Ложечник - Хоф Марьолейн

Янис положил одеяло к себе на кровать. Подушки кто-то взбил. Резец лежал на столе вместе с остальными инструментами. Его мало волновало, кто побывал в его комнате. Неважно, пусть Кундер узнает, что он изрезал столб. Если его заставят в наказание писать строчки, он только рассмеется им в лицо. «Запросто! — ответит он. — Дайте мне перо».

Он взялся за резец и добавил одному из листочков резной краешек. Одна линия рядом с побегом вышла неряшливо. «Никогда не берись за резец на сердитую голову, — как-то сказал ему Фрид. — Если всё бесит, лучше пойди поработай метлой. Там вряд ли что можно испортить».

Внизу в холле раздались голоса: это кузены собрались к обеду. Три раза в день чистые тарелки, блестящие ножи и аккуратно сложенные салфетки.

— Янис! — заглянула в дверь Силка. — Идем обедать.

— Я хочу побыть один.

Силка вошла в комнату.

— Когда я хочу побыть одна, я забираюсь на дерево. Я знаю, что там, на высоте, мне никто не сможет надоедать. А если меня зовет Грета, я делаю вид, что не слышу. На дерево-то она не полезет, ей страшно.

— Когда Фрид уходил меняться, я оставался один на несколько дней, — вспомнил Янис.

— Совсем один? — удивилась Силка. — А чем же ты питался? Неужели сам готовил?

— Яйцами, — ответил Янис. — И разогретой кашей. Это быстро, только надо не забывать мешать, а то пригорит.

— Молодой господин! Молодая госпожа! — В дверь постучала Грета. — Вас немедленно требуют вниз!

Янис встал. От этих разговоров о яйцах и каше ему захотелось есть. После обеда он вернется в свою комнату и будет сидеть тут до вечера один. А если станут стучать в дверь, заткнет уши.

— Ну и спектакль ты нам устроил, — сказал Ассерик за столом. — Я от тебя такого не ожидал. Крики, угрозы, и всё это в присутствии прислуги! Ты посмел дерзить Кундеру, а нужно было его послушаться. Думаю, ты был не в себе. Наверное, это одеяло тебе очень дорого, даже слишком. Но со временем это пройдет. — Он подождал, прежде чем продолжить. — На этот раз мы тебя простим. Хоть ты и не заслуживаешь…

— Не заслуживает, — поддакнул Кундер.

— Одеяло можешь пока оставить. Но отдавать его в чистку скорняку мы не разрешаем. Ни в коем случае! Это немыслимо!

— Немыслимо! — снова поддакнул Кундер. — Скорняку! Такие вещи следует держать в тайне. Говорят, помогает вода с уксусом. Вот пусть Грета и отстирает его хорошенько. — Задумчиво оглядев стол, он добавил: — Голыми руками.

Сразу после обеда кузены велели закладывать карету — это оказалась крытая повозка с узкими окошками. Запряжены в нее были Барг и Оде. Кузены сели внутрь. На скамеечке сразу за лошадьми сидел Нолдер. Натянув вожжи, он крикнул: «Но-о!» Карета выехала за ворота и свернула за угол.

Когда Кундер и Ассерик уехали, суетиться все сразу перестали.

Лоде пошел в библиотеку.

— Мне нужно проверить продуктовые списки, — заявил он. — Это займет всё время до вечера. — Показывая всем своим видом, какая непростая задача ему предстоит, он с тяжким вздохом закрыл за собой дверь.

— Это же просто столбики цифр, — изумился Янис.

— Там дела-то на несколько минут, — согласилась Силке. — Каждый раз, когда я захожу в библиотеку, он просто лежит на диване — головой на подушке, а ногами на подлокотнике.

— А если вернутся Ассерик с Кундером? — спросил Янис.

— Не вернутся. Раньше, чем завтра после обеда, их можно не ждать. Проводят инспекцию имений. — И она произнесла голосом Кундера: — «Убытки и прибыли! Брутто и нетто!»

Янис хотел подняться к себе наверх, но Силка потянула его за рукав.

— Мы собирались к Вильме.

Он хотел возразить, но она не дала.

— Говорю же тебе: это важно! А ты только о Фриде со Схенкельманом и думаешь. Ничего, ладно. Но Вильму тоже послушай. — И Силка подтолкнула его к двери на кухню.

Сразу за дверью вниз вела каменная лестница со сбитыми ступенями.

Янис спустился за Силкой в погреб. Фонарь на потолке освещал стены, вдоль которых тянулись полки. На одних полках были банки, на других кувшины. Была полка с бутылками и полка с мешками. С железной перекладины свисали окорока и копченые колбасы. На полу стояли корзины с брюквой и луком. Еды здесь было на много лет вперед.

В дальней части погреба был проход.

— Это вы, душенька-госпожа?

— Мы вдвоем. — Силка подтолкнула Яниса на кухню. — Я его привела.

Вильма оказалась грузной женщиной с толстыми руками и блестящим лицом. Она стояла внаклонку у плиты и орудовала кочергой.

— Обычно этим занимается моя помощница, но я отпустила ее к ухажеру. — Она закрыла дверцу плиты и, выпрямившись, повесила кочергу на крючок.

В кухне было жарко. На плите стояла кастрюля, над которой поднимался пар. Остальные кастрюли были подвешены за ручки над плитой. Посреди помещения стоял стол. Стулья были квадратные, грубые, без резьбы. В верхней части задней стены были оконца и под ними вторая дверь, обитая железом. Она была приоткрыта.

— Да что же вы стоите, садитесь, — пригласила Вильма.

Янис сел на стул в торце стола.

Вильма тяжело прошаркала по кухне, чтобы открыть дверь пошире. Потом, так же шаркая, вернулась к столу. Стул под ее весом скрипнул.

— Расскажи ему ты, — попросила Силка. — Меня он не слушает. — Она села рядом с Вильмой, и они уставились на него вдвоем.

— Неудивительно, — кивнула Вильма. — Не стоило сразу с этого начинать. Надо было дать ему время привыкнуть, я ведь предупреждала. У него же была совсем другая жизнь!

— Вильма знает кое-что про карпа, — сказала Силка Янису. — И сейчас расскажет тебе.

— Можно я всё объясню с самого начала, душенька-госпожа? — Вильма придвинула стул поближе к столу, ее живот уперся в столешницу. — Кухня — это котел, полный сплетен, — сообщила она Янису, — понимаете? Кто только сюда не приходит! И молочник, и торговка рыбой, и пекарь — каждый день, а еще колбасник… и остальные. Каждому есть что сказать, и каждый стремится выложить все сплетни, не успев еще спуститься по лестнице. Лучше всего их слушать, а самой помалкивать. — Тогда вот здесь, — она показала пальцем на свою голову, — все кусочки потом сами сложатся вместе.

— Ну так расскажи, что они говорили про карпа!

— Всему свое время, душенька-госпожа. — Вильма опустила руки на стол. — Ваших родителей я не знала, — продолжила она, обращаясь к Янису. — Меня взяли сюда уже после их смерти. Я слышала только, что ваш отец хорошо вел дела, а мать была очень милой и разумной женщиной. Мне очень жаль, что смерть забрала их так рано, для вас это большое горе. При них в поместье Холдер ключом била жизнь — они устраивали вечера и чаепития, и часто приезжали гости издалека. Бывало, на кухне не хватало рук! Всё изменилось, когда поместьем стали заведовать господин Кундер и господин Ассерик. Начнем с того, что они уволили всю прислугу. Ни одного человека не оставили, всех до единого пожелали заменить. Они наняли и новых горничных, и новых слуг, и нового кучера. И новую кухарку — меня то есть. Что ж, место здесь хорошее, и я старалась изо всех сил. Мне велели зажарить зайца с брюквой, им понравилось, и меня приняли.

— А карп? — спросил Янис. — С ним-то что было?

— Это было еще при прежней кухарке, — сказала Вильма, — но я знаю, что карп был отличный. Глаза прозрачные, чешуйки влажные. Пойман накануне, не раньше. В полном порядке, сказала рыбница — а кто ее знает, не будет сомневаться в ее словах, потому что она сама честность.

— Но Кундер уверяет, что карп был испорченный, — добавила Силка.

— Кундер говорит, что карп испортился изнутри, — уточнила Вильма. — Как в такое можно поверить? Снаружи рыба превосходная, а внутри стухла? Рыбница доставила его прямо сюда, к задней двери. Это она сама мне рассказала. Прежняя кухарка еще осмотрела его и сказала: какая великолепная рыбина! А рыбница своей репутацией рисковать не будет! Торговля у нее идет бойко, товар-то всегда хороший. Поставляет в лучшие дома города!