Этюд на холме - Хилл Сьюзен Susan Hil

– Привет, Карин. Дети накормлены, домашняя работа сделана, у лошадей достаточно сена, и в данный момент я разбираю свои врачебные бумажки, так что даже рада отвлечься. Как идут дела?

– Я докладываю, как ты просила.

– Хорошо. Где ты была?

– Рефлексология.

– О нет, ненавижу, когда мне щекочут пятки.

– Они так не делают, они их мнут, и довольно сильно. Это абсолютное блаженство. Я почти что заснула. Они зажигают чудесные ароматические свечи. И девочка тоже милая. Я ничего ей не говорила, но во время сеанса она спросила меня, нет ли у меня проблем с грудью.

– Удачная догадка. У женщин твоего возраста они часто есть.

– Цинично. Но я после этого потрясающе себя чувствую.

– Я всеми руками за.

– Я веду дневник.

– О том, что именно ты делаешь, или свои чувства и эмоции тоже записываешь?

– Все. В противном случае в этом нет никакого смысла. Я должна быть честна с собой, Кэт.

– И что же дальше?

– У меня очередная встреча с моим духовным целителем в среду с утра. Пока что это работает лучше всего. Я ухожу от нее с чувством, что могу забраться на Эверест, но при этом ощущаю себя очень спокойной и счастливой.

– Я могу тебе сейчас кое-что предложить?

– Ты мне за этим и нужна, ты мой врач.

– Я думаю, что тебе нужно сделать еще один снимок.

– Зачем?

– Я хочу видеть, что действительно происходит… соотнести это с тем, что ты чувствуешь.

– Мне нужно подумать об этом.

Кэт вздохнула. Она так усердно себя успокаивала, что это уже было неприлично, она старалась быть настолько открытой для всего, насколько это ей позволял ее профессионализм, но с каждым днем ее все сильнее одолевали дурные предчувствия. Карин выглядела и чувствовала себя хорошо. Кэт нужно было понять, что происходит с раком.

– Ты не врешь?

– Кому?

– Ну, на самом деле мне. У меня для тебя очень большой кредит доверия, Карин.

– Мне просто нужно немного больше времени.

– Чего ты боишься?

– Что?

– Извини, Карин, я не верю, что сказала это.

– Ты считаешь, что я боюсь взглянуть в глаза тому, что ты называешь «фактами».

– Я даже не знаю, что является фактом, пока не выясню это.

– Только не сейчас.

Кэт подумала и решила не давить на нее еще какое-то время.

– Хорошо, и что же дальше? Фэншуй?

– Хилер.

– Нет, Карин, ни в коем случае.

– Слушай, это даже не столько для меня. Я в это не верю, я считаю, что все это обман и, скорее всего, это стоит остановить, но пока что все, что у нас есть, – это слухи. Кто-то должен сходить туда и разобраться, чтобы потом подробно описать. Я тут всем оказываю услугу.

– Тогда я пойду с тобой. Я тоже хочу понять, что там происходит. Я тебя услышала и понимаю, что ты можешь стать хорошим подопытным кроликом. Но ты слишком уязвима.

– Это утро четверга, пол-одиннадцатого. У тебя будет операция.

– Да, а Крис будет читать лекцию в Бевхэме. Черт. Ладно, но если что-то тебе не понравится, сразу уходи. Мы тут не об ароматических свечах говорим.

– Я знаю.

– Кстати, тебе моя мама не звонила?

– Насчет ужина? Да, мы придем.

– Отлично.

– Ты знаешь, кто еще будет?

– Мы, Ник Гайдн, Эйдан Шарп и весьма симпатичная женщина-детектив, которая работает с Саем. Может быть, Дэвид Лестер, но я не уверена. Немного сборная солянка, но ты знаешь мою мать. Может, она хочет поиграть в сваху.

– Или собрать деньги, или сколотить рабочую команду для благотворительного базара в хосписе.

– Ну, или просто позлить моего отца. Ему это, разумеется, не понравится.

– Она как будто совсем этого не замечает.

– О, она замечает. Но она продолжает сражаться, не обращая внимания ни на что.

– К этому времени меня уже психически вскроют, разумеется…

– Господи, ну и способ завершить беседу. И, Карин…

– Я знаю, знаю.

– Снимок. Я это тебе как врач говорю.

– До свидания, Кэт.

Карин была в Старли в девять тридцать утра в следующий четверг. Такой день мог кого угодно заставить почувствовать себя лучше – вот о чем она думала, когда ехала по улочкам, живые изгороди которых украшали белые цветы терновника. Она была уверена, что сможет позаботиться о своем здоровье, уверена решительно и бесповоротно. Она верила в то, что делала. И все-таки в темные ночные часы ее мучили дурные мысли, ей представлялось, как челюсти краба проедают себе путь через нее. А потом она задавалась вопросом, о чем она вообще думала, когда отказывалась от советов Кэт, от серьезного, научно обоснованного лечения, и ее охватывал страх оттого, что собственное промедление могло лишить ее надежды на помощь. Но днем, когда она читала книги, полные чудес и историй успеха, пышущие оптимизмом и уверенностью, или слушала записи, которые переносили ее в царства красоты, спокойствия и абсолютного здоровья, все менялось; ее ночные кошмары вновь уползали в свои пустые пещеры, и она снова чувствовала себя сильной и уверенной в себе.

Именно так она себя чувствовала и сейчас, когда въезжала на парковку рядом с торговой площадью в Старли. Было тихо, солнце выхватывало стволы деревьев своим лимонно-желтым светом, и мимо нее прошла мать с хохочущим резвящимся малышом и младенцем на руках; они с Карин обменялись замечаниями о том, какая весенняя стоит погода, а ребенок выдул очередь из мыльных пузырей с помощью колечка на палочке и пластиковой тубы с жидкостью. Пузыри взметнулись вверх, сияя переливающимися радугами.

Карин пошла вниз по холму, заглядывая в окна магазинов, изучая ловцы снов, баночки с натуральным медом и маленькие кристаллы. Один из них, из розового кварца, похожий на лепесток розы, привлек ее внимание; она почувствовала магнетическую силу, которую он излучал в ее сторону. Она купила его за пять фунтов, и когда положила к себе в сумку, сразу почувствовала душевный подъем.

Она купила газету и взяла ее с собой в органическое кафе со столами из светлой сосны, чтобы почитать за стаканчиком домашнего лимонада. «Если жизнь похожа на лимон, сделай лимонад». Она нашла этот и множество других маленьких жизнеутверждающих девизов на страницах одной из своих американских книг, которая, помимо прочего, рекомендовала ей облачиться в белое сияние, соткать себе золотое покрывало и каждое утро тянуться навстречу своей личной радуге. Но совет про лимонад ей все равно нравился.

Она посмотрела в окно маленького кафе, и ей стало хорошо. Она сказала себе это. Она чувствовала себя счастливой, радостной и здоровой. Она была уверена в этом. А еще она предвкушала предстоящую встречу. Рефлексологи и ароматерапия это одно, а психохирурги – совсем другое. Правой рукой она сжала мобильный телефон у себя в кармане, чтобы придать себе уверенности.

В десять минут одиннадцатого она прошла в двери дома, находившегося в нижнем конце улицы, на стеклянной вывеске которого черными буквами было написано слово «Хирургия»; слово «Стоматологическая» было агрессивно затерто. Поскольку Карин жутко боялась зубных врачей, немного уверенности она подрастеряла.

– Доброе утро. У вас назначена встреча?

Женщина средних лет, одетая в бежевый свитер, могла бы работать в какой-нибудь приемной на Харли-стрит[13]. Карин назвала ей свое имя.

– Да, спасибо, миссис Маккафферти. Присядьте, пожалуйста. Доктор Гротман скоро к вам подойдет.

– Прошу прощения?

Женщина улыбнулась.

– Доктор Гротман. Это имя врача, который лечит пациентов через Энтони.

– Понятно. И, я так полагаю, этот доктор…

– Жил в 1830-х годах в Лондоне.

– Ясно.

Женщина улыбнулась, прежде чем вернуться к своему компьютеру.

– И много людей приходит сюда?

– О да, график доктора расписан на много недель вперед. Люди приезжают издалека, чтобы получить консультацию.

Карин взяла номер «Ворлд хилинг», но пока она рассматривала обложку, одна из дверей открылась и оттуда выглянула пожилая женщина, которая выглядела потерянной и очень бледной.