Ли Чайлд - Триллер

— Э… да, — отозвался Беликов, посмотрев вниз, и забрал пуговицу. — Спасибо вам.

С этими словами он повернулся и продолжил прогулку.

Ближе к полудню Генри возвратился в Берлин. На мосту Варшауэр через Шпрее он впервые заметил агентов из Штази. Те были на двух машинах: первая двигалась впереди, а вторая ярдах в ста позади. В зеркальце заднего вида Генри увидел, как один из людей в машине поднес ко рту микрофон и что-то сказал.

Все понятно. Штази село ему на хвост, возможно уже начиная с Магдебурга. Поскольку пока он являлся для них неизвестной величиной, они держались на расстоянии. Но долго такая ситуация продлиться не могла.

Два часа Генри катался по городу, позволяя агентам наблюдать за собой, а сам одновременно наблюдал за ними. Генри размышлял о том, что необходимо определить масштаб развернутой слежки и тогда станет ясно, каким временем он располагает. С другой стороны, если агенты посчитают, что он заметает следы, у них могут не выдержать нервы и они попытаются его задержать. Так или иначе, Генри предстояло играть роль преследуемой добычи.

День он провел в безопасном доме на Пик-штрассе, а в шесть часов направился из города на север и, преодолев сорок миль, оказался в городке Фюрстенберг. Уже спустились сумерки; вдоль Ляйбнин-штрассе желтыми маяками загорелись уличные фонари. Всего ничего отъехал он от Берлина — меньше часа, — но в Фюрстенберге и люди были повеселее, и даже дышалось легче. Оставив машину на боковой улочке, Генри пешком прошел полквартала до пивной под названием «Черная кошка».

Пивная была забита русскими солдатами, в основном танкистами и спецназовцами — элитой советских спецслужб. В воздухе висела плотная завеса сигаретного дыма. Из приемника в углу, включенного на полную громкость, звучала русская народная музыка. Генри с трудом пробился сквозь толпу к стойке и заказал пиво. Пару минут спустя в пивную вошли двое штатских в черных кожаных пальто и заняли столик в дальнем углу.

«Они уже не скрываются, — мысленно отметил Генри. — Сеть затягивается».

Ему понадобилось всего полминуты, чтобы найти интересующего его человека. Генерал Юрий Павлович Кондраш, командующий Второй гвардейской танковой армией и Двадцатой гвардейской диверсионной бригадой специального назначения, сидел в гордом одиночестве, компанию ему составляла лишь бутылка водки. Генри подошел к его столику и предложил сигарету, завязал непринужденный разговор. На какой улице ближайшая мясная лавка? В каком месяце организуют фестиваль Мэригольд? Как часто ходят поезда в Блиндов?

Генерал отвечал односложно, но Генри своей цели добился.

В Берлин он вернулся около десяти вечера. По дороге обнаружил, что наблюдателей прибавилось: еще шестеро в трех машинах. Итого десять человек. Это только те, кого он засек, но, возможно, рядом находилась еще дюжина. Они уже совершенно не прятались — ближайшая машина следовала в каких-то десяти футах от заднего бампера автомобиля Генри.

«Теперь уже осталось недолго, — подумал он, сверяясь с часами. — Господи, только бы успеть».

Удивительно, но расположенный в непосредственной близости от Бранденбургских ворот и выходящий окнами на реку Шпрее Театр на Шиффбауэрдамм во время войны почти не пострадал. После 1948 года он фактически стал средоточием культуры Восточного Берлина — от оперы до балета и театральных представлений. По пятницам здесь давали оперу. Сверившись с программкой, которую ему любезно предоставила Адекс, Генри выяснил, что этим вечером идет «Тангейзер» Вагнера. Сам он предпочитал опере старый добрый вестерн, но у человека, ради которого он здесь оказался, были иные вкусы.

Маршал Красной армии Георгий Иванович Преминин, командующий Группой советских войск в Германии, был железным кулаком Сталина в Восточной Германии. Кроме того, он являлся последним звеном в головоломке, которую торопился собрать Генри Колдер.

Припарковавшись на Ораниенбургер-штрассе возле небольшой липовой рощицы позади полуразрушенной церкви, Генри выбрался из машины. Прежняя морось переросла в ледяной дождь вперемешку с градом. Генри подошел к багажнику — градины ударялись и отскакивали от полей его шляпы — и посветил карманным фонариком под бампер. Как он и предполагал, там был передатчик, видимо прикрепленный, пока он находился в «Черной кошке». Генри оторвал его, раздавил ногой, а искореженные остатки зашвырнул подальше. Конечно, Генри знал, что это не спасет его, но, по крайней мере, даст фору во времени, пока люди из Штази рыскают по округе в поисках его автомобиля.

Он надвинул шляпу на глаза и направился к театру.

Повалил мокрый снег, и вместе с ним со Шпрее поднялся туман. Казалось, здание театра плывет над землей; клубы тумана завивались вокруг его готических карнизов. В окружающей темноте подсвеченные изнутри прямоугольные витражные окна сверкали всеми цветами радуги.

Притаившись на аллее, Генри внимательно осмотрел стоянку и наконец нашел машину Преминина: черный лимузин ЗИС-110 с советской эмблемой «серп и молот» на крыльях. Шофер маршала, он же его телохранитель, стоял под зонтом возле водительской двери и курил.

Вдруг раздался визг покрышек. Из-за угла вылетел черный «мерседес». Водитель резко затормозил и погасил фары. Впереди сидели двое; в свете уличных фонарей виднелись лишь неясные силуэты. Вот вспыхнул огонек сигареты и тут же погас.

Генри достал из кармана двубортного плаща пинту виски, половину вылил, затем сделал большой глоток и прополоскал рот. Отшвырнул шляпу в сторону, окунул руки в грязную лужу и перепачкал себе волосы, после чего вышел на тротуар.

Изображать пьяного — очень непростая задача, но Генри уже не раз доводилось прибегать к этой уловке. Немелодично напевая что-то себе под нос, он свернул на проезжую часть и, пошатываясь, устремился в сторону премининского ЗИСа. Заметив пьянчугу, шофер щелчком отбросил сигарету и проворно сунул руку под пальто.

— Эй, классная тачка, да? — произнес Генри по-немецки. — Это че такое? «Мерседес»?

— Нет. Нет, — прорычал шофер по-русски. — Вали отсюда.

Не обращая на него внимания, Генри прошаркал к пассажирской дверце. Шофер двинулся за ним, не вынимая руку из-под пальто, и все повторял:

— Нет. Нет…

— Чертовски большая хреновина.

Заднее окошко ЗИСа было чуть опущено.

Генри сделал большой глоток из бутылки и краешком глаза увидел, что русский решительно шагает к нему. Генри покачнулся, накренился вперед и, чтобы не упасть, ухватился за опущенное стекло и прижался к нему лицом.

— Какой интерьер! Это кожа?

— Убирайся отсюда!

Шофер грубо вцепился Генри в отворот пальто, но тот успел разжать пальцы и уронил внутрь машины небольшую алюминиевую трубочку. Она ударилась о заднее сиденье и приземлилась на пол. Шофер с силой дернул пальто на себя, и Генри покорно плюхнулся на мостовую.

— Эй, что за дела?

— Вали отсюда, тебе говорят!

— Ну хорошо, хорошо.

Поднявшись на ноги, Генри отряхнулся и нетвердой походкой побрел по улице.

За спиной взревел двигатель, фары осветили удаляющегося «пьянчужку». Он кинул взгляд через плечо — «мерседес», набирая скорость, следовал за ним. Генри выбросил бутылку и помчался.

Ловушка захлопнулась, люди из Штази были повсюду. В течение следующего часа Генри несся по паркам и перепрыгивал через заборы, летел вниз по переулкам и вверх по пожарным лестницам и дальше по крышам. Выли сирены — иногда вдалеке, иногда совсем близко. На каждом повороте синие мигалки освещали мокрый булыжник и витрины магазинов. Безумная гонка продолжалась, пока Генри не оказался на северо-западе всего в переулке от безопасного дома.

Скрючившись за изгородью, он затаился на пять минут, ежесекундно ожидая увидеть огни мигалок и услышать вой сирен. Все было тихо. Он быстро перешел дорогу и стал подниматься по ступенькам, когда его выхватила из темноты пара мощных фар, затем еще одна и еще. Открылись и захлопнулись дверцы машин. По мостовой загрохотали башмаки.

— Schnell! Schnell!

— Halt![91]

Генри взбежал по ступенькам, трясущимися руками повернул ключ в замке, толкнул дверь, влетел внутрь и заперся. На лестнице раздался топот множества ног. Дверь содрогнулась от удара, потом еще от одного. Деревянный косяк треснул. Генри мгновенно пересек комнату, опустился на колени и с усилием отогнул плинтус. За спиной вдребезги разбилось стекло. Генри быстро оглянулся: в образовавшуюся дыру просовывалась чья-то рука и нащупывала дверную ручку. Он вынул из тайника пакет и бросился к печке, в которой одиноко тлел уголек. Генри с силой дунул, и в печи вспыхнул огонь. Он попытался засунуть внутрь пакет. Слишком большой. Пришлось сложить его и повторить попытку.