Сломанная стрела - Кертис Кэмерон

«Лаборатория, где мы работаем с опасными радиоактивными материалами. Они хранятся в одном месте, чтобы мы могли контролировать их безопасность».

«Два места».

«Разные части одного здания. Модель бомбы полностью функциональна. Это и было целью Бауэра. Но у неё нет физического модуля. Материалы для инициатора хранятся в лабораториях Горячей зоны. Что касается физического модуля, у Бауэра не было доступа к изготовлению плутониевого ядра».

«Что такое пакет по физике?»

«Физический блок состоит из плутониевого ядра и инициатора. Бомба имеет модульную конструкцию, что позволяет устанавливать физический блок непосредственно перед запуском. Это также позволяет инженерам обслуживать активную ядерную взрывчатку независимо от остальной части бомбы».

«Если он функционален во всех отношениях, зачем называть его моделью?»

Коллиер пожимает плечами. «Он никогда не предназначался для установки физического пакета. Но целью проекта было…

копировать Толстяка во всех отношениях».

«Неужели бомбу Бауэра невозможно привести в действие?»

— спрашивает Штейн.

«Да, если установлен физический пакет. Ядерным взрывчатым веществом является плутониевое ядро. Из плутония необходимо сформировать сферу диаметром три с половиной дюйма (9,5 см). Инициатор вставляется в центр плутониевой сферы. Вместе они делают взрыв возможным».

«Давайте проследим за перемещениями Бауэра», — говорит Штейн. «Начнём с модели, с которой начинал Бауэр. Пусть там нас встретит знающий инженер».

Коллиер вручает нам пару пропусков на тканевом шнурке.

Пластиковые поверхности отмечены штрихкодами, определяющими наш допуск. Начальник службы безопасности садится в машину с опознавательными знаками «Лоуренс Ливермор» и просит нас следовать за ним. Он ведёт машину по чистым, безупречным улицам, окружённым идеально подстриженными газонами и современными зданиями из стекла и стали. Останавливается перед большим трёхэтажным зданием. Мраморная табличка с золотыми буквами сообщает нам, что мы находимся в торговом центре «Баллантайн».

На крыльце стоит долговязый мужчина в очках в чёрной оправе и с короткими светлыми волосами. Коллиер представляет его как доктора Марка Дайера.

«Вы знакомы с работами доктора Бауэра?» — спрашивает Штейн.

«Да. Большая часть его работы была связана с распространением ядерного оружия. Ядерным балансом сил и военными учениями. Он также работал над продлением срока службы существующего ядерного арсенала».

"Что ты имеешь в виду?"

«Специализация лаборатории — проектирование боеголовок.

Миниатюризация бомб, чтобы они помещались в боеголовки. Когда внимание страны переключилось на нераспространение, мы прекратили производство новых бомб. Американский арсенал стареет. Срок службы оружия подходит к концу. Нам нужно научиться, как сделать так, чтобы оно работало исправно и дольше. Бауэр

Работал над обеими сторонами этой проблемы. Нераспространение и продление жизненного цикла. Этот проект был для него хобби. Особым интересом.

Штейн смотрит недоверчиво. «Хобби».

«Конечно. Исследователи никогда не зацикливаются на чём-то одном. Их главный интерес оплачивает счета, но у них есть и хобби». Дайер ведёт нас по ступеням к главному входу в Центр Баллантайна. «У Бауэра был Толстяк».

Я нахмурился. «Бомба в Нагасаки».

Входные двери с шипением открываются. Коллиер ведёт нас к стойке регистрации. Охранники в форме стоят за молодой женщиной, которая нас регистрирует.

«Да», — говорит Дайер. «Первая бомба, сброшенная на Хиросиму, была урановой, по конструкции напоминающей пушку. Мы знали, что она сработает. Вторая бомба, «Толстяк», была плутониевой, имплозивного типа. «Толстяк» стал прародителем всех последующих бомб. Доктор Бауэр интересовался эволюцией конструкции бомб. Он построил модель «Толстяка», которая была работоспособна во всех отношениях. Не хватало только физического модуля».

Коллиер проводит нас мимо охраны. Лифт поднимает нас в безупречно чистый подвал. Высокие потолки и ярко освещённые коридоры. По обе стороны простой белой двери стоят охранники в форме.

«Здесь Бауэр строил модель», — говорит Дайер. Он толкает дверь и ведёт нас внутрь.

За дверью находится просторная мастерская, где хранится хитроумное сооружение из стальных труб. Это люлька, на которой установлено уродливое устройство в форме футбольного мяча. Название «Толстяк» вполне подходит. Футбольный мяч выглядит беременным. Его обхват такой же широкий, как рост человека. Достаточно большой, чтобы вместить сферическое взрывное устройство бомбы. На одном конце прикреплена коробка с плавниками. Хвостовое оперение должно было стабилизировать бомбу в свободном падении.

Большая панель на боковой стороне мяча открыта, открывая вид на нечто, похожее на огромный стальной футбольный мяч.

Несколько фрагментов футбольного мяча были удалены, открывая центр сферы. По всей поверхности вышиты провода и переключатели.

«Здесь особо не на что смотреть, — говорит Дайер. — Ты знаешь, как работает бомба?»

Штейн заглядывает в сферу. «Скажи мне, что, по-твоему, мне нужно знать».

«Ладно». Дайер, должно быть, читал эту лекцию сотни раз. «Активное вещество бомбы — плутоний. Если масса плутония мгновенно сжимается, давление запускает цепную реакцию нейтронов, приводящую к ядерному взрыву. Плутоний находится в физическом пакете, вставленном в центр этой сферы. Осколки футбольного мяча, окружающие его, — это обычные взрывные линзы.

Провода и переключатели обеспечивают срабатывание взрывных линз в нужной последовательности и в нужное время, создавая сферическую ударную волну. Это сжимает плутоний до критической массы. Остаётся только одна деталь, чтобы устройство заработало.

«Инициатор», — говорит Штейн.

«Именно. Цепной реакции нужна помощь, чтобы запуститься.

В самом центре плутониевого ядра находится небольшая сборка, содержащая смесь бериллия и полония.

Он обладает высокой реакционной способностью. В момент воспламенения инициатор выбрасывает первые высокоэнергетические нейтроны, запускающие цепную реакцию. Он представляет собой сферу, состоящую из двух слоёв.

Один из полония, другой из бериллия, разделённые тонкой золотой фольгой. Вот такую сборку собрал доктор Бауэр.

«Насколько он большой?» — спрашиваю я.

«Он диаметром в дюйм, — говорит Дайер. — Он вставляется в цилиндрическую полость, в самом центре бомбы».

Я начинаю понимать, что сделал Бауэр после получаса, проведённого в этой мастерской. «Бауэр его собрал, да?»

«Да», — говорит Колльер. «Следуйте за мной».

Мы выходим из подвальной мастерской, идём к лифту и поднимаемся на машине на третий этаж. Лифт открывается.

На стойку безопасности, где у нас проверяют пропуска. Затем нам выдают пластиковые бирки.

«Дозиметры, — объясняет Дайер. — Ваше воздействие радиации будет фиксироваться на входе и выходе. Это — Горячая Зона».

Коллиер подводит нас к стеклянным дверям. Он машет пропуском электронной панели на стене коридора, и двери раздвигаются. «Пуленепробиваемые», — говорит он. «Здесь охрана надежнее, чем кажется. У человека за стойкой есть оружие и скрытая сигнализация. Если что-то пойдет не так, он запирает двери с любой стороны. Заперев их, он не сможет открыть их до прибытия нашей службы безопасности».

Дайер ведёт нас в лабораторию в конце коридора. Как и всё остальное в Центре Баллантайна, она выглядит стерильной.

Лаборатория разделена на три зоны. В дальнем конце, изолированном от остальной части лаборатории, находится рабочий стол, оснащённый блестящими зажимами и тисками. Видеокамеры установлены на стенах и на кронштейнах, прикреплённых к столу. Стекло, отделяющее рабочее пространство от центральной части, кажется толщиной в семь сантиметров. Оно установлено на металлической перегородке.

У задней стены за верстаком рядами выставлены металлические полки и что-то похожее на пронумерованные сейфы.

Мужчина сидит по диагонали за столом в центральной секции. Он может смотреть направо, на отгороженный экранами верстак. Перед ним расположены мониторы и джойстики, позволяющие управлять роботизированными руками.