Ложечник - Хоф Марьолейн

Дверь распахнулась, и в столовую вбежала Грета.

— Ты, случаем, не забыла постучаться? — взъярился на нее Кундер.

— Прошу меня простить, — выпалила Грета. — Там на крыльце Бенно. Говорит, что с собакой молодого господина плохо. Совсем плохо! Он зовет молодого господина.

Янис уже вскочил со стула. Пробежал по комнатам в холл и выбежал из дома. С крыльца вниз, мимо Бенно и прямиком по гравиевой дорожке на конюшню. Лока лежала на боку, высунув бледный вялый язык.

Янис опустился перед ней на солому.

— Хорошая собака.

Кончик хвоста еле заметно дернулся. Самое слабое собачье приветствие на свете. Ее бок ходил вверх-вниз, она с трудом дышала, из глубины горла прорывались хриплые дерущие звуки.

Янис осторожно погладил собаку по голове и почесал за ухом.

В конюшню вошел Бенно. Он опустился на колени с другой стороны от Локи.

— Ни с того ни с сего, молодой господин. Еще вчера она была совершенно здорова.

— Что с ней?

— Сложно сказать, молодой господин. Она как-то вдруг совершенно обессилела. Сначала казалось, что она просто съела что-то не то, ее тошнило и было что-то похожее на колики. А вот совсем недавно упала на бок, и тут уж я побежал за вами.

— Что можно сделать? — взглянул на него Янис. Он гладил Локу по всей голове, от самого носа до ушей.

— Я вызвал у нее рвоту, — развел руками Бенно. — А что еще, даже не знаю. Она уже старенькая, угасает буквально на глазах… Я сделал всё, что мог, честно. Я заботился о ней, как о собственной собаке.

— Это моя собака.

— Конечно, молодой господин. Ваша. — Бенно встал. — Она по вам скучала. Каждый раз, когда слышала, что кто-то идет, поднимала голову. И когда оказывалось, что это не вы, начинала скулить.

У Локи задергались передние лапы. Хрипы в горле стали еще громче.

— Она поправится, — твердо сказал Янис.

— Молодой господин…

— Она должна поправиться!

— Останьтесь с ней, — посоветовал Бенно. — Ей этого хочется. И будем надеяться на лучшее.

Лока задрожала. Янис положил руки на ее вздымающийся бок. Он сидел с ней, гладил и разговаривал. Иногда она замирала, и он со страхом ждал следующего вздоха. Приходила Силка, побыла немного, потом ушла. Приходила Грета, хотела оставить тарелку с холодной курицей и булочками, но он отмахнулся.

Бенно занимался своими делами. Подметал пол в конюшне, чистил лошадей, таскал воду. Проходя мимо Яниса, каждый раз спрашивал:

— Всё в порядке, молодой господин?

— Ей нечем дышать, — ответил Янис, когда Бенно с двумя полными ведрами подошел к стойлу Оде. Лока дышала быстро-быстро, и хрипы стали очень сильными.

— Ну-ка, — прошептал Янис.

Лока застонала. Один раз. А потом всё. Ни единого вздоха.

— Ну же, — шептал Янис. — Давай. — Он посмотрел на ее хвост. Ни малейшего движения, даже самый кончик неподвижно лежал на соломе. — Давай, Лока, ну же.

— Всё, — вымолвил Бенно.

Янис погладил Локу по шерстке. И гладил, и гладил. По коротким волоскам на морде, по завитушкам на шее. Всё гладил и гладил, но Локи больше не было. Он положил ее к себе на колени.

— Хорошая собака, — говорил он. — Такая хорошая.

— Подохла? — осведомился Кундер.

Он стоял в проходе подле Бенно, опираясь обеими руками на трость. Сложно сказать, сколько времени он уже так простоял. Янис не слышал, как он вошел на конюшню, и сейчас чувствовал себя, как будто его застукали за чем-то неподобающим. Видел ли Кундер, как он гладил Локу? Видел ли, что только что произошло?

— Да, господин, — ответил Бенно.

— Ни с того ни с сего?

— Нет, господин. Думаю, она съела что-то не то.

— И что же? — спросил Янис.

— Встань, когда разговариваешь, мальчик, — сделал ему замечание Кундер.

Янис опустил Локу на солому и встал так, чтобы загородить ее от Кундера.

— Я хочу знать, что она съела.

— Бенно, ты слышал вопрос, — обратился к нему Кундер. — Молодой господин хочет знать, что съела его собака.

— Как обычно, господин.

— И что же именно?

— Объедки с кухни, господин.

— С кухни, — задумчиво повторил Кундер. — Теперь всё понятно. — Он жестом отослал Бенно: — Возвращайся к своим обязанностям. Молодой господин уже достаточно отвлекал тебя от работы.

— Господин… — замялся Бенно. — А как теперь быть с собакой?

— Отнести к клеевару!

— Кто это? — спросил Янис.

Но Кундер уже стоял в воротах.

— Фолкер! — сказал он. — Мы ждем тебя в гостиной. — И его трость застучала по камням.

— Кто такой клеевар? — Янис пошел на Бенно. — Отвечай!

— Он делает клей, — с грустью ответил Бенно. — Из костей. Может, не надо, молодой господин? Если бы вы знали, как там…

— Она останется здесь! — повысил голос Янис.

— За сараем с инструментами есть небольшая площадка… — Бенно смущенно посмотрел на Яниса. — Вы не выдадите меня? Пожалуйста, никому не говорите! За этим сараем, под землей, как надо, уже лежат две моих кошки, и, если вы не против…

— Если нужно закопать ее в землю, я хочу сделать это сам, — прервал его Янис.

— Лучше я, — возразил Бенно. — Вы же не сможете им объяснить, что вы делаете за сараем, тем более в темноте. Я дождусь, пока все улягутся и во всех окнах в большом доме погаснет свет. Если с лопатой увидят меня, то просто выбранят, но если вас, то неприятностей будет гораздо больше.

Янис опустился на солому. Лока лежала так неподвижно. Он пощупал ее уши — холодные. Пощупал нос — сухой. Погладил по шерстке — она оказалась непривычно жесткой. Его собаки уже не было, осталась одна шкурка.

— Возвращайтесь в дом, — сказал Бенно. — Пока они сами за вами не пришли и не начали напоминать о клееваре. — Он набрал охапку соломы и прикрыл Локу. Кончик носа он оставил снаружи. — Отличная была собака, молодой господин. Ни капельки злости.

Выйдя из конюшни, Янис побежал. Сделал крюк — вдоль аллеи и ограды, по посыпанным гравием дорожкам, а потом прямо по газонам и даже напрямик через пруд к крыльцу большого дома.

Янис ясно видел, что Ассерик думает. Что у него в голове

Прямо в хлюпающих сапогах и мокрых штанах, с которых струйками стекала вода, Янис прошел в гостиную.

Ассерик сидел на диване, повернувшись к портрету папы спиной. Завидев Яниса, он скривился.

— Только не по ковру! — Он показал на голый участок пола между двумя коврами. — Встань вон там.

Янис шагнул вбок. Мокрые штанины липли к ногам.

— Что ты себе позволяешь? — начал выговаривать ему Ассерик. — Я, конечно, и так знал, что у тебя нет манер, но это уже переходит все границы!

Янис посмотрел Ассерику в глаза. А куда еще смотреть, если хочешь понять, что у человека в голове?

— Что смотришь? Отвечай.

Янис почувствовал, что у него дрожат пальцы. Не сводя глаз с Ассерика, он сунул руки в карманы куртки.

— Что, язык проглотил?

— Нет.

— На этот раз я тебя прощаю. — Ассерик сменил гнев на милость. — Принимая в расчет, что это не со зла. Проблема в том, что вырос ты почти без всяких правил. И я не для того велел тебя найти, чтобы теперь наказывать. А сейчас я позвал тебя, чтобы мы могли поговорить как мужчина с мужчиной. — Он положил руки на колени и наклонился вперед. — Речь идет о Силке. Понимаешь, о чем я?

— Нет, — снова ответил Янис.

— Ничего не заметил?

— Нет. — Янис, не вынимая рук из карманов, незаметно щипал изнутри ткань куртки.

— Говори, не стесняйся, — взмахнул рукой Ассерик. — Если тебе есть что сказать, я буду очень рад выслушать.

Над плечом кузена выглядывало из черного мехового воротника невозмутимое папино лицо.

— Наверное, мне стоит зайти с другой стороны, — не сдавался Ассерик. — Сказать, что я сам об этом думаю? Я слышал от Кундера, что произошло после того, как твою собаку накормили объедками с кухни. Ужасная новость, да? Объедки с кухни обернулись смертью. Твою собаку отравил кто-то из домочадцев, этот вывод напрашивается сам собой, мне кажется.