Музыкальные мифы. Книга 1 - Владимир Викторович Кирюшин

— ГИВ! ГИВ! ГИВ! — радостно засмеялось создание и стало протягивать руки.

— ДАЙ, ДАЙ ему конфет, — сказала АНна — ведь ты назвал его имя, «ГИВ». Он теперь ни за что не отстанет, пока не дашь сладкого.

— ГИВ! ДАЙ! — радостно затараторил юноша. — ГИВ! ДАЙ! ГИВ! ДАЙ! ДАЙ!

Правитель, вытащив из кармана горсть конфет, кинул их на пол. Юноша бросился их собирать... АНна весело смеялась.

— ХЕВ всегда ИМЕЕТ конфеты для брата, — объяснила она ДИССОНАНСУ, — и вот так всегда бросает ему. А мне весело.

— Это и есть твой брат? — обратился ДИССОНАНС к ХЕВу.

Тот нехотя кивнул головой.

— Но он странный какой-то.

— Да... Это у него с детства. Что-то с головой, упал с балкона и с тех пор такой чудной. Даже говорить не умеет, всего несколько слов.

— Каких же? ГИВ, скажи нам что-нибудь.

ГИВ поднял конфеты и, засунув их куда-то в складки балахона, радостно затараторил:

— ГИВ! ДАЙ! ГИВ! ДАЙ!

— Вот это как раз те слова, которые он говорил первыми: свое имя и «ДАЙ».

— Ну, скажи еще что-нибудь.

— Би-би! Би-би! — прохныкал юноша.

— Это у него означает: БЫТЬ! БЫТЬ — сказала АНна. — Молодец, ГИВ. А что тебе больше всего нравится ДЕЛАТЬ?

— Дудки делать. Дудки! — И ГИВ бросился к ближайшей тубе, схватил ее, стал любовно гладить. — Дудки делать! Дудки! — повторял он.

Его брат подскочил к убогому и вырвал тубу.

— ВАЙ, ВАЙ! ПОЧЕМУ? — захныкал ГИВ. — ВОН ТУ! ВОН ТУ! ХОЧУ! ВАЙ, ВАЙ! ПОЧЕМУ? — и он стал вырывать тубу.

— Вот и все, больше никаких слов он не говорит. Обходится всего семью.

— Как семью? Я насчитал пять.

ХЕВ и АНна оба смутились и замолкли.

— А ну, повтори слова, какие ты можешь говорить, — сказал ДИССОНАНС, обращаясь к ГИВУ.

ГИВ, радостный оттого, что его слушают, вновь стал тараторить:

— ДАЙ! ГИВ! ДАЙ! БИ-БИ! БЫТЬ! БЫТЬ! ВОН ТУ! ВОН ТУ! ХОЧУ-у-у! ХОЧУ! ДУДКИ ДЕЛАТЬ! ВАЙ! ВАЙ! ПОЧЕМУ? ПОЧЕМУ? — и замолчал.

— Вот, видите: всего пять фраз. А вы сказали семь?

ГИВ подскочил к ДИССОНАНСУ, ласково погладил его руку, а затем бросился в ноги АНне.

— ЩИ! ОНА! ЩИ! ОНА! ОНА! ... ОН! ХИ-ХИ! ОН! ХИ-ХИ! — заплакал глупый, когда разъяренный брат стал его отталкивать от рыжеволосой красавицы.

— Хм! Так вот она, шестая фраза? Совсем чудная: «ЩИ! ОНА?»... А почему, собственно, «ЩИ»?

— Да так, на него иногда совсем накатывает, вот он и говорит всякие глупости, — сказал ХЕВ. — Не слушайте его. Ерунда все это, — и почему-то заХИХИкал.

«Только бы не узнал о щах, — вертелись в его голове беспокойные мысли. — Смеяться будет и нас с АНной сумасшедшими сочтет. Не дай бог потом разозлится и превратит в камень».

Уловив эти мысли, и удивившись, почему он ХИХИкает, ДИССОНАНС, гляда на ХЕВа, сказал:

— Подожди-ка, подожди! И не крути. Расскажи об этих щах, что там с ними произошло? И не вздумай скрывать — все равно узнаю. И вот тогда худо будет.

ХЕВ слушал все это и почему-то еще ХИХИкал, как вдруг почувствовал, что каменеет.

— Он еще и ХИХИкает! Ну-ну! — и ДИССОНАНС бросил на ХЕВа грозный взгляд.

— Я бо-о-оюсь, АНна меня бросит, — замялся ХЕВ.

ДИССОНАНС, хитро прищурившись, бросил взгляд на АНну:

— Он прав? Ты покинешь его?

— НЕт, НЕ брошу, — сказала АНна, как всегда переча мужчинам. — Пусть рассказывает, подумаешь!

— Ну?

— Это... Это давно было. Как-то я сидел в зале. В том самом, где АНна нам только что играла. Сидел и перебирал свои инструменты, а заодно и обедал, ел ЩИ. И вдруг мой помощник докладывает: «Пришла какая-то женщина, НЕ такая, как все. И привела с собой ХЕДА-ГОЛОВУ с кукольным телом. Просит номер на ГОЛОВЕ ХЕДА поставить».

— Ну и что?

— Мы ей хотели поставить тот, что идет по порядку, а она ни в какую. Говорит: НАМ БЫ НОМЕР из одних семерок. НАМ БЫ НОМЕР такой, чтобы НЕ как у всех.

— И что, поставили?

— Нет, конечно. Разве можно не по порядку.

— Настроение в тот день у меня было хорошее, и я спросил: А женщина красивая?

— Несколько неряшливая, но красивая.

— Тогда зовите ее.

— Как? Прямо сюда? — удивился помощник, который знал, что, кроме него, в этот зал никто не допускается.

— Да, сюда. Пусть входит со своей ГОЛОВОЙ-ХЕДОМ.

— Через несколько минут в зал вошла АНна. Я как увидел ее, так и обомлел. Но виду не подала. А АНна тоже удивилась обилию контрабасов и туб. Стоит, молчит. На меня смотрит. Сколько так продолжалось, не знаю. Наконец ХЕД стал проявлять беспокойство, стал дергать ее за руку. АНна пришла в себя и говорит:

— НАМ БЫ НОМЕР поставить. НОМЕР НАМ БЫ. Я молчу.

Она: «НАМ БЫ с ХЕДом НОМЕР поставить, чтобы одни семерки были!» Я опять молчу, делаю вид, что занят, и ем потихоньку свои ЩИ.

Вот тут-то и произошло то, чего никто не ожидал. В тот момент, как открылась дверь в потайную комнату моего братца, АНна подошла ко мне вплотную, вырвала из моих рук ЩИ и вылила их прямо себе на голову. Она же все всегда делает НЕ как все. А я и не знал этого раньше.

... Я обомлел и не мог вымолвить ни слова. Только заХИХИкал, как мой папочка (такая у нас в семье привычка. Он ХИХИкал, и я чуть что — ХИХИкаю).

А вошедший брат бросился к АНне и стал кричать: «ОНА! ЩИ! ОНА! ЩИ! ОН! ХИ-ХИ!» Потом он разорвал свою рубашку и стал вытирать прекрасные золотые волосы АНны... Вот так оно все и было. С тех пор ГИВ произносит и эти фразы: «ОНА — ЩИ! ОН — ХИ!»

ДИССОНАНС схватился за живот и от всей души рассмеялся. За ним засмеялись и остальные, кроме ГИВа.

Когда смех стих, захохотал и он, без конца повторяя: «ОНА ЩИ! ОН — ХИ! ОНА — ЩИ! ОН — ХИ! ОН- ХИ! ОНА — ЩИ!...»

— Ну и насмешил. Давно так не смеялся, — сквозь слезы глядя на глупого юношу, заговорил ДИССОНАНС. — А НОМЕР из одних семерок поставили ГОЛОВЕ-ХЕДУ?

— Что за вопрос? Конечно! — сказала АНна.