Илийка. Не смолкает прибой - Анастасия Антоновна Зорич

ржавые корыта и помятые тазы. Из помещения тянуло густым запахом разогретой смолы.

Илийка задержался у дверей, раздумывая, почему так странно выглядит на вывеске автомобиль. Хозяин, паявший котелок, заметив мальчика с лотком, вышел из лавки, чтобы взять сигарет.

— Что, нравится мой цех? — спросил он с нотками гордости в голосе.

Илийка кивнул.

— А вы автомобили тоже чините? — в свою очередь поинтересовался он.

— Чиню.

— Какие?

— Пока никаких, но если б нужно было, починил.

— А зачем вам горячая смола? — допытывался Илийка.

— Крышу надо починить, протекает. Весна… — И он улыбнулся. Сахарно-белые зубы блеснули на его прокопченном лице.

— А разве смолой можно?

— Ну, не просто смолой, возьму тряпок, просмолю и положу на крышу, вот вода и не. будет на голову капать.

Внезапно Илийку осенила мысль:

«Посмолить тряпку… рубашку, например… Она воду не пропустит. Это может помочь перебраться через Днестр. Надо подумать…» Он быстро пошел дальше. Но его догнал механик.

— Что же ты денег не берешь? Эх ты, торговец!

Едва он успел спрятать деньги, как выскочившая из дверей шляпной мастерской девочка, толкнув его, чуть не перевернула ящик с сигаретами.

— Потише! — не очень вежливо предупредил Илийка.

— Какой сердитый, — нараспев сказала девочка и рассмеялась.

Он поднял глаза и узнал Иляну, сестру Михая.

— Здравствуй, — проговорил Илийка, пряча ящик за спину. Поздно: она, конечно, видела, что он торгует сигаретами.

Илийке стало так жарко, что пот проступил на лбу.

Будто не замечая ящика, Иляна сказала:

— Пойдем, я должна отнести этот заказ мадам Думитриу.

— Ее, кажется, нет дома, — проговорил он, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Я подожду, пока она вернется. Погуляю по улице. Смотри, какой хороший день сегодня, а у нас в мастерской так темно и сыро. Ты любишь, когда пахнет весной?

— Ты тоже заметила? — оживился Илийка. — Меня Мариора однажды засмеяла, когда я сказал, что пахнет солнцем.

— Ты хорошо сказал, Илийка. Может быть, завтра задует ветер, выпадет снег, но все равно уже весна.

Она протянула тоненькую бледную руку и поймала на ладонь несколько тяжелых капель, упавших с крыши.

— Когда приходит весна, о чем ты думаешь, Илийка? Тебе не хочется убежать изторода в поле, в лес, смотреть, как пробивается зеленая травка, как птицы устраивают гнезда, искать подснежники? Это смешно, правда?

— Нет, говори еще. Мне тоже сейчас захотелось пойти в лес. Только это у вас, в кодрах, леса, а здесь что — рощицы маленькие.

— А потом, — продолжала задумчиво Иляна, — мне грустно делается, когда я подумаю, что всегда буду сидеть в этой темной мастерской. У нас есть пожилые женщины, у них здесь вся жизнь прошла.

Иляна изредка поглядывала на своего спутника, видимо, не решаясь о чем-то спросить. Так молча, они прошли еще несколько шагов. Наконец, она заговорила:

— А как же школа?

— Исключили, — опустив голову, признался мальчик.

— Как жаль! Ты не будешь художником, Илийка!

— Буду. — Он взглянул на нее и упрямо повторил: — Буду художником.

— Но как? Ведь ты теперь не учишься.

— Ну и что? Все равно буду.

— Мальчики счастливые, — мечтательно сказала Иляна, забрасывая за спину черную косичку. — Они становятся мужчинами и могут быть даже докторами, если им удается. А девочки нет. Я научусь делать — шляпы, но я всегда буду бояться, что сделаю как-нибудь не так. Они такие сердитые, эти заказчицы.

— Ты их не бойся, — посоветовал Илийка. — Ты никого не бойся.

— Не могу, — тихо проговорила девочка. — Они так хорошо одеты. Я почему-то боюсь тех, которые хорошо одеты.

Прощаясь, она намеренно старалась не смотреть на ящик с сигаретами. Илийка был ей за это благодарен.

— До свидания, Иляна. Не бойся никого. — И он помахал ей вслед рукой.

Иляна два дня тому назад вернулась из больницы. Илийка думал, что она там набралась сил, стала румяной, здоровой. А оказывается Иляна выглядит еще хуже, чем раньше. Как будто у нее одни большущие глаза на худеньком личике с острым, как у козочки, подбородком. Найти бы хорошую работу и сказать Михаю: вот деньги, покупан своей сестре молоко. Но работы нет.

Каждый день ходит он и спрашивает… и никто его не берет. Никому он не поможет. Ни дома, ни Иляне. Наоборот, мама и Мариора должны и на него зарабатывать. Остается одно — бежать. Скорее бежать туда, за Днестр. Потом он вернется знаменитым художником, и все будет иначе. Только бы убежать. Но как? Как переплыть Днестр?

Михай ни за что не переплывет. Вот если просмолить рубашку, сделать из нее пузырь, а рукава связать… Она выдержит Михая на воде, непременно выдержит.

Может, чем-нибудь помочь мастеру, который ремонтирует автомобили, кастрюли и примусы, тогда он даст немного смолы.

Блестящая голубоватая сосулька скользнула с водосточной трубы мимо носа Илийки и рассыпалась по земле десятком маленьких солнц.

Как быстро наступила весна. Скорее бы сдало тепло!

Днестр не так легко переплыть

— Я уже боялся, что ты не придешь, — сказал Илийка, вскакивая с гладкого камня, служившего им стулом в подземелье.

— Ну, что ты! Еще и восьми часов нет, — невозмутимо проговорил Михай. — Ох, Илийка, вода в Днестре, наверное, еще очень холодная,

— А ты не думай о воде, Михай. Вот твоя рубашка, только неси осторожно, чтобы не измазаться, смола еще не просохла. — Илийка протянул Михаю густо просмоленную рубашку.

— А помнишь, когда ты первый раз принес смолу, то думал, что нам одной баночки хватит. А потом и я носил, и ты носил, и все мало было.

— Не болтай и не оттягивай время, Михай. Как будто я не знаю, для чего ты это все говоришь! Надо идти, пора, — строго заметил Илийка, пряча на груди гравюру.

— Неужели ты решил все-таки сегодня? Почему именно сегодня? Давай подождем.

— Нет, раз решили, значит, нечего теперь раздумывать, — возразил Илийка. — Вот, возьми на всякий случай нож.

— Нож? Зачем? Ты думаешь, что он… нам… Может, лучше без ножа?

— Я ничего не думаю. Мы не гулять идем, а переходим границу! Бери.

Михай вздохнул, взял нож и нерешительно спросил:

— А может, все-таки завтра?

На этот раз Илийка даже не удостоил его ответом и молча пошел вперед.

За день земля хорошо прогрелась. Все вокруг зазеленело. Распустились каштаны, клены, и даже между камнями мостовой зеленела трава.

Мальчики шли торопливо, почти не разговаривая. Илийка босой — он решил оставить дома ботинки — пригодятся матери. Михай — в старых отцовских сапогах — с трудом поспевал за ним.

Солнце садилось в синие тучи, и оттуда вырывались оранжевые снопы света. Зарево постепенно отступало все