Война и любовь - Сергей Павлович Бакшеев

он же Заступ, ранее Заступник, по-украински Заместитель, а по смыслу почти Наследник! Не тот ли он агент украинской разведки, кого ищет ФСБ.

Майор остановился перед столом лейтенанта Колесникова и метнул начальственный взгляд:

— Колесников, а ты шо попу греешь? Отправляйся на розыски Михаила Штанько. Да не один, со мной. Жди у машины!

Оставшись в пустом кабинете, Мешков позвонил подполковнику Сотникову:

— Юрий Михайлович! За Штанько, который Заступ, у меня всё больше подозрений. Вы шо узнали про ЧВК?

— Майор, думаешь у меня дел больше нет? — рявкнул Сотников.

— Так я ж помочь хочу найти Наследника.

— Помощник, — проворчал Сотников и стал говорить четко, по-военному: — Боец Заступ служил в штурмовом отряде Кречета. Награжден медалью «За взятие Соледара». Представлен к медали «За отвагу», но после мятежа «вагнеровцев» все награды завернули.

— Не соврал.

— Вторая новость. Командир Кречет был тяжело ранен. Скончался в госпитале в Анапе в тот день, когда к нему приехал Михаил Штанько.

— Точно он?

— Есть документ. Штанько выдали тело командира и деньги под расписку, чтобы передал родственникам.

— Он передал?

— Где был Штанько неизвестно. Не исключено, что на Украине. В Грайгород прибыл через месяц после Анапы.

— С деньгами приехал и мутит шо-то. Как думаете, он Наследник? — прямо спросил Мешков.

Сотников ответил раздраженно, как занятой начальник:

— Я рассматриваю все версии. Еще вопросы есть?

— Никак нет, — стушевался полицейский.

Он помнил, что под подозрением даже его брат. Но только подозрений недостаточно, чтобы разоблачить преступника нужны улики.

Вместе с Колесниковым Мешков поехал на Солнечную улицу к дому Аверина, где проживал Михаил Штанько. Оперативники вошли во двор. Дом был заперт, машины в гараже не было.

— Вызываем слесаря, вскрываем, проводим обыск? — предвосхитил действия начальника Колесников.

— Детский сад, штаны на лямках, — задумчиво пробормотал Мешков.

Он помнил, как спокойно отнесся Штанько к обыску в квартире. В большом доме можно потерять несколько часов с тем же нулевым результатом. Мешков встал у ворот, оглядел участок. Какое место не просматривается с улицы? Задняя стена дома да небольшой сарай. На них и сосредоточились оперативники.

Опытный Мешков довольно быстро заметил под сараем черный пакет для мусора. Прежде чем доставать, приказал Колесникову:

— Игорь, фиксируй на видео.

Лейтенант включил телефон. Майор назвал время и место, указал на находку и осторожно вытащил пакет. Когда он развернул его, у Колесникова вырвалось:

— Ничего себе!

Оба смотрели на спецназовский автомат с откидным прикладом и навинченным на ствол ПББС, прибором беспламенной бесшумной стрельбы.

Мешков рассмотрел находку:

— Калибр 5,45! Из такого оружия убит Борис Войтенко, а также подстрелены Ломакин и Хворост.

— Штанько диверсант?

— Бери выше — Наследник! — убежденно сказал майор. — Везем ствол криминалисту.

Глава 48

Михаил Штанько зашел в больничную палату, где после операции лежал Паша Хворост. Из двух кроватей занята была одна, что устраивало Штанько взвинченного разговором с Оксаной о крестике. Можно было не сдерживаться. Он прикрыл дверь и с вызовом спросил приятеля:

— Еще жив?

— И тебе не хворать, — улыбнулся обессиленный Хворый.

Штанько сел на кровать к раненому, мельком оглядел его. Из-под простыни выглядывала перебинтованная грудь, однако ноги раненый подвинул без труда.

— Колени целы, так це пока, — загадочно произнес Штанько и дернул рукой.

В следующее мгновение в его ладони блеснул армейский нож. Он придавил раненому ногу под простыней и ткнул острием ножа под коленную чашечку. Ткнул чувствительно, но не критично. Яростный взгляд резал сильнее.

— Калекой тебя сделаю, если соврешь!

— Заступ, ты шо! — выпучил глаза Паша.

— Ты объясни мне расклад, Хворый. Бабки с карты сняли, а крестик в ювелирке не купили.

— Бес попутал. Прости! У Синицы крест взяли.

— Как взяли?

— Лом ее толкнул, а я дернул.

— Ну вы и крысы!

— Тот крест лучше, дороже. И Оксана довольна.

— Оксанку не трожь! Я ей поклялся шо никогда, а ты, гнида… На кой тебя только вытащил, лучше бы добил!

Штанько надавил ножом сильнее. Простынь под острием пропиталась кровью. Хворый морщился от боли и умалял:

— Заступ, век не забуду. Всё для тебя сделаю!

— Уже сделал.

— Я вспомнил, шо за усатый за рулем «Ритуала» был. Ударник.

— Мне начхать.

— Наш Ударник! Он на Украину смотался, когда оттуда в Европу стали пускать.

Штанько волновало другое.

— За крестик ты ответишь. Не мне, Оксанке. Сейчас позвоню ей, а ты объяснишь, гнида, шо я ни при чем.

— Да, да! Как скажешь.

Михаил убрал нож, позвонил Оксане. Вместо нее ответил мужской голос. Штанько не сразу сообразил, что это ее пьяный муж Аркаша куражится и глумится:

— Мой Миша. Так вот как она тебя записала — мой! А меня по боку. Я уже никто? — Последние слова были обращены в сторону от телефона. Аркадий, видимо, отчитывал жену. — Говори, сука! Говори ласково: мой муженек, мой любимый муж.

— Дай трубку Оксане! — потребовал Михаил.

— Оксану тебе? Фиг! Я муж, а она жена-шлюха! И получит за шлюху.

Михаил услышал удары, мужские угрозы и женский плач.

— Не трожь ее! Опусти! — выкрикнул Штанько. Осознал свою беспомощность и простонал: — Оксанка, зачем ты к нему пришла?

В трубку вновь задышал самодовольный насильник:

— Она моя! Я поимел сучку и буду иметь, как захочу. Шлюха, на колени! Твое место тут. Давай, а то волосы вырву!

Несколько секунд до Михаила доносились мольбы Оксаны. Потом связь прервалась. В бессильной ярости Штанько ударил Хвороста кулаком в лицо.

— Это из-за тебя, крыса!

Раненый уткнулся разбитым носом в подушку и покаялся:

— Я не подумал.

— Тебя придушить мало! — накинулся на него Штанько.

Хворост не сопротивлялся. Штанько ослабил хватку и выскочил из палаты.

Глава 49

Глаза у Оксаны пересохли: слезы не вытекли, выкипели.

Всего час назад под грузом позора она пришла из банка домой как побитая собака. И вскоре стала избитой женой. Пьяный Аркаша бил ее кулаками, ногами, зло обзывал и ухмылялся, самоутверждаясь после личного унижения. Теперь он победитель — она шлюха, он господин — она ничтожество.

Оксана была настолько подавлена обвинением в воровстве и предательством любимого человека, что не сопротивлялась. Это наказание. Она виновата, она заслужила.

Муж лупил ее, сбивал с ног, пинал и требовал встать. Она вставала. Он снова бил, она снова падала. Когда уже не было сил подняться, Аркаша навалился на нее, распластал на полу и изнасиловал. Она безмолвно стерпела.

Получив свое, насильник устал, отдышался и потребовал еды.

Оксана с трудом поднялась, попыталась соединить разорванную блузку, не получилось. На белой ткани темнели алые пятна крови. Она вытерла подбородок, на пальцах лоснилась кровь. Ощупала языком рот: два