Чаша судьбы - Алан Григорьев

— Не нужно извинений. Просто исполни то, что обещал, — рыцарь Сентября вернул меч Мартину.

Браннан кивнул и вдруг понизил голос до тихого шёпота. Слов почти не было слышно, но Элмерику удалось прочитать по губам:

— Я нашёл цветок.

А потом Мартин заслонил его своей спиной, и больше ничего разобрать не удалось.

Небо темнело, на замок спустились сумерки.

— До чего вы договорились, мой король? — сгорая от любопытства, спросил Эйвеон.

Ох, зря он напомнил о своём существовании! Браннан, злобно глянув в его сторону, рявкнул:

— Дома поговорим. Мы уходим. Немедленно!

Почти бегом они спустились во двор и вскочили на коней. Мост через замковый ров со скрежетом поднялся сразу за их спинами. Поспешный отъезд больше напоминал бегство.

— Кажется, что-то пошло не так, — вздохнул Шон.

— Да… полагаю, переговоры не задались. — Мартин точь-в-точь скопировал его вздох.

Ближе к вечеру выяснилось, что всё прошло не просто плохо, а очень плохо. Браннан не только отказался признать Фиахну наместником отца, но и усомнился в его праве судить и выбирать. Они крепко поссорились, и тут уже Каллахану пришлось выступать в роли миротворца. Браннан поклялся, что во времена его правления и ноги Фиахны не будет при Неблагом дворе. В ответ Фиахна объявил, что лишает Браннана права наследования и будет править сам, пока не сыщется достойный преемник.

Низложенный король-воин сбежал и каким-то непостижимым образом умудрился закрыть за собой все пути. Сколько Фиахна ни пытался, ничего не получалось: он мог пройти куда угодно, в любой из миров, но только не в Неблагой двор. Похоже, земля продолжала считать правителем именно Браннана.

Тогда наместник отправил с вестями птиц. Поскольку уже спустилась ночь, это были совы. Они понесли вести другим эльфийским правителям и лордам, что новый король Неблагого двора вернулся из Аннуина и приветствует собратьев.

— Не зря я построил такой замок, — неудачные переговоры, похоже, ничуть не огорчили Фиахну и он по привычке улыбался. — Поживу пока тут. А там, глядишь, что-нибудь да изменится. Ты уже передал Розмари, что я велел?

Элмерик покачал головой.

— Тогда беги, чего стоишь!

— Но вы же вроде хотели пир. В вашу честь, — промямлил бард. — Может, лучше того… начать приготовления?

— До пира ли нам теперь? — Фиахна подпёр кулаком скулу. — Ох, и тяжёлую же задачку задал мне братец! Иди, мальчик, иди, не зли меня…

Разумеется, Розмари оказалась не в восторге. Хорошо ещё, не влепила Элмерику леща. А могла бы сгоряча-то.

— Что он себе позволяет-та? — она бегала взад-вперёд по кухне, и половицы жалобно скрипели под её ногами. — Наглец! Охальник остроухий!

Разумеется, на крик сбежались остальные Соколята и Мартин. Бард только и успевал, что поддакивать. А Розмари бушевала, гремя тарелками:

— Я ему кто? Подзаборная девка? Вон Келликейт-та своему королю от ворот поворот дала-та! И я дам. Зуботычину! И метлой его, метлой-та промеж ушей!

— Только меня не приплетай! — фыркнула Келликейт. — Мой король повежливее этого будет. Хотя… тоже балбес самонадеянный, да простят меня подданные Его Величества. Может, это у них общая королевская черта?

— Это какая ж?

— Да самонадеянность же.

— А-а-а, да! — Розмари ударила тряпкой по краю стола, подняв в воздух облако мучной пыли. — Вот ему! За всё хорошее-та! На орехи!

— А это правда, что Роз похожа на покойную матушку Шона? — Джеримэйн спрашивал у Мартина, но остальные тоже услышали.

— Я сам не видел. Давно дело было. Но Шон говорит, что да. Он-то сам и лицом, и статью в отца пошёл, а Фиахна всегда любил смертных дев. Матушку Шона, говорят, вообще из родного племени своровал. И до, и после неё были другие, но все как одна: крепкие, рослые, белокурые и светлоглазые. В общем, как наша Розмари.

— Ах вот оно что! — девушка, отбросив тряпку, схватилась за скалку. — Другие, значит!

— Остынь, дурёха! — Джерри едва успел увернуться, а то бы и ему досталось. — Послушай, он же эльф! Конечно, у него таких как ты были сотни. Если не тыщи. Так… а теперь реветь будем, значит?

— Ну тебя к бесам! — всхлипнула Розмари. — Не хочу я больше никаких эльфов-та! Красивые-та, да пустые.

— Ну, положим, не все… — Мартин забрал скалку из её рук и усадил девушку на лавку.

— Может, не все. Но этот-та точно пустой! И мне такой не нужен-та! Вот, — Розмари глотала слёзы, уткнувшись лбом в его плечо.

Элмерик прекрасно понимал, что она лжёт.

— Ну где же моя прекрасная Розмари? — эльф в одной рубашке высунулся в коридор. — Она просила что-нибудь передать?

— Она передаёт… — Элмерику едва хватало сил сдержать злорадство и остаться серьёзным, — …что вы наглец и охальник остроухий, Ваше Величество!

Фиахна наморщил лоб.

— Полагаю, это означает «нет»?

— Полагаю, вы правы.

— А, ну ладно… Нет так нет, — он пожал плечами и захлопнул дверь прямо перед носом у барда.

Элмерик, вздохнув, поплёлся в комнату, которую ему выделили неподалёку от покоев наместника. Там он зажёг свечу, забрался под одеяло и ждал до самого рассвета, пока не провалился в сон.

А Ллиун так и не пришла.

— Она его со свету сживёт, точно тебе говорю! — брызгал слюной мастер Патрик. — Упустим парня! Если уже не упустили.

Элмерик как раз поднимался из погреба, куда ходил за очередной бутылкой вина для Фиахны, и замешкался у двери в кабинет старого алхимика, услышав голоса. Ему показалось, что наставники говорили о нём и его возлюбленной лианнан ши.