Сьюзен Коллинз - Грегор и проклятие теплокровных

Грегор отдернул руку как раз в тот момент, когда в них готовы были впиться чьи-то зубы.

— Это что было? — спросил он, отходя подальше от расщелины.

— Что-то, что считает тебя очень вкусным, — ответил Живоглот.

— А почему пить-то оттуда нельзя? Вода что, тоже опасная? — поинтересовался Грегор.

— Вода ядовитая. Выпьешь — умрешь, — коротко сказал Живоглот.

Грегор тут же подошел к Темпу и объяснил ему, что расщелины очень опасны и ему надлежит следить за Босоножкой и ни в коем случае не подпускать ее к ним.

— Щели плохо, — согласился Темп.

Но когда Грегор велел Босоножке держаться подальше от воды, она с восторгом оглянулась по сторонам и тут же кинулась к расщелине:

— Водичка! Мы будем купася?

Ему ничего не оставалось, как схватить ее за руку.

— Нет! Не купаться! Это плохая вода, Босоножка! Нельзя трогать воду!

Видимо, он сказал это слишком резко и напугал ее — уголки губ малышки поползли вниз, а глаза наполнились слезами.

— Эй, все в порядке, не реви! — Грегор обнял сестренку. — Просто не подходи к воде, ладно? Она… она слишком горячая, — сказал он. — Можно обжечься. Бо-бо пальчики.

Это ей было понятнее: иногда дома из крана текла очень горячая вода, почти кипяток. И однажды Босоножка ошпарила себе ручку.

— Ой? — уточнила она.

— Да, именно «ой». — Он поднял ее на руки. — Поедешь на Темпе?

— Дя-а-а!

Босоножка вывернулась из его рук и запрыгнула на спину таракана.

— Незя трогать водичку, Темп! — строго сказала она.

У Грегора немного отлегло от сердца.

— И растения! — добавил он.

— И рррастения! — повторила Босоножка.

Люди тем временем подготовили несколько рюкзаков с вещами и припасами. Один рюкзак, в котором находились аптечка и горючее, предназначался Грегору. Три других рюкзака, побольше размером, были для крыс: у них были лямки, в которые продевались передние лапы, а потом эти лямки закреплялись на животах.

Найк была нагружена сразу несколькими тяжелыми кожаными мехами с водой.

Грегор с сомнением посмотрел на сплетенные лианы, образовавшие почти непроходимую стену.

— Ты что, собираешься нести все это одна, Найк?

Она не сможет летать там, среди лиан, а путешествовать пешком для летучих мышей — страшное мучение.

— Чуть повыше есть места, где посвободнее, — сказала Найк. — Я смогу лететь над лианами, а потом присоединюсь к остальным. Вы с сестрой полетите на мне?

Грегор думал, что это будет уже слишком — просить ее нести еще и его с Босоножкой в придачу к бурдюкам с водой. А ведь есть еще Темп, и он не захочет остаться на земле без них.

— Спасибо, мы пешком, — поблагодарил он.

Он зажег лампу и тоже стал готовиться к походу. На замену лампе он закрепил на запястье при помощи петли фонарик. Большой рюкзак с аптечкой и маслом перекинул на спину, а тот, что поменьше, который дал ему Марет, с фонариками и припасами, повесил на грудь. В нем также лежало то, что дала для Босоножки Далей: запасная одежда, одеяльце, какие-то игрушки, немного печенья и расческа. Из заднего кармана штанов Грегор вытащил зеркальце Нериссы и тоже положил в рюкзак. Босоножке нравилось играть дома с зеркальцем, и это зеркальце могло пригодиться, чтобы ее отвлечь. На шею Грегор повесил бурдюк с креветками в сливочном соусе. Он попросил упаковать тогда еду для Живоглота и собирался сразу отдать тому это угощение, но теперь решил приберечь — в качестве аргумента в возможных спорах: любимое блюдо все-таки.

Грегор решил, что вполне готов, и в этот момент почувствовал, что Темп легонько тянет его за рубашку.

— Не забудь, это не забудь, — сказал таракан, протягивая ему вложенный в ножны меч.

Откуда он тут взялся? До этого момента Грегор его даже не видел. Или меч оставила Соловет? Он крепко приладил кожаные ножны к штанам и постарался придать мечу такое положение, чтобы он не мешал при ходьбе. Сначала повернул его к правому бедру — и кончик меча стал торчать вперед. Это выглядело как-то… неправильно. Тогда он повернул его к левому бедру — острый конец меча стал смотреть назад, за спину Грегора, а правой рукой он мог теперь взяться за рукоять и легко вытащить меч из ножен. Вроде все.

— Ну как, Воин, работает? — услышал он голос Хэмнета и увидел, что тот смотрит на него в упор. Сам Хэмнет был без меча — у него на поясе был только короткий нож в чехле.

— Полагаю, я смогу понять, когда будет необходимо пустить его в ход, — ответил Грегор, поправляя ножны и цепляя их к ремню с таким видом, будто проделывал это не раз. Но теперь меч уперся ему ровнехонько между ног.

— Сколько тебе лет, парень? — спросил Хэмнет.

Грегор хотел было сказать, что тринадцать или даже четырнадцать — он ведь довольно высок для своего возраста. Может, если он скажет, что старше, чем на самом деле, Хэмнет станет относиться к нему с большим уважением. Хотя нет, это вряд ли.

— Одиннадцать, — ответил Грегор.

— Одиннадцать, — повторил Хэмнет, и выражение его лица изменилось.

Теперь он выглядел почти грустным.

— Вообще-то мне уже скоро двенадцать, — уточнил Грегор.

Он сказал это так, будто это имело какое-то значение, хотя, если честно, это означало лишь одно: когда ему исполнится двенадцать, он должен будет платить за проезд полную цену. И все. Довольно глупая мысль для Воина.

— А что?

— Я подумал, что моей матери было совсем не трудно поймать тебя на крючок, — сказал Хэмнет.

Грегор почувствовал, что свирепеет:

— Послушайте, я не знаю, что у вас с ней произошло. Но я здесь не из-за вашей матери. А скорее из-за своей. Она подцепила чуму…

Мысль о маме расстроила его. Даже слезы навернулись на глаза, хотя он и не собирался плакать. Повернувшись спиной, он посмотрел вниз и снова занялся ремнем — еще не хватало, чтобы этот Хэмнет увидел его слезы.

— Может, вы наконец заткнетесь и займетесь своими делами, а? — сказал он довольно грубо.

— Я заткнусь и займусь своими делами, если ты оставишь этот меч в покое и пообещаешь не прикасаться к нему без особой надобности. Согласен? — ответил Хэмнет.

Грегор молча кивнул. Ему понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться. Когда поднял голову, он увидел, что Хэмнет помогает Живоглоту фиксировать ремни рюкзака на плечах.

И Грегор почувствовал облегчение. Ему не хотелось ругаться с Хэмнетом. Хватит того, что с ними вместе идут три крысы, которых хлебом не корми — дай над ним поиздеваться. К тому же он и не собирался вытаскивать меч из ножен.

Грегор как-то упустил из виду, что Гребешок, до сих пор сидевшая в своем убежище из лиан, тоже идет с ними. Она вышла, и стало понятно, что она вовсе не такая высокая, как ему поначалу показалось, просто там, в зарослях, она поднялась на задние лапы. Но даже встав на все четыре лапы, она оставалась существом весьма внушительных размеров. К тому же она была примерно шести метров в длину, от носа до кончика хвоста. А эта сине-зеленая чешуя, покрывавшая каждый дюйм ее тела! Гребень вообще был всех цветов радуги — но его можно было видеть, только когда она его раздувала. И лапы, великолепные, сильные лапы, и на каждой — пять длинных пальцев, способных хватать все вокруг.

— Какая у тебя дивная ящерица! — сказал Грегор Газарду.

Мальчик посмотрел на него с удивлением.

— Спас-с-с-с-си-и-и-ибо, — протяжно прошипела Гребешок.

A ведь Грегор воспринял ее как домашнего питомца — щенка или котенка! Он снова совершил ту же ошибку, как в первый свой визит, с летучими мышами. Гребешок так же мало походила на домашнего питомца, как Арес. Она понимала, что говорят люди, — и разве она не выплюнула мячик Босоножки обратно в ладонь Хэмнету?

— Прости, — сконфуженно сказал Грегор. — Я просто не знал, что ты умеешь…

— Ду-у-у-ума-а-а-ать? — просипела Гребешок.

Газард повернулся к ней и издал несколько длинных шипящих звуков, Гребешок ему ответила — и они оба рассмеялись. Грегор никогда прежде не слышал, что люди в Подземье могут говорить на языке других его обитателей.

Гребешок склонила голову, и Газард стал надевать ей на шею рюкзак из змеиной кожи. Они продолжали обмениваться шипением, которое усилилось, когда Газард протаскивал рюкзак через гребень Гребешок.

— Что он делает? — осведомился Живоглот, нахмурясь. — Он разговаривает с этой шипучкой на ее языке?

— Газард разговаривает со всеми. Пытается по крайней мере — со всеми, кто дает ему такую возможность, — не без гордости ответил Хэмнет. — Попробуй поговори с ним на крысином.

— Что? — не понял Живоглот.

— Обратись к нему на крысином, — повторил Хэмнет.

Живоглот, подумав, что-то тонко пропищал. Газард в точности повторил его писк — человеческое ухо не могло бы обнаружить отличие.

— Что это означает? «Здравствуй»? Я немного говорю по-мышиному, но они говорят «здравствуй» вот так. — И Газард снова пискнул, на этот раз повыше, и все три крысы тут же поморщились.