Около музыки и другие рассказы - Нина Сергеевна Дашевская

легко: нормальный она человек, не надо ничего придумывать. — А мой старик Синицкий сразу сказал: надо интеллектом брать. И я поверила. Знаешь почему?

— Почему?

— Потому что он мне никогда не врёт.

Мы идём и молчим. Странный этот Синицкий: то говорит ей — красивая; то — интеллектом надо брать. И не врёт. Интересно даже.

А потом Зоя продолжает:

— Вот ты хочешь избавиться от своей личности. Такой буддистский подход, да: нет желаний, нет и страданий. Так?

— Ну… Не знаю, не думал про буддизм. Не успел.

У меня закрадывается подозрение, что Зоя значительно умнее меня.

— А я наоборот. Хочу всего разного, чтобы как можно больше. И вверх, и вниз. Спокойная жизнь не для меня. И вот ты говоришь, всё уже было, да? До всего додумались. А я всё время думаю, и мне кажется: какие-то мои мысли могут быть именно мои, да? Если другой человек мне их скажет — будет не то. Ну… Как объяснить… Вот смотри. Я вчера мыла посуду.

— Оригинально.

— Да, весьма.

(Весьма! Никто из моих знакомых так не говорит!)

— Так вот, мо́ю посуду и думаю: «Когда же это кончится, когда?» Я иногда даже вслух это произношу, ловлю себя на этом — и не знаю, что имею в виду. Посуду? Или вот всё?…

— Да, у меня тоже так. «Когда же это кончится?» А что — это?

— Ну, и вот если правда — всё. Всё кончилось. И последнее, что ты можешь в жизни, — мыть посуду. Перестанешь мыть — конец жизни, game over. Хотела бы я, чтобы посуда кончилась?… Мыла бы и мыла, радовалась горячей воде и тому, что ещё, ещё есть посуда. Сколько бы я так смогла? Сутки, двое?…

— Я бы неделю, наверное, мыл, пока не свалился.

— Ага. Ну вот скажи, это, конечно, не новость — что человек начинает ценить жизнь, только если есть реальная опасность, ну… В общем, похожие мысли есть. А вот про посуду. Ты читал у кого-нибудь такое?

— Вроде нет.

— Вот! Это как музыка: нот всего семь, но сочетания разные. И вот как ты — именно ты — составишь слова, мысли разные… Думаешь, это всегда уже было?

— Ну… Не знаю.

Мы идём рядом, Зойка быстро ходит, мне нравится так быстро, и вообще. И вообще, зачем-то мне хочется говорить, и я говорю:

— Зойка! Я вот тоже думал, знаешь о чём? О любви. Ну, скажи, неоригинальная тема, так?

— Давай о любви. Чего ты, испугался, что ли? Говори давай, подросток N!

— Ну… Знаешь, я чего-то не могу вслух. Я это записал. В телефон.

— Дай почитать?

Я даю. И думаю: вот я дурак! Засмеёт меня. А может, и не засмеёт. Может, и не дурак.

«Размышление о любви.

Наверное, это очень круто — смотреть в глаза столько, сколько хочешь. Но рано или поздно станет скучно. То есть если надо будет бежать учиться, или домой, или ещё куда — тут понятно: будет казаться, что не хватает времени и как не хочется уходить. Но если времени сколько угодно. Ну да, можно говорить-говорить. Самому с собой можно говорить долго, а вдвоём — вообще очень долго, особенно первый раз, пока не расскажешь всего себя, ну, то, что через край.

А потом всё равно. Рано или поздно станет скучно. (Я не беру те простые вещи, что раньше, может, захочется есть или тупо в туалет.)

Но вот — скучно. Захочется книгу или пойти куда-нибудь. Одному. И что? Фишка в том, что скучно кому-то из двоих станет раньше.

В этом всё дело. Это мучительно.

Лучше всегда уходить раньше этого момента. Пока кому-то не стало скучно с тобой».

— Интересно, — говорит Зоя. Нет, не смеётся надо мной.

— Тоже уже было, правда ведь? Ничего оригинального?

— А ты не думаешь, что… Что если стараться быть оригинальным — уйдёшь от истины?

— Неужели ты веришь в истину, Зойка?!

— Ну и верю, и что.

Она вдруг рассмеялась:

— Надо же, такие разговоры обычно возможны только в поезде, в третьем часу ночи.

— В поезде? Ты с кем-то так говорила?

— Да. А ты ездил куда-нибудь один?

— Ещё нет. А ты да?

— Да.

Ничего себе, родители отпускают её одну. То есть не родители, а… Старик Синицкий. Интересно, а я раньше думал: Зоя и Зоя.

— У меня такие разговоры возможны только… Только ни с кем. Только если я пишу.

— А ещё такое есть?

— А тебе интересно?

— Нет, из вежливости спрашиваю, — Зойка отвернулась и пошла такая независимая, руки в карманы. Смешная.

— Вот ещё, — сказал я и снова дал ей телефон.

«Размышление об аварийной сигнализации.

Аварийку включают, когда действительно что-то случилось. Но чаще имеется в виду вот что: я нарушаю правила и знаю это, так вышло, извините, у меня такая ситуация.

Либо человек стоит в неположенном месте, либо у него фары не работают, либо ещё что. Он обозначает: у меня проблемы. Я неадекватен, понимаю. Извините.

Жаль, что нет такой же аварийной сигнализации просто у людей. Многих проблем удалось бы избежать».

Зойка смеётся.

— А это хорошая мысль. Ты всё же не дурак, подросток N!

Я смеюсь тоже.

— Скажи, — вдруг она перестаёт смеяться. — А почему ты не хочешь быть собой? Тебе это плохо — почему?

Я пожимаю плечами.