День чёрной собаки - Вадим Юрьевич Панов

– Не слышали? – уточнил бармен.

– Не чувствовал, – уточнил гость. – Вежливость не произносится, она как подарок, который один человек дарит другому, даже незнакомому. Поэтому она чувствуется. От вас я её почувствовал.

Обдумав ответ Антона, мужчина перешёл на «вы».

– Спасибо.

– Это вам спасибо. – Гость помолчал. – Я не за рулём.

– Может, кофе? Апельсиновый сок?

– Одно другому не мешает. Сначала мой виски, а потом кофе и сок.

– И что-нибудь поесть?

– Завтрак станет лишним. Подожду обеда. – Мужчина залпом выпил дозу, посидел, принимая крепкое внутрь, после чего объяснил: – Я потерял лучшего друга.

– Сочувствую.

– Спасибо. Но лучше бы он просто умер.

Антон поднял брови, показав, что с расспросами не полезет, но если гость захочет рассказать – послушает.

– Лучше об этом не говорить, – вздохнул мужчина. Открыл рот, явно собираясь поговорить об этом – несмотря на собственное заявление, но так же явно опомнился, вздохнул и сказал: – Получается, я не просто не знал своего друга, он оказался совсем другим человеком.

– Такое бывает.

– Правда? – спросил мужчина тоном: «Вам откуда знать?»

– Правда, – очень серьёзно подтвердил Антон. – Я не знаю, что случилось у вас, но я…

– Пожалуйста, не надо портить наши отношения, – попросил гость. – Что бы вы ни рассказали, ваш рассказ не будет жёстче моего. Просто поверьте. А слушать о том, что ваш друг спал с вашей подругой, мне сейчас тягостно. Я пил всю ночь, но не берёт. Я не напился и не заснул. Мне плохо.

– Извините меня.

– Надо же – опять искренне. – Мужчина дружелюбно, но с лёгким недоверием, чуточку сомневаясь, что чувства его не обманывают, посмотрел на Антона. – Сделайте, пожалуйста, завтрак. И… без обид, но я хочу выпить кофе в одиночестве. Мне нужно подумать.

– Конечно.

Антон принял заказ, кивнул, чтобы его подменили за стойкой, и вышел на задний двор. Не курить – подышать. Нужно было подышать, потому что ранний гость произвёл на бармена тягостное впечатление. Ничего, в сущности, не сказал, ничем не поделился, не вылил накопленное на случайно оказавшегося рядом человека, но тяжестью придавил. Той тяжестью, под которой дёргалась его душа.

Антон вышел, прищурился на яркое солнце, а когда глаза привыкли к свету – увидел сидящего на корточках Прохора.

И услышал:

– Весь в крови.

И вздрогнул.

– Он хотел крови – он её получил. Всю кровь, которую хотел, вся ему досталась и сделала его меру самой большой.

– Кто он?

– Но жажда не исчезла, понимаешь? Кровь не насыщает, кровь дразнит. От неё ещё больше пить хочется, но только крови пить… Вода не утоляет тех, кто кровь попробовал… и кровь не утоляет… только дразнит, проклятая, засасывает… Вот и его засосала… и он всю её получил… Всю кровь, какую хотел, – получил… Только не радуется он, глаза закрыл – и не радуется.

– Да о ком ты говоришь? – окончательно растерялся Антон.

А Прохор посмотрел на него неожиданно ясным взором и с обыкновенной улыбкой сказал:

– Ты меня не слушай, я разное говорю. Ты лучше покорми меня, а?

* * *

Вводил ли Анзоров в поисковую строку браузера сочетание «Платон Брызгун» или же с кем-то проконсультировался, Шиповник и оперативники не узнали. Но поняли, что рубить сплеча следователь не стал, поскольку разрешение на следственные действия в отношении известного режиссёра они получили не сразу, как пообещал Анзоров, а через полтора часа. Но всё-таки получили. К этому времени они уже знали, что телефон Брызгуна выключен: Феликс попросил Катю из первого отдела позвонить и «ошибиться номером», а после «отмашки» следователя Вербин связался с отделом «К» и узнал, что телефон Брызгуна был выключен в ночь на двенадцатое и больше не включался.

– А перед этим? – спросил Колыванов, который не сомневался, что Феликс вызнал у специалистов все подробности.

– А перед этим телефон выключался в субботу вечером и включился в воскресенье днём, примерно в два.

– Где он включался и выключался?

– В Москве.

– Районы?

– Выключился около дома Брызгуна, включился на МКАД, между Симферопольским и Калужским шоссе.

– Можно предположить, что именно в субботнюю ночь произошёл захват девушек, а в воскресенье днём Брызгун возвращался из логова.

– Похоже на то.

Мужчины переглянулись.

– Пока всё очень похоже на то, что Брызгун и есть Кровосос.

– Анзоров будет очень рад.

– А ты?

– Я хочу найти настоящего Кровососа, – ответил Вербин. – Если им окажется Брызгун – пусть так. Но доказательства мне нужны железные.

Колыванов кивнул, показывая, что полностью разделяет мнение напарника, и спросил:

– Где Брызгун выключил телефон в понедельник?

– Снова около дома.

– То есть мы даже приблизительно не знаем, куда он направился?

– Приблизительно знаем – куда-то по Симферопольскому шоссе, – хмыкнул Вербин. – Я приказал проследить по камерам путь его машины и попытаться узнать, один был Брызгун или нет.

– Подозреваешь сообщника?

– Подозреваю, что Брызгун – Дракула.

– В таком случае что он делал в логове Кровососа в ночь с субботы на воскресенье? Почему он похитил проституток?

– Узнаем, – пообещал Феликс и улыбнулся подошедшему толстяку: – Добрый день! Марк Анатольевич, если я правильно понимаю?

– Марк Анатольевич, – подтвердил толстячок, разглядывая Вербина без особой радости. Но и без явной неприязни.

– Очень приятно.

Ответной любезности Феликс не дождался.

– Это Маша, домработница Тоши, – толстячок кивком указал на свою спутницу.

– Здравствуйте…

Последние звуки ещё висели в воздухе, а Марк Анатольевич уже взорвался:

– О чём вы хотите поговорить с Тошей? В чём вы его подозреваете? Почему вы нас вызвали? Предупреждаю: я не пущу вас в квартиру без веских оснований.

– Пожалуйста, чуть-чуть спокойнее. – Вербин выставил перед собой ладони. – Пожалуйста.

– Я спокоен. – Толстячок мгновенно сменил тон, вновь став деловым и сдержанным. – Вы можете объяснить, что происходит?

– Начнём с оснований, – в тон ему ответил Феликс. И показал бумагу: – Ордер на обыск вас устроит, Марк Анатольевич?

Маша всхлипнула.

– Позвольте? – Толстячок взял документ и оглядел его опытным взглядом. – Да, всё правильно. Только вот основания прописаны невнятно.

– Федеральный судья счёл возможным ордер подписать, – вежливо ответил Феликс. И, не желая развивать тему, перешёл к делам: – Скажите, Платон Викторович живёт здесь или только прописан?

– Вам не кажется, что этот вопрос имело смысл задать раньше? – язвительно поинтересовался толстячок.

– Мы в цейтноте, Марк Анатольевич. Детали приходится выяснять на ходу.

– Тоша здесь живёт.

– Хорошо.

– Вы ведь понимаете, Марк Анатольевич, с этим документом мы могли бы просто войти в квартиру? – поинтересовался Колыванов.

– Да, понимаю.

– Но мы проявляем уважение и пригласили не только понятых, но и вас, близких Платону Викторовичу людей, чтобы вы проконтролировали наши действия.

В действительности оперативникам требовалась дополнительная информация от тех, кто хорошо знал Брызгуна, однако говорить об этом они не стали, планируя выудить её в процессе разговора. И поэтому не торопились подниматься в квартиру, понимая, что вряд ли отыщут в ней что-нибудь интересное.

– Наши действия не будут обыском в полном смысле этого слова, мы скорее осмотримся и попытаемся найти улики или информацию, которая поможет нам в расследовании, – вновь вступил в разговор Вербин. – Дело в том, что мы не уверены в статусе Платона Викторовича. Есть большая вероятность, что у него крупные неприятности.

Маша всхлипнула повторно. И чуть громче.

– Тоша покупает кокс только для себя, – категорически заявил Марк Анатольевич. – Больше мне ничего не известно.

Оперативники переглянулись, и Вербин покачал головой:

– Нет.

– Нет?

– Мы не занимаемся наркотиками, Марк Анатольевич.

– Мы опасаемся за его жизнь.

– И вы по-прежнему не скажете, что происходит?

– Не имеем права. – И прежде чем толстячок вновь принялся возмущаться, поинтересовался: – Когда вы видели Платона Викторовича в последний раз?

Маша открыла было рот, однако толстячок этого не заметил и с напором продолжил:

– Почему вы решили, что жизни Тоши что-то угрожает?

– Есть основания.

– Какие? Вы понимаете, что мне достаточно просто набрать один номер и все ваши основания…

– Нет, недостаточно, – отрезал Колыванов, жёстко глядя толстяку в глаза. – Не в этот раз.

– А вот вы не понимаете, что каждая потерянная минута может стоить Платону Викторовичу жизни, – веско добавил Вербин.

И лишь на этот раз до Марка Анатольевича дошло, что оперативники предельно серьёзны, не шутят и не пытаются его обмануть, а у Брызгуна и в самом деле неприятности.

– Тошу могут убить?

– Да.

– За что?

– Когда вы видели его в последний раз?

– В прошлый понедельник.

– Одиннадцатого июля?

– Раз вы так говорите…

– Вы встречались с Платоном Викторовичем или говорили по телефону?

– Мы виделись. Завтракали и обсуждали ближайшие планы.

– Каким он вам показался?

– Для утра понедельника Тоша выглядел потрясающе хорошо.

– А если серьёзно?

– Куда уж серьёзнее? – Толстяк нервно потёр руки. – Тоша действительно очень хорошо выглядел и пребывал в приподнятом настроении. Я решил, что он задумал новый проект, спросил об этом, Тоша ответил, что я угадал, но подробности рассказать отказался. Тоша не любит делиться замыслами, особенно