КАТА - Екатерина Ааронова

Я моментально рефлекторно заглушила ее быстрым ударом руки. Между пальцами оказался источник боли. Маленький, мягкий, напоминавший слепня, он еще продолжал слабые попытки вырваться. Недолго думая, слегка отвернувшись, я прекратила его страдания. Избавившись от нападавшего, направила внимание на возвращающегося после расследования Глеба.

– Ничего непонятно, но очень интересно, – тоскливо сказал он нам и плюхнулся обратно в машину. – Кто-нибудь хочет чаю? У меня термос с собой.

Все отказались.

– Думаешь, надолго? – обратилась ко мне Эл, пытаясь справиться с волосами, запутавшимися в резинке. – Блин, так и знала. Кто дарит резинки, обвешанные всякой хренью, – пробубнила она себе под нос. – Теперь пол головы себе вырву.

– Не знаю, – ответила я сразу на оба ее вопроса, хоть второй явно был риторическим. Я не могла не облегчить страдания Эл, глядя как она мучается. – Давай помогу, – и тут же принялась аккуратно вытаскивать по волосинке из этой ловушки, даже не дождавшись ответа. Резинка действительно была с какой-то безделушкой а-ля украшением, носить которые, мне кажется, настоящее преступление. Даже два – против стиля и против природы, ведь эта чертова спираль – пожиратель волос. – Знаешь, даже если пол башки вылезет, у тебя еще человека на четыре волос останется, – подбадривала ее я, чувствуя, как она начинает раздражаться. – У тебя такие густые волосы, просто шикарные.

– Да ну, брось, – почти безразлично сказала Эл.

Она всегда так делала. Просто нарывалась на комплименты, хотя в этом вовсе не нуждалась. Порой делала это так странно, спокойно, на полном серьезе отрицая очевидные вещи. Иногда это настолько раздражало, что и не хотелось спорить с ней об обратном. При этом она была из тех людей, у которых даже сплетники не находили изъянов. Эл была невероятно красивой.

Ее длинные шоколадного цвета кудри создавали эффект легкой небрежности. Как бы она ни перебирала их в течение дня, сколько бы ни завязывала, заплетала и снова распускала, они всегда выглядели естественно и делали ее невероятно воздушной. Потрясающее тело, которое она зачем-то прятала под балахонами. Я сама узнала об этом совершенно случайно, когда однажды оказалась с ней в раздевалке. Идеально пышная грудь, которой я так завидовала. Подтянутый живот. Да у нее даже ямочки на заднице были. Здоровая, гладкая кожа, которую каждую весну украшало множество солнечных поцелуев. Всегда аккуратный макияж. Ухоженные брови и ровная подводка добавляли выразительности ее золотисто-карим глазам. Это была ее своего рода фишка.

Я не помнила и дня, чтобы ее глаза не были подведены жирной, черной линией. Однако самой выразительной чертой Эл был аккуратный, длинный, немного заостренный нос с маленькой горбинкой. Именно он в сочетании со всеми достоинствами придавал ей уникальный шарм. Таких часто можно было увидеть на обложке какого-нибудь модного журнала.

– Готово, – похвалила себя я, почти не оставив волос на злосчастном серебристом аксессуаре со свисающими с него буквами, образующими слово «hope», и вручила ей его как трофей.

– В жопу, – Эл тут же выкинула резинку в сторону леса. Ни секунды не колебалась.

– Чудненько, – развеселилась я.

Мы немного постояли молча, изображая активный интерес к уходящему вдаль потоку автомобилей и изредка неловко перекидываясь короткими фразами. Проведя так где-то минут десять, Эля, наконец, предложила не тухнуть и пойти прогуляться. Даже если пробка рассосется, а мы пойдем вперед, то ничего не потеряем. Ну или найдется какое-то другое решение. У Эли с тем парнем ловила сеть, поэтому мы взяли клятвенное обещание с наших мужчин, что и под страхом смерти, они не бросят нас в этом богом забытом месте. Направились вдоль дороги. Не сказала бы, что это было увлекательное занятие.

Я уже давно замерзла, а запах выхлопных газов стоял просто невыносимый. Он перебивал характерный для такой местности аромат хвои. К тому же, у меня довольно быстро испортилось настроение из-за смешения омерзительных звуков, доносящихся отовсюду. Кто-то слишком сильно врубал музыку, которую было слышно даже через стекло автомобиля. Кто-то слишком громко разговаривал, мешая мне сосредоточиться на и без того еле клеящемся разговоре. Я то и дело прерывалась, сбиваясь с мысли. Элю постигла та же участь. На самом деле, разговоры у меня с ней в принципе сложно строились. Для нас обеих было весьма обычным делом отвечать немногословно. Наверное, мы стали жертвами чужих монологов. Хотя находиться в компании Эли было довольно приятно. Она казалась очень умной, порой даже слишком. Мило улыбалась, вела себя не импульсивно и не самолюбиво, как многие другие.

Никогда не перебивала, не перетягивала одеяло на себя, как это бывает, когда человек почти не слушает, только ждет, а порой и не дожидается своей очереди, чтобы высказаться. Иногда, когда разговор не клеился, было немного неловко подолгу молчать или комментировать очевидные вещи, происходящие вокруг. Сегодня же диалог мог бы складываться довольно удачно, если бы я постоянно не отвлекалась на очередной триггер. А может, именно это и становилось почвой для хоть какого-то разговора. Короткого, поскольку мы недалеко ушли, прежде чем машины, наконец, тронулись.

Глава 4

Мы приехали около полудня. Я чувствовала себя сильно вымотанной после дороги. Настроение было подавленным. Закрадывалась мысль, что приятнее было бы провести вечерок дома. Но лишь только оказалась вне автомобиля, у меня захватило дух, и мысли изменились. Я ощущала себя не в той реальности, в которой существовала до этого. Климат тот же, но природа и ощущения были здесь совершенно иными. Хватило единственного дуновения ветра, секунды тишины и лишь одного глотка воздуха, чтобы выветрить из меня снобизм.

Изо рта шел легкий пар. После грязного, пыльного города я очутилась в атмосфере полной гармонии. Это были мои самые любимые мгновения осени. Именно такой я ее всегда представляю. Невозможно было надышаться. В такую погоду ты будто уносишься в дебри своего разума, понимая какую малую часть Вселенной представляешь. Это был тот идеальный баланс, когда два разных сезона сливаются воедино и смывают все границы мировосприятия.

Тебе уже сложно понять, куда движется природа – в суровые холода или жаркое лето. Все было так поэтично прекрасно. Мокрая, ароматная трава шуршала под ногами. Капли того, что едва ли можно было назвать дождем, похожего на пыль, ласкали мою кожу. Они же, как осколки мелкого стекла, били в глаза и, смешиваясь с низким туманом, скрывали конец дороги, которую с обеих сторон сдавливали тяжелые, высокие сосны. Тогда казалось, что дом, к которому мы приехали, стоит один в радиусе сотен километров, окруженный диким лесом. Ты не помнишь, когда закончилась цивилизация, не видишь и где ее новое начало. Только мерзкие, старые электрические столбы возвращали в реальность и не давали утонуть в фантазиях об этом месте.

Может быть это странно, но все-таки трудно описать те чувства, которые в такую погоду пронизывают твое тело в обход разума. Мурашки бегали по коже. Приятная смесь легкой тревоги и непреодолимой жажды прикосновений, идущая прямо от низа живота. От них поднималась легкая дрожь. Знаете эти странные моменты, когда кажется, что до тебя вот-вот кто-то дотронется, но сколько бы ты ни жаждал, ни терзался, этого все никак не происходит. Когда что-то будто дразнит твои инстинкты, заставляя мучиться в попытках дотянуться всем телом до чего-то невидимого, едва осязаемого. Так и природа заигрывала со мной.

Кажется, кроме меня, никому до красоты этого места не было дела. Ребята, приехавшие уже довольно давно, все еще носились от машины к дому и обратно, перенося огромные рюкзаки и ящики со спиртным. Большой дом одиноко стоял на повороте прямо у дороги. Была видна бесконечная череда окон, разбавленных шоколадным брусом. Возможно, он был даже больше, чем тогда казалось, но, как и дорога, утопал в тумане. К дому вела небольшая, выложенная темно-серым камнем тропа, а сбоку располагался участок для шашлыков и уличных посиделок. Если не брать в расчет съезд с дороги, он был со всех сторон окружен лесом, по большей части