Чудеса Дивнозёрья - Алан Григорьев

как же, — процедил сквозь зубы Пушок, сидящий на её плече. — Привела дурачка!

Пришлось дождаться, пока их помощник набегается, успокоится и соизволит-таки понюхать след.

— Плохо. Пахнет. — Симаргл чихнул.

Говорил он так же отрывисто и звонко, как лаял.

— Надо найти ведьму, которая оставила это, — Тайка поднесла к любопытному чёрному носу тряпицу с порченой землёй.

— Вода. Болото. Бензин. Плохая. Ведьма, — поморщился Снежок. — Давай. Лучше. Искать. Хорошую!

— Но нам нужна именно эта. Чтобы не дать ей творить зло, понимаешь? — Тайка поясняла терпеливо, словно с ребёнком разговаривала. В сущности, симаргл и был ещё щенком.

— Зло — фу! Нельзя! — согласился симаргл и рванул вперёд, вздымая вокруг себя снежные вихри.

Остальные бросились за ним.

Через некоторое время Тайка выдохлась и поотстала — попробуй угонись за этими крылатыми! Даже если один из них пока маленький и ещё не научился летать, а второй ни за что не хочет проиграть первому.

Впрочем, мохнатые друзья вскоре опомнились и дождались её у поворота на Ольховку. Пушок ещё и наябедничал:

— Тая, я говорил этой псине, чтобы бежал помедленнее, а он — неслух!

— Ведьма. Чую. Близко! — виновато гавкнул Снежок.

Тайка почесала его за ухом, чем вызвала ещё один ревнивый взгляд коловерши.

— Давайте больше не разделяться. Нам её не спугнуть надо, а поговорить. Веди, Снежок!

И маленький симаргл повёл её… на удивление, не в деревню, а к роднику, который местные незамысловато называли Большой Лейкой. Были ещё многочисленные Малые Лейки — их даже не считал никто. А к Большой ходили за водой, говорили, мол, целебная она.

Источник не замерзал даже зимой. Вот и сейчас уже с тропинки слышалось его весёлое журчание… Тайка ускорила шаг. А ну как злая ведьма задумала воду испортить, чтобы все, кто попьёт, заболели? С неё станется!

— Вижу бабку! — Пушок спикировал Тайке на плечо, вцепился когтями в куртку.

Да, она тоже узнала и пальто с бобровым воротником, и пуховый платок. Вот только лицо бабы Лили изменилось — помолодело будто. Сгущающиеся сумерки окрасили торчащую из-под платка седую прядку странной зеленцой. А может, сумерки были тут вовсе ни при чём? У Тайки захватило дух, и прежде, чем она осмелилась высказать свою догадку вслух, Пушок уже затарахтел ей на ухо:

— Тая, пропади мой хвост! Никакая это не ведьма, а самая настоящая трясовица болотная! Вот почему все болеют. Вылезла, понимаешь, из трясины и поганит воду, у-у-у, карга!

Да, именно это Тайка и подумала. Сестрицы-трясовицы водились в Мокшиных топях, но редко выходили за их пределы. Зимой все болотные жители засыпали, но трясовицы могли бодрствовать круглый год. Бессонница у них, что ли?…

Снежок поджал хвост, но всё равно гавкнул, маленький смельчак. И баба Лиля обернулась:

— Зачем ты пришла, ведьма?

— А зачем вы мне наврали? — Тайка сплела руки на груди.

— Ничего я не наврала, — трясовица обиженно поджала губы и кивнула на источник: — Вот же он, мой внучок. Приехали недобрые люди на ревущих телегах, слили в него вонючую жижу, сапожищами влезли, ещё и мостки разломали — вот он и захворал.

— Ну а про Речную улицу — это что было? Нет такой в Ольховке!

Старуха пожала плечами.

— Ну, может, не улица, а пойма. Откуда мне знать, как оно у вас называется?

— Лучше скажите, зачем вы болезни на ни в чём не повинных людей насылаете, — Тайка сунула руку в карман, где у неё лежал мешочек с солью, наговорённый против нечисти. Ей почему-то казалось, что, если дело дойдёт до драки, будет ой как нелегко… а что делать? Надо же деревню защитить.

— Так те ужо уехали, милочка. На каких ещё насылать? Подумала: гляну, как местная хранительница лечить их будет. А ты и не лечишь никого. К фельдшеру какому-то посылаешь. Это вроде как… к чёрту?

— Нет, это вроде как к целителю, — Тайка вздохнула. — Что же вы сразу ничего не рассказали?

Она уже знала, что услышит. Все волшебные существа, словно сговорившись, отвечали одинаково:

— А ты не спрашивала.

Небо темнело, и бабка преображалась на глазах. Зелени в её волосах стало больше, чем седины, а пальто оказалось сплетённым из речных водорослей (воротник, правда, остался бобровым). Пуховый же платок превратился в серебристый лёд — такой бывает утром на лужах.

Снежок прижался к Тайкиной ноге и зарычал, но… ой, уже не бабка, а скуластая ясноглазая женщина — из тех, про которых говорят «без возраста», — чмокнула губами, и симаргл затих, признавая её за свою. Даже хвостом завилял.

— Сдаётся мне, Тая, это не трясовица, — сдавленно мявкнул Пушок.

— Сама вижу.

— Глазастая, — похвалила её собеседница. — Так что, ведьма, поможешь мне внучка подлечить?

— Помогу, — кивнула Тайка. — Только вы сперва сделайте, чтобы мои друзья поправились. А мы с дедом Фёдором да с Алёнкой быстренько родник расчистим, мостки починим и табличку нарисуем для особо одарённых.

— А не обманешь?

— Даю честное слово!

— Смотри, я через денёк-другой проверю, ежели не замёрзну, — женщина погрозила ей пальцем.

Тут вроде и стоило бы попрощаться, но Тайка не смогла сдержать любопытство:

— Скажите, а всё-таки кто вы?

— Сама не догадалась? В ваших краях меня кличут Жуть-рекой. Но мне не нравится. Лилия — лучше. Они так красиво цветут… — Матушка-речка подмигнула ей и — плюх, — обернувшись выдрой, нырнула в ручей.

Ну вот, так всегда! А у Тайки ещё столько вопросов было! Например, кем матушке-речке Водяной приходится? А мавки? И как зовут её внучка? Не Большая Лейка же, в самом деле?…

* * *

Разумеется, Тайка слово сдержала. А другие люди увидели, как они трудятся, и помогать подтянулись. Грязь вычерпали, купель камушками выложили, помимо мостков, сделали ещё нормальную лесенку и короб с жёлобом. А когда рядом повесили кружку на цепочке, родник будто бы даже звонче стал — словно благодарственную песню запел.

Матушка-речка работу принимать не пришла, но, когда Тайка с Алёнкой всё-таки налепили снежных фигур в саду, кто-то в ночи разукрасил их алмазными льдинками — да такими чудесными, что пол-Дивнозёрья полюбоваться пришло.

А ещё той зимой в округе не болел никто. Вот вообще — даже насморка не было!

Краденое тепло

До Нового года оставались считанные дни. Так всегда бывает: сперва кажется, будто ещё полно времени, а потом не успеешь оглянуться, а он тут как тут. А у тебя подарки не куплены, праздничное меню не готово, ёлка не наряжена (Может, ну её? И так мороки хватает…), да ещё и с учёбой опять завал… И, как назло, темнеет рано: