаю кратко.

– I am sorry. (Я извиняюсь.)

Капитан садится возле меня на корточки и качает головой.

– This was very dangerous, Miss! Don’t you ever try this again! (Это было очень опасно, мисс! Больше никогда так не делайте!)

– I am really, really sorry (Я правда очень, очень сожалею!), – повторяю я свои извинения и говорю это как можно более кротко и жалобно. Капитан кивает и осторожно хлопает меня по плечу.

– Dan is het goed. (Тогда хорошо.) – На его лице наконец появляется слабая улыбка. – Welkom in Rotterdam! (Добро пожаловать в Роттердам!)

13

Мышь за бортом

Где же Гектор? Чуточку успокоившись, я хватаюсь за карман джинсов. Его там нет. Естественно, нет. Вероятно, он сразу уплыл от меня в безопасное место. Но всё равно мне тоскливо, оттого что я не знаю, где он сейчас. Удалось ли ему залезть на паром? Или он вернулся на причал?

– Everything alright? – спрашивает меня капитан.

Я отвечаю не сразу, и он, вероятно, думает, что я не поняла, и меняет язык.

– Все в порядке? – Значит, капитан говорит и по-немецки! Очень кстати! Признаться, моё знание английского не очень надёжно в опасной для жизни ситуации.

– Да, да, всё хорошо, большое спасибо! – отвечаю я и пытаюсь улыбнуться. – Вот только я чуточку мокрая.

– Тогда у меня есть подходящая идея. – Он снова встаёт и протягивает мне руку, чтобы я тоже встала. Золотистая фольга, в которую меня закутала женщина, спадает, и мне становится холодно. Капитан качает головой.

– Пойдём, я что-нибудь найду тебе. – Он поворачивается к девочкам, которые стоят возле меня полукругом. – Вы тоже идите с нами.

Мы следуем за ним на мостик. Там за штурвалом стоит другой моряк и с любопытством поворачивается к нам.

– Zijn dit de gekke meiden? (Это те самые сумасшедшие девчонки?)

Капитан кивает.

– Ja, dat zijn ze. Heb je bet oude joggingpak nog? (Да, они. У тебя всё ещё здесь старый спортивный костюм?)

– Het ligt daar in de kast. (Он лежит там в шкафу.)

Моряк показывает на шкафчик, стоящий у прохода. Капитан открывает его и что-то достаёт.

– Вот, старый спортивный костюм. Не очень модный, но сухой.

– Спасибо! – благодарю я и гляжу по сторонам, где бы мне переодеться.

– Когда ты спустишься с мостика, там сразу будут туалеты, – объясняет мне капитан с доброй улыбкой.

Когда я возвращаюсь, Ким, Алекс и Миа уже держат чашки, а капитан наливает им горячий чай. Я тоже получаю чашку, и мы садимся на скамью наискосок от штурвала.

– Так. Теперь расскажите мне вашу историю, – говорит капитан. – Не каждый день четыре юные леди запрыгивают на мой паром на ходу. Прежде всего, как вас зовут? Я Эдгар.

Мы тоже представляемся, и Ким рассказывает нашу историю. Во всяком случае, ту её часть, которую можно рассказать, не произнося такие слова, как «секретная служба» и «партия запрещённых веществ». Она ограничивается тем, что мы решили ненадолго поехать в Роттердам. К сожалению, у нас украли все вещи вместе с деньгами и смартфонами, мы убежали от бандитов и в панике решили прыгнуть на паром. Теперь мы не знаем, как позвонить нашим родителям, чтобы они нас забрали и пошли вместе с нами в полицию.

Эдгар сокрушённо качает головой.

– Не может быть! Действительно нехорошо! Впрочем, может, я сам сейчас позвоню в полицию?

– О нет, пожалуйста, не надо! – тут же пугаюсь я. – Иначе у наших родителей могут быть неприятности из-за того, что они отпустили нас одних.

Капитан пожимает плечами.

– Ну хорошо, тогда вы сами позвоните скорей вашим родителям. Можете воспользоваться моим телефоном, окей?

Он лезет в карман, вынимает старенький айфон и протягивает мне.

– Вот, пожалуйста. Если хотите поговорить по телефону в тишине, ступайте вниз в пассажирский салон. Я почти не пользуюсь телефоном. Мой пароль – 1234. – Я удивлённо таращу глаза, а он усмехается. – Да, знаю. Не слишком надёжный. Но я хотя бы не забуду его.

– Спасибо, – говорю я и беру айфон. Мы уходим с мостика и спускаемся в салон. Там стоят ряды красных кресел. Мы садимся, и я передаю телефон Ким. Пусть лучше она позвонит Марианне. Они скорее договорятся. Наша менеджер наверняка сердится на меня.

Впрочем, досталось и Ким. Едва она подала голос и вкратце описала нашу ситуацию, как Марианна так заорала на неё, что Ким даже не понадобилось переключать телефон на громкую связь, мы и так всё слышали. Хорошо ещё, что за нами была стена, а на нескольких рядах перед нами не было пассажиров.

– Неужели вы все одновременно потеряли рассудок? – ругается Марианна. – Отправились без приказа на свой страх и риск и устроили какую-то фигню! – Да-а, она действительно злится. И не ограничивается этими двумя фразами. Проповедь звучит ещё долго. Очень долго! – Я с трудом отбиваюсь от