Виталий Губарев - Павлик Морозов (другой вариант)

- Вот копил, копил деньгу, а все зря! А почему? Посудите сами, Арсений Игнатьевич... Скопил я в Витебске немалую сумму, переехал сюда, на Урал, на пустующие, значит, земли. Стал хозяйством обзаводиться. И обзавелся! Худо ли? - и лошадка, и коровка и всякая там живность!.. Так вот же, как на горе, задумал Трофим жениться! - Дед сурово взглянул на Татьяну, словно она была причиной всех его несчастий. - Женился, отделился, хозяйство расстроил! Ишь ведь, свою избу построил, забор меж дворами сделал... А разве можно хозяйство пылить? Его копить надо!

Трофим проговорил улыбаясь :

- Всякому человеку, папаня, свое собственное хозяйство вести хочется. Я и сам копить умею!

Дед хлопнул Трофима по спине ладонью с такой силой, что тот покривился.

- А жилка-то в нем наша, Арсений Игнатьевич, морозовская! Крепко в землю корни пускает, по-морозовски! Люблю! Правильно, Трофим, своя рубашка ближе к телу!

Кулуканов кивнул на Данилу.

- У тебя, Серега, вон еще один наследник растет.

Бабка, молчавшая до сих пор, захмелевшая, как и дед, внезапно рассмеялась дребезжащим смехом, глядя на Данилу красноватыми глазками.

- Внучек от первого сына... - заговорила она, с трудом ворочая языком. - Тот сынок тоже крепкий был, жаль - помер рано... Ну, я так думаю, Данилка ему не уступит.

- Не уступит, - подтвердил дед. - Этот тоже копить любит, ничего, что молод. А, Данилка? Небось не дождешься, когда дед Серега богу душу отдаст, чтобы во владение хозяйством вступить?

- Да ну, дедуня... - стараясь казаться смущенным, повел плечами Данила.

- Да ты не лукавь, не лукавь, Данилушка! - Кулуканов хитро подмигнул ему и, помолчав, шумно вздохнул. - Это великое дело - хозяином быть. Я вон стар, а и то иной раз выйду на крылечко утром да и смотрю кругом. Все мое! Корова в стайке замычала - моя корова! Петух закричал на заборе - мой петух! Сердце-то радуется! Все мое!.. Мое!

- А соседи злятся, Арсений Игнатьевич, кулак, говорят, - сказал Данила.

- От зависти, Данилушка, от зависти! Человек человеку волк! Ежели ты его не подомнешь, он тебя сам подомнет! «Кровопивец!» - кричат, а ты наплюй, да и живи по-своему! Бедного, конечно, не оставь в беде, как в евангелии говорится, -понизил голос Кулуканов, и Павел вдруг вспомнил два креста на просеке. Кулуканов потрогал пальцами бородку и продолжал мягко: - Нищему подай, батрака накорми - от этого у тебя не убудет...

У Павла над бровью мелко-мелко задергалась родинка. Задрожавшим от волнения голосом он сказал неожиданно для всех:

- А надо так сделать, чтобы нищих и батраков совсем не было!

- Чтобы совсем не было!.. - словно эхо, повторил Федя.

Наступило неловкое молчание.

- Ох ты, боже мой! Вот и цыплята заговорили! - очень ласково сказал, наконец, Кулуканов.

Дед Серега снисходительно усмехнулся:

- Да как же это сделать, внучек? На батраках мир держится.

Павел быстро ответил:

- Надо, чтобы все в колхозе были!

- Вот как! - прищелкнул пальцами Кулуканов.

Бабка наклонила голову к Павлу:

- Кто это тебе сказал?

- Зоя Александровна.

- Зоя Александровна, - повторил Федя.

Кулуканов задумчиво постукивал пальцами по столу.

- Пустые это разговоры, Пашутка. Я ж сказал - человек человеку волк! А волк - он живет обособливо... В колхозе, Пашутка, все горло друг дружке перегрызут!

- Мал он да зелен... - усмехнулся Трофим. - Вырастет, поумнеет. Данила, налей-ка еще по одной.

Молча выпили еще по одной чарке. Данила шутливо протянул Феде стакан:

- На, допей...

Федя испуганно отодвинулся:

- Пей сам... Паша говорит, нельзя ребятам!

- Мало, что Пашка говорит... Кто он тебе?

- Брат...

- Так я тоже двоюродный брат.

Федя подумал:

- А ты не пионер! Вот!

Бабка погрозила Даниле пальцем, зашелестела беззубым ртом:

- Ты чему там Федюшку учишь, разбойник?

- Федюшке-то нельзя, - посмеиваясь, сказал Кулуканов, - а старшому приучаться можно... Смотри, какой уже вымахал!

Трофим широко улыбнулся, подмигнул Павлу:

- Башковитый парень... С вывихом небольшим, правда... - Он небрежно потрогал пальцем красный галстук сына. - Ну, да ничего, выправим... Сынок, поди ко мне, милый...

Трофим потянулся к Павлу, обнял его горячей потной рукой. От него нестерпимо пахло водкой, но Павел был так поражен этой неожиданной, давно забытой лаской отца, что прильнул к нему и заговорил тихо и растроганно:

- Папанька... папанька...

Татьяна, радостно улыбаясь, смотрела на них:

- Давно бы так... А то совсем забыл, как детей любить надо.

Отец поцеловал мальчика мокрыми губами, подсунул ему стакан:

- Выпей, сынок, за папаньку! За папанькино здоровье!

- Ему нельзя, дядя Трофим, он пионер, - криво улыбнулся Данила.

Татьяна вскочила:

- Трофим! Свихнулся, что ли? Мальчишке четырнадцати лет нету... Не слушай его, Пашутка!

Но Павел нерешительно взял стакан:

- Подожди, мам... ведь за папаньку!

- Паша! - пораженно ахнул Федя.

Татьяна гневно крикнула:

- Трофим!

- Ну, ладно, ладно, не буду... - виновато усмехнулся отец. - Давай чаю, Таня...

- То-то, чаю.... - Татьяна пересадила Романа на колени бабки и стала убирать со стола.

- Дед сказал:

- Чай хорошо со сладким пить, а что у вас к чаю есть?

- Есть кое-что, - хитро подмигнул Трофим, - сладкое!

Он, покачиваясь, пошел в избу и возвратился с большим кульком в руках.

- Конфеты! - радостно взвизгнул Федя.

- Дай, дай! - протянул руки Роман.

- С начинкой! - Трофим прищелкнул языком и, помахивая кульком, закатился вдруг хриплым смехом: - Привезли сегодня в кооператив, ну и взял. А главное - никакого расхода! Председатель сельсовета!

- Хватка у тебя, Трофим, впрямь сильная! - сощурил в усмешке глаза Кулуканов и, заметив, что Данила опасливо оглянулся на ворота, прибавил: - Ничего, ничего, Данилушка, тут все свои...

Трофим швырнул детям несколько конфет. Федя стремительно протянул руку и прихлопнул конфеты ладонью, как будто это были жучки, собирающиеся улететь. Потом он взглянул на старшего брата. Павел сидел покрасневший и мрачный, он не прикасался к конфетам.

Федя растерянно заморгал и медленно убрал руку под стол.

- Я не буду их есть... - тихо проговорил Павел.

- И я не буду... - сказал Федя.

Все посмотрели на Павла. Отец сощурил одни глаз:

- Почему же это ты не будешь их есть?

Павел молчал.

- Ну?

- Потому что... потому что...

- Почему?

Павел нащупал ногой под столом планку, соображая, будет ли она мешать, если понадобится бежать.

- Потому что... зачем ты брал конфеты в кооперативе? - его голос сорвался и задрожал. -Взял, а деньги не платил!

- А деньги не платил, - чуть слышно повторил Федя.

- Паша! - вскрикнула мать.

Дед Серега зашевелился, покачал головой:

- Неладно ты, внучек, про отца говоришь! Он же председатель.

- А председатель тоже не имеет права!

- Так... что еще? - очень тихо, так тихо, что его едва расслышали, спросил Трофим.

Дед Серега наклонился к Татьяне, шепнул:

- Пускай ребята ко мне нынче ночевать приходят... А то прибьет их Трофим спьяну...

В наступившей тишине отец заговорил, растягивая слова:

- Выходит, стало быть, по-твоему, я вор? - он рывком сдернул с рубахи ремень.

- Брось, Трофим... - Кулуканов удержал его за рубаху. - Слышь, брось! Сам же сказал... мал он да зелен. Вырастет - поумнеет...

- Так я тебе покажу, какой я вор! - Трофим рванул рубаху из рук гостя, шагнул к сыну.

Татьяна вскочила, загораживая мужу дорогу:

- Не тронь Пашу! Слышишь? Не тронь!

Он грубо толкнул жену, взмахнул ремнем. Павел ждал этого движения и, согнувшись, скользнул в сторону. Ремень стегнул по скамейке. Павел, а за ним Федя стремительно бросились к воротам и в калитке столкнулись с незнакомым человеком.

- Тихо, тихо, ребятки, - рассмеялся он, широко расставляя руки, - с ног собьете.

Трофим растерянно попятился.

- Товарищ Дымов? - он быстро надел ремень. - Здравствуйте, товарищ Дымов!.. Когда же вы приехали?

- Час назад, товарищ Морозов. Как вы тут поживаете?

- Да спасибо, помаленьку... - быстро говорил Трофим, чувствуя, как лицо покрывается холодной испариной. - А что в районе нового, товарищ Дымов? Мы тут в тайге от жизни отгорожены, можно сказать, в собственном соку варимся... Хорошо, что вы нас не забываете.

Дымов пожал Трофиму руку, неторопливо пошел вместе с ним к столу. На ходу коротким движением поправил на голове белый бинт.

- Большие дела в районе, товарищ Морозов! Курс на коллективизацию! Больше никак нельзя медлить! Мы и так уж от южных районов отстаем. Там народ давно по-новому живет!

- Отстаем, отстаем, товарищ Дымов. - Трофим угловато провел тыльной стороной ладони по лицу, смахивая холодный пот. - Да вы садитесь к столу.

- О, да у вас тут праздник!

Трофим засуетился:

- Маленький, товарищ Дымов... Юбилей, можно сказать, справляем... день рождения...