Лошадь, которая потеряла очки - Мякеля Ханну

Ворона взглянула на Мышь: в глазах её промелькнуло что-то. Она прыгнула ещё разок и остановилась.

– Ну ладно! – капризно протянула она. – Забудем это! Но наверное, все голодны. А снаружи уже ничего не отыщешь – там слишком темно.

Из-под лошадиных ног раздался писк, и когда Лошадь хорошенько прислушалась, то начала понимать, о чём говорит Мышь: та рассказывала о погребах, сеновалах и кладовых, ради которых она и перебиралась сюда каждую зиму.

Это звучало просто фантастически. Если Мышь говорила правду, то рядом с молокозаводом находился склад.

– Да! – уверяла Мышь. – Там еды хватит на целую школу!

Лошадь воодушевилась:

– Значит, на всех нас тоже хватит! Четверо голодных – нет, пятеро. Мышь тоже теперь считается.

Лошадь запалила от костра факел и пошла следом за Мышью. Дверь на склад отыскалась легко. Правда, она была заперта, но Лошадь пнула её как следует, и дверь распахнулась. Лошадь в сопровождении Собаки осторожно ступила внутрь.

Мышь говорила правду, хотя Лошадь всё ещё никак не могла поверить, что это не сон. На полках у одной из стен стояли банки с консервами – самые настоящие. Лошадь разглядывала этикетки. Буквы исчезали сразу же, стоило им заметить, что Лошадь смотрит на них, но картинки оставались на месте.

– Спаржа! – азартно восклицала Лошадь. – А тут персики! А там сардины!

Повыше красовались стеклянные банки со сладким перцем и с зелёным горошком. Рядом стояли картонные коробки с макаронами, мукой, рисом. Были там и соль, и перец, и сахар, и даже пряники, а в углу – мешок картошки. Лошадь заглянула в соседнее помещение и увидела упаковки прессованного сена. Она принюхалась: без всяких сомнений, клевер и тимофеевка. Трёхлетней выдержки. Лошадь расплылась в блаженной улыбке, схватила хрустящий хлебец, посыпала его сверху сеном и солью и уплела, закатив глаза и причмокивая. Ах, какой свежий, какой прекрасный и вкусный бутерброд получился!

Потом съела второй, за ним третий. Голод слегка поутих.

Собака тоже не терялась – она вскрывала банки с сардинами и зелёным горошком и опрокидывала содержимое прямо в пасть, как настоящий экскаватор. А Мышь тем временем грызла крохотный кусочек сыра и, как показалось Лошади, лукаво подмигивала. Лошадь помахала ей в ответ и внезапно вспомнила про Ёжика и Ворону. Они ведь ещё ничего не ели!

Лошадь отыскала пустой мешок и набрала туда всякой всячины. Закинула мешок на спину и поспешила назад.

Ёжик всполошился, когда вся компания с грохотом и стуком ввалилась в зал, но, увидев еду, забыл обо всём на свете. Он открыл своим охотничьим ножом банку со спаржей и попробовал… Нежная, совсем не жёсткая, как иногда бывает. Это что, все банки такие удачные? Ёжик решил, не откладывая, проверить и открыл вторую банку… да, в самом деле такая же, если не лучше. И Ёжик взялся за третью банку.

Усталость спустилась, как большая сумеречная птица, и запорошила глаза пеплом из костра. От тепла и сытости всех разморило, животы отяжелели, головы повисли и глаза захлопывались, как крышки шкатулок.

«Завтра… – думала Лошадь, – завтра поговорим обо всём подробнее. Можем оборудовать жильё и начнём засевать поле. Сегодня навряд ли…»

Она дотащилась до своей комнаты, долго разглядывала надпись на двери и прибавила к ней ещё несколько букв. Потом она вошла и сразу же улеглась.

Когда Собака проходила мимо по коридору, она увидела написанное.

– ЛО-ШАДЬ СОН-НА-Я, – прочла Собака по складам и громко зевнула. Она вдруг тоже ужасно устала. – Спокойной ночи! – пожелала Собака двери.

И дверь ответила:

– Спокойной ночи!

Вскоре заснула и Собака. Ночь наполнялась мрачным, чёрным светом, на дворе подмораживало. Но внутри было тепло и уютно, как и полагается в хорошем сне.

8

Утром Лошадь принялась за дело. Она обследовала сарай и нашла там плуг. Вместе с Собакой они вытащили плуг во двор. Собака наладила упряжь. Ворона взялась править Лошадью, а Собака – плугом. Теперь можно было вспахивать поле.

Лошадь прилежно тянула плуг. Земля поддавалась медленно, с трудом, но мало-помалу борозда удлинялась. Лошадь скоро устала.

«Совсем никуда не гожусь, – думала она, задыхаясь. – Хоть я и раньше не отличалась силой, но такой дохлой никогда не была. Старею…» И она опять тянула и тащила.

Когда наконец-то добрались до противоположной стороны поля, в глазах у Лошади потемнело. Она дымилась и пыхтела, как старый паровоз. Всего лишь одна борозда – а Лошадь хоть на пенсию отправляй. Собака предложила бросить всю затею, но Лошадь возмутилась:

– Что за безответственность! Чем мы будем жить, если ничего не посеем?

– На складе хватит припасов! – заявила Ворона. – По крайней мере, для меня…

– Минуточку, – прервала её Лошадь, – а где мы возьмём еду, когда запасы кончатся?

– В магазине! Уж это-то следовало бы знать!

– Но там надо платить… – в раздумье заметила Собака. – У нас же нету денег.

Лошадь обрадовалась, что хотя бы Собака её понимает.

Ворона тут же развернулась и улетела строить гнездо: в этом, по крайней мере, был какой-то толк. Лошадь не слишком огорчилась – поддержка Собаки придавала ей сил. Стиснув зубы, Лошадь опять потащила плуг, теперь уже в обратную сторону. Они понемногу продвигались вперёд, но для Лошади это было сплошное мучение.

Перед молокозаводом Лошадь рухнула на четвереньки – так она обессилела. И долго не могла подняться на дрожавшие от усталости ноги.

«Никогда больше не буду пахать! – решила она. – Лучше умру с голоду». И Лошадь долго и прилежно встряхивалась, пока не пришла в себя.

А придя в себя, она посмотрела на две свои борозды с гордостью. Теперь надо было их засеять. Лошадь нашла на складе тачку и доверху нагрузила её консервами. Потом притащила тачку на поле и принялась сваливать банки вдоль борозды. А Собака сажала их как полагается. Пришлось побегать с тачкой, прежде чем обе борозды оказались засеяны.

– Ой, это ещё не всё, – спохватилась Лошадь. – Ведь банки надо засыпать землёй!

Она разыскала в кладовой тяпку и лопату и заставила недовольную Собаку поработать ещё немножко. Постепенно банки исчезли под слоем земли. Лошадь вспотела, как в бане.

Ворона смотрела на их работу с дымовой трубы. Она соорудила между трубой и скатом крыши превосходный дом из хворостинок, стружек, картона, соломы и кусочков жести. И теперь была страшно довольна своим новым жильём.

«Пусть другие живут во всяких там комнатах, зато у меня – настоящее воронье гнездо!» – думала Ворона и пыжилась от гордости.

Пошёл снег. Сначала лёгкий, как дыхание, а потом всё плотнее и тяжелее.

Снежинки мокрыми хлопьями планировали вниз, постепенно превращаясь в лоскутки размером с носовой платок, и эти лоскуты стремительно неслись к земле, облепляя всё вокруг. Поднялась такая метель, что силуэты Лошади и Собаки уже невозможно было разглядеть. Когда они наконец вошли в дом, Ворона увидела двух снеговиков, которые, неуклюже переваливаясь, торопились под защиту крыши, в тепло.

– Это что ещё за чудища? – удивилась Ворона и слетела посмотреть. Снег сразу же налип на её крылья и немилосердно потянул Ворону вниз, к земле. Кое-как она добралась до дверей. Нечего было и думать о возвращений в гнездо – снегопад всё усиливался. Сообразив, что стала жертвой собственного любопытства, расстроенная Ворона поскакала в дом.

Ёжик в это время как раз подкладывал поленья в костёр. Он по-прежнему был в унылом настроении и вдобавок голоден. Увидев Лошадь и Собаку, он потребовал, чтобы его накормили.

– Хоть бы маленькую баночку спаржи! – негодовал Ёжик. – Целыми днями слежу за костром, а что я получаю взамен? Ни крошки еды! Это что, нормально?

«Спаржа… – вспоминала вконец измочаленная Лошадь, – я её только что где-то видела…»