Тео – театральный капитан - Нина Сергеевна Дашевская

Всё это перемешалось у меня в голове, и я уснул.

– Эй! Ты живой там? – услышал я голос Роджера и очнулся.

Где я? А, в контрабасе. Ослепительный свет льётся из эф; я зажмурился. И только через несколько секунд сообразил, что возле меня висит верёвочка на выход.

С меня быстро сняли снаряжение и запустили в карман к Косте. Потом мы долго тряслись в автобусе из аэропорта, и Костя тихонько говорил со мной, чтобы никто не слышал.

«Думаешь, ты один?..»

Кружилась голова и слегка мутило весь день. Я плохо помню даже вечернюю репетицию спектакля в чужом оперном театре. Она прошла как во сне: я сидел в Костином рюкзаке, вместе с палочками, и один раз даже куснул их, вот до чего плохо соображал.

А потом наступил вечер, и мы вышли на улицу все вместе. И я понял, что голова у меня кружится не только от перелёта. В этом городе был особенный запах, везде; я чувствовал его, но не мог понять, что это. И тут одна скрипачка из оркестра сказала:

– Морем пахнет.

И ещё она сказала:

– Пойдёшь с нами ужинать, Костя? У нас есть сыр и помидоры.

Но Костя ответил ей:

– Нет, я пройдусь. И правда, морем пахнет.

И мы пошли. Совсем стемнело, и Костя безбоязненно посадил меня себе на плечо. Я мог бы спросить, куда мы, но чувствовал, что не надо.

Мы шли и молчали. Долго. Шли и шли. Мне даже показалось, что мы заблудились. Но я всё равно не стал ничего спрашивать.

Потом новый запах стал очень сильным; но под ногами всё ещё был асфальт. И впереди, за огнями фонарей – темнота.

А потом Костя облокотился на перила и сказал мне:

– Смотри.

Было очень темно, только несколько огней вдалеке. Сбоку от меня были сложены тяжёлые канаты, один из них обмотан вокруг низкого чёрного чугунного столба. Он называется кнехт, я знаю.

Рядом, сразу за перилами – огромный белый дом, какой-то странный. Я не сразу понял, что это корабль.

В этот дом-корабль снизу тихо плескалась чёрная вода. Вода была и дальше, за кораблём. И ещё дальше, и ещё. Вдалеке видны были огоньки-точки судов, стоящих на рейде.

Я никак не мог подумать про себя это слово, пока Костя не произнёс его вслух.

– Вот твоё море, Тео.

– Большое, – ответил я.

Просто чтобы что-нибудь сказать.

Наверное, я должен чувствовать восторг? Или счастье? Или… Ну, хотя бы какая-то мысль о море должна прийти мне в голову?

Но вместо всего этого я думал: какое же чудо, что среди людей у меня есть друг. Такой друг, который не спал всю ночь и после перелёта и репетиции не пошёл в гостиницу ужинать с симпатичными девушками.

А пошёл со мной.

– Пойдём на берег, – сказал он.

И мы шли вдоль воды, а потом назад: вышли из порта, и мне казалось, что мы уходим. Но потом мы опять вышли к морю.

Тут не было высокого парапета. Бетонные плиты уходили в воду, и волны тихо плескались в них. Потом и плиты кончились, и Костя спустил меня на песок.

– Смотри только, чтобы тебя не унесло водой, – сказал он.

Песок мокрый, лапы сразу увязли. Я взял маленький морской камешек и положил его за щеку.

Потом Костя перенёс меня на большие камни и расстелил там куртку.

– Побудем здесь немного, – сказал он.

– Ты разве не устал? Не хочешь в гостиницу? – спросил я его.

Он помолчал. А потом ответил:

– Думаешь, ты один скучал по морю?

…И вот что я подумал.

Костя больше меня в пятьсот раз. У него нет хвоста, нет таких усов, как у меня, нет лапок. Зато есть огромные ноги и руки. У него нет мягкой серой шёрстки, как у меня; и при этом страшная чёрная шерсть на голове, всегда непричёсанная.

При этом никто из мышей никогда не понимал меня так, как Костя. Человек.

Мы сидели так долго-долго, пока небо не начало светлеть. А потом пошли домой.

– Спасибо, – сказал я Косте.

– Это тебе спасибо. Спасибо за то, что я здесь не один.

Я долго думал, спрашивать его об этом или нет. А потом всё же спросил:

– Скажи, Костя. Ты ведь хотел пойти ужинать с этой девушкой вместе, да? Ведь она сама позвала тебя. Почему ты не пошёл?

– Потому что она позвала меня из вежливости, – ответил он. – У меня отличный слух, и я различаю, когда зовут из вежливости и когда по-настоящему. Из вежливости – ещё хуже. Это во-вторых.

– А во-первых?

– А во-первых, я хотел пойти с тобой.

Чужой театр

На следующий день был назначен спектакль, а после него рано утром – паром.

Паром – такое многоэтажное судно, оно возит людей, автомобили и даже огромные грузовики с декорациями. Уже завтра! Завтра в это же время я буду в открытом море, на огромном пароме величиной с дом!

– Хочешь, не ходи на спектакль, оставайся в гостинице, – предложил мне Костя. – Выспишься.

Нет, что мне делать в гостинице. Я лучше с Костей, это во-первых. И во-вторых, интересно всё же посмотреть чужой театр. Вчера я там был, но не вылезал из рюкзака. И мало что соображал после перелёта внутри контрабаса.

Чужой театр мне не понравился. Сразу. Потому что как только я выскочил из кармана своего друга, тут же увидел мисочки. Две такие прекрасные мисочки в коридоре. Да, с кошачьим кормом и водой.

Они развели котов в театре! С ума сойти.

Ходить пришлось осторожно, оглядываясь. Завтра сбудется моя мечта; не хватало не дожить одного дня и именно сегодня попасться в зубы к совершенно чужому коту!

Какой огромный театр; и совершенно не похож на наш. Чужие запахи, чужие коридоры, какие-то страшные металлические двери – не проскочить.

Мне захотелось поскорее к своим, но они уже начали репетировать перед спектаклем. А быть рядом с Костей в яме невозможно: он только раз ударит в свой барабан, и у меня лопнут барабанные перепонки; да и вообще всё внутри разорвётся. Рядом с ударниками никто в оркестре не любит сидеть, хотя